Сергей Зверев - Ненависть и месть
Грубая лесть несколько насмешила Панфилова, и он улыбнулся.
– Так ты встречался с Порожняком?
– Уладили кое-какие вопросы. Заключили мир. Правда, для этого мне пришлось наказать одного из своих людей, а Порожняку утихомирить Рябого.
– Даже не верится, что Порожняк на такое способен.
– Когда под тобой в буквальном смысле слова горит земля, волей-неволей человеку приходится совершать решительные поступки, – объяснил Айваз. – Я не верил, но оказалось, это правда. Рябой больше не станет мешать нашим взаимоотношениям. К тому же, я слышал, Порожняку удалось каким-то образом устранить еще одного потенциального претендента на свое место. Ты знал Каблука, Жиган?
– Что-то слышал.
– Теперь можешь забыть об этом. Каблук в морге.
– Надеюсь, пить за его память мы не будем?
– Нет, – рассмеялся Айваз. – Пусть Саша Порожняк пьет за упокой его души. У нас других поводов хватает.
Он налил всем собравшимся за столом еще коньяку.
– Предлагаю выпить за мир и покой в нашем доме. Ведь между нами с тобой, Жиган, никаких недоразумений нет. Верно?
– Верно. – Константин поднял рюмку.
Выпив коньяк и почмокав губами, Айваз посмотрел на часы.
– Артур, с твоего разрешения я хотел бы оставить вас. К сожалению, меня ждут неотложные дела.
– Куда это он так заторопился? – спросил Константин, когда азербайджанец вышел из кабинета.
– Просто Айваз человек воспитанный. Он знает, что нам нужно вдвоем побазарить.
Константин достал «Кэмел», закурил. Артур посмотрел на сигареты с сожалением.
– А мне вот пришлось бросить. Здоровье уже не то. Все оставил там, за орешками и колючками. Иногда смотрю, как другие курят, рука сама собой за сигаретой тянется. Но… нельзя, врачи запретили. А ты кури, кури. Мне приятно нюхать дым хороших сигарет. Напоминают о прошлом. Сильно я постарел?
– За всю свою жизнь я еще не встречал людей, которые с годами становились моложе, – уклончиво ответил Панфилов.
– Да? – усмехнулся Артур. – Ты, Жиган, тоже изменился. Нет, я не имею в виду внешность. Дипломатичнее стал.
– Ну, это вряд ли, – не согласился Константин, вспомнив разборку с Каблуком.
– Нет, нет, изменился, заматерел. Я-то запомнил тебя другим – отчаянным пацаном, ершистым, задиристым. Как ты жил с тех пор?
– По-разному.
– Вижу, добился успехов. Молодец. Айваз рассказывал, что ты хорошо поднялся.
– Это смотря по каким меркам.
– Опять дипломатничаешь, – прищурился Артур. – Это правильно. Никогда не раскрывай свои карты перед другими.
– Предлагаешь оставлять туз в рукаве?
– Нет, не предлагаю. Я никогда не любил мелкого шулерства. Если хочешь добиться успеха в этой жизни, будь игроком, а не каталой. Играй по-крупному. Только не подумай, что я учу тебя жизни. Так, дружеский совет. Ты, может, еще не до конца знаешь свои возможности.
– Может быть…
– Не пробовал расширить свой бизнес? Мне кажется, водка не твой масштаб.
– Другие хлебные места уже заняты, – пожал плечами Жиган. – А я не привык брать чужое.
– К сожалению, – Артур потянулся к вазочке с фруктами, сорвал с грозди одну виноградину, положил в рот, – на хлебных местах часто сидят идиоты. Ты уж мне поверь. За последнее время я повидал немало фраеров, которые такими богатствами распоряжаются… А ведь не заслуживают и сотой доли того, чем владеют. Таким, как ты, надо продвигаться наверх.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду деньги, а деньги рождают власть.
Панфилов поморщился, словно надкусил горькое яблоко.
– Ненавижу политику. Одно вранье кругом.
– А я тебе о чем говорю? Во власти тоже много лохов и фраеров. Они обещают мужику золотые горы, призывают его вкалывать. Помнишь, как у нас корячились на промке? А в результате все получал хозяин. То же самое и во власти. Ты, мол, простой человек, упирайся рогом, а мы о тебе позаботимся. Нет, во власть должны прийти настоящие сильные люди, которые отвечают за свои слова и повидали кое-что в этой жизни.
– Что-то я не понимаю, Артур, к чему клонишь?
– Пока я только рассуждаю вслух. Вот, делюсь с тобой наболевшим. Больше, пожалуй, не с кем.
– Неужели никого не осталось рядом?
– Пожалуй, что никого. Боюсь, что и на похороны никто не придет, если такое случится.
– Так уж и никто? – недоверчиво протянул Константин.
