Александр Бушков - Пиранья. Первый бросок
Дирк, не меняясь в лице, что-то почтительно шепнул на ухо его высокопревосходительству.
– О героях дня, разумеется, – непринужденно поправился губернатор, удостоив благосклонным взглядом и Лаврика. – Однако, никоим образом не умаляя заслуг господина Самарина, я все же должен отметить, что господин Мазур особенно проявил себя перед республикой. Именно он собственноручно… гм… пресек зловредную деятельность небезызвестного Леона Таберже, причинившего нашему народу столько зла, объявленного вне закона, этого выродка и изверга… Рад сообщить, господа, что наше правительство без малейшей бюрократической волокиты отреагировало на происшедшее, и я рад, что именно мне выпало вручить господину Мазуру медаль республики…
Он неторопливо поднялся. Сосед справа торопливо подсунул ему синюю коробочку и какую-то папку. Мазур остался сидеть, не представляя, как себя держать, и неловко поднялся, лишь увидев недвусмысленный жест Дракона. Повинуясь следующему жесту адмирала, наглядно растолковавшего, что делать, направился в обход стола, чувствуя себя отчего-то цирковой обезьяной, обученной шлепать на задних лапах.
Губернатор потряс ему руку, ловко вложив в нее коробочку, протянул папку. Мазур ухитрился все это принять без особой неуклюжести. Раздались нестройные хлопки в ладоши, он поклонился, пробормотал что-то, поощряемый взглядом губернатора – этаким указующим перстом опытного дирижера, и отправился на свое место. Губернатор уже возглашал что-то насчет золотых часов с гравировкой от президента, коих удостоился господин Самарин.
Усевшись на место, он все же не удержался, раскрыл синюю коробочку. Медаль была большая, раза в два превышала в диаметре советские, светло-бронзового цвета, отличной чеканки. На ней имелась масса красивостей: пальмы, скрещенные сабли, корабль под парусом, дуги из звездочек вверху и внизу, какие-то мелкие надписи. Мазур с вялым интересом попытался определить, где ее чеканили, такую красивую, – вряд ли здесь, деньги им, Лаврик говорил, шлепают на Лондонском монетном дворе, должно быть, и регалии там же.
До сегодняшнего дня его награждали дважды – «Боевыми заслугами» в Союзе и вьетнамской медалью прямо в Ханое. Но сейчас все было совершенно по-другому. Светло-бронзовый кружок был слишком красивым, праздничным и мирным по сравнению с тем, что ему предшествовало. По сравнению с тем, что здесь произошло, начиная с пущенной в лицо морозно-дурманной струи газа. Все это как-то не совмещалось. Происшедшее само по себе, а медаль сама по себе. Он чувствовал пустоту и усталость.
Лаврик украдкой подтолкнул под локоть. Мазур торопливо поднял голову.
– Я восхищен вашей храбростью и хваткой, – сказал губернатор, глядя прямо на него. – Как вам это удалось, господин Мазур?
Дракон с самым естественным видом сказал, прежде чем Мазур успел открыть рот:
– Дело в том, ваше высокопревосходительство, что он служил в воздушно-десантных войсках. Сержант запаса. Господин Самарин тоже был в армии не самым худшим солдатом. У нас – всеобщая воинская повинность, как вы, должно быть, слышали…
– Признаюсь, по моему глубокому убеждению, эта система себя оправдывает, – веско произнес губернатор с таким видом, словно собирался немедленно перенять ее для внедрения на подвластном ему острове. – Воспитывает, как теперь ясно, настоящих мужчин. Знаете, господин Мазур, у меня есть к вам интересное предложение. После недавних… гм, прискорбных событий стало окончательно ясно, что республике не обойтись одной полицией. Нужно создавать – конечно, с учетом нашей специфики – полноценные вооруженные силы, способные стоять на страже и создать надежный заслон… гм, всевозможным поползновениям. При этом, сознаюсь откровенно, не хотелось бы зависеть от… гм, традиционных держав. Как вы посмотрели бы, господин Мазур, на пост инструктора в формируемых вооруженных силах республики? Думается, следует сразу поговорить об офицерском звании…
Посол, весь какой-то пронафталиненный, смотрел на Мазура с немым ужасом, словно боялся, что Мазур тут же согласится, решительно и громогласно. Хорошо, что Панкратова здесь не было, – пошла бы писать губерния…
– Ваше высокопревосходительство, – осторожно сказал Мазур. – Я, в общем, мирный человек, и о военной карьере совершенно не думаю… Мое дело – наука.