– Ну разве что несколько женщин, которым дарил свою ласку, – грустно улыбнулся Артур. – Ведь знаешь, Жиган, женщины меня всегда любили. В молодости я был красив, настоящий восточный джигит. Особенно они любили меня, когда я надевал форму. Послушай, почему женщинам так нравится форма с погонами и портупеями?
– Ты меня удивляешь, Артур. Вор – и в форме?
– Ничего особенного. Я же ее не по убеждениям надевал. Фармазонил по кабакам. На форму все клевали, особенно барыги и бабы. Эх, – Артур блаженно улыбнулся, – приятно иногда вспомнить молодость. Какие операции проворачивал! Однажды в Одессе вдул заезжему уральскому цеховику партию крашеного стекла под изумруды. Нет, ты представляешь, Жиган, уральцу, который на самоцветах сидит, впулить такой фуфел… Давай-ка выпьем, Жиган, за наше славное прошлое. Пока врачи еще не запрещают мне пить, я стараюсь этим пользоваться.
Они опрокинули еще по рюмке коньяку, посидели, помолчали.
– Ты честный пацан, – продолжил Артур, – и отчаянный. Ты спас мне имя и жизнь. Я буду помнить об этом до гробовой доски… После откидки я уже ничем серьезным не занимался. Здоровье подвело. Но бывает, развожу рамсы, разрешаю споры. В той хавире, которая сейчас в стране образовалась, только воровской закон может помочь навести порядок. Будь я помоложе, обязательно поработал бы на этой ниве. Но увы, сил уже мало. Молодые со всех сторон напирают. А мои пацаны уходят потихоньку. Кого уже на погост свезли, а кто и сам за бугор съехал старые болезни залечивать да век свой доживать. А каких людей мы в зоне потеряли! Помнишь Резо, Малхаза?
– Помню.
– Давай за них выпьем. Хорошие были пацаны, душевные.
Снова выпили, закусили.
– Ты прости меня, старика, – вздохнул Артур. – Увидел тебя, расчувствовался по старой памяти. Бутылку вот скоро прикончим.
– Ты с Айвазом давно знаком?
– Не так, чтобы очень. Общие знакомые свели – Джони и Яша Бакинский. Но их сейчас в Москве нет, и Айваз обратился ко мне с просьбой помочь уладить кое-какие делишки.
– Непонятки с Порожняком?
– В том числе. Айваз человек порядочный, поэтому я и откликнулся на его просьбу. Был бы сухарь, я бы с ним на одном поле срать не сел. У него есть будущее, но и ты, Жиган, не теряйся. Поверь мне, места всем хватит.
Они еще долго сидели за столом, вспоминая тот бунт в зоне, когда Жиган спас Артура, запертого взбунтовавшимися заключенными в больничке.
Артур рассказывал о старых знакомых – где они теперь, что с ними. Кого-то убили, кто-то умер своей смертью, некоторые отошли от дел, а иные заняли места среди законников.
По словам Артура, далеко не все, кто получил за последнее время сан вора, оправдывали это высокое, по блатным понятиям, звание. Ведь что раньше отличало честного бродягу от обычных уголовников, которых насчитывается сотни тысяч, миллионы по всей стране? Вор в законе никоим образом не должен быть связан с общественными институтами и социальной жизнью в ее внешних проявлениях. Теперь же сплошь и рядом наблюдаются обратные примеры.
Один известный дальневосточный авторитет стал членом Комиссии по правам человека общественной палаты при Президенте России. Другой занял должность заместителя верховного атамана какого-то казачьего союза.
Вор в законе должен с пренебрежением относиться к любой собственности, брачным узам, жить скромно, не кичиться своим положением. Но Паша Цируль, держатель общероссийского общака, отгрохал себе дом в подмосковном Жостове, архитектурой и размерами напоминающий замок средневекового феодала.
Не уступают ему и прочие. В гаражах шикарных особняков стоят сверкающие лаком «шестисотые» «Мерседесы», новенькие, только что с заводских конвейеров джипы разнообразных марок, нашпигованные кожей, сверхсовременной электроникой и прочими мелкими прибамбасами вроде мини-баров лимузины, спортивные «Мазды», «Тойоты», «Ниссаны» и прочие экспонаты автомобильных салонов.
Вор в законе не должен сотрудничать с государством ни при каких условиях. Но зашифрованные под агентурными кличками имена и фамилии многих известных деятелей уголовного мира хранятся в досье милиции и спецслужб.
Воровской мир расслоился.
– Посмотри на меня, – сказал Артур. – Кроме этого костюма и кое-какой мелочи про запас, у меня ничего нет. Живу я в простой двухкомнатной «хрущобе», выхожу на улицу редко. Встречаюсь иногда со старыми друзьями. Живу на то, что иногда выделяют из общака. Но ты не подумай, что жалуюсь. Мне хватает. Жаль только смотреть, как люди гибнут за металл. Кстати, держи.
Он вынул из нагрудного кармана пиджака визитную карточку и протянул ее Панфилову.