– Понятно, – ласково кивнул губернатор. – Однако вы разделались с этими субъектами с расторопностью, отнюдь не свойственной мирному ученому…
– Жить хотелось, – сказал Мазур, виновато улыбаясь. – Вот поневоле и пришлось вспомнить все, чему меня учили в парашютистах…
– О да! – живо сказал губернатор. – Это, разумеется, весомейшая мотивация… Жаль, что вы не хотите. Что же вы скромничаете? – он сделал непонятное движение обеими руками.
– Цацку пришпили, сделай приятное дяденьке, – шепотом посоветовал Лаврик по-русски.
Мазур, спохватившись, извлек медаль из коробочки и кое-как пришпилил на левый лацкан пиджака. Губернатор одобрительно кивнул, повернулся к Дракону:
– Вы уверены, капитан, что вам не нужна помощь наших специалистов?
– Благодарю вас, – светски, непринужденно раскланялся Дракон. – Право же, мы завершим ремонт своими силами. Остались сущие пустяки…
Насчет ремонта он, разумеется, врал в глаза. Незваные гости не успели ничего испортить, если не считать выбитых шальной очередью стекол в ходовой рубке. Однако Дракон усмотрел в их визите шанс лишний раз залегендировать пребывание возле атолла. И когда прибыли перепуганные чиновники вкупе с Дирком, нахально соврал, что злыдни-сепаратисты что-то там напортили в машине и навигационных приборах, так что «Сириусу» придется еще несколько дней болтаться на якоре, пока все не исправят. «Кашу маслом, – сказал Дракон, – не испортишь…»
– Я восхищен вашим отношением к порученной работе, господа, – с бросавшейся в глаза растроганностью опытного дипломата изрек губернатор. – Другие на вашем месте вернулись бы на буксире в порт, под защиту полиции…
– Молния дважды в одно место не ударяет, ваше высокопревосходительство, – сообщил Дракон. – Я фаталист, как большинство старых капитанов…
– Открою вам секрет – я тоже, – сообщил губернатор оживленно. – Но, господа… – он посерьезнел. – Нравится вам это или нет, я все же оставлю вам полдюжины полицейских. Дирк, проследите. И возьмите на себя команду группой. И не вздумайте спорить, капитан, я просто обязан позаботиться о вашей безопасности. «Акулы» – субъекты мстительные. Вы поняли, Дирк? Отберите лучших людей, разработайте график дежурств, все прочее. Чтобы не повторилось нечто подобное разгильдяйству лейтенанта Ожье. С ним мы еще разберемся…
– Ваше высокопревосходительство! – не выдержал Мазур. – По-моему, лейтенант ни в чем не виноват. У него были только два человека, противник превосходил в численности… Кроме того, с ними был непосредственный начальник лейтенанта…
– Да, досадно… – поджал губы Лажевен. – Кто бы мог ожидать от комиссара Ксавье… Безупречный послужной список, многолетняя служба…
Дирк желчно сказал:
– Как видим, что безупречный послужной список – еще не гарантия от наполеоновских притязаний…
– Ожье ни в чем не виноват, – упорно продолжал Мазур.
Лейтенант, в общем, был неплохим парнем, и, на взгляд Мазура, его ни в чем не следовало винить.
– Ну хорошо, успокойтесь, – благодушно произнес губернатор. – Разве можно в чем-то отказать герою дня? Если вы уверяете, что Ожье невиновен, пусть так и будет, я верю вашему мнению… Дирк, не трогайте лейтенанта.
– Он к тому же уже успел освоиться с кораблем, – сказал Мазур.
– Вы слышали, Дирк? Оставьте и Ожье.
– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, – без выражения произнес субинтендант.
«Хороша все же эта ихняя британская школа, – мимолетно восхитился Мазур. – Ведь поручи ему губернатор вывести кого-то из нас и шлепнуть у борта – наверняка выполнит с той же бесстрастностью, не размениваясь на эмоции и мимику…»
К счастью, банкетно-светские торжества не затянулись – ближе к вечеру свитский народ принялся отчаянно-дипломатической мимикой напоминать патрону, что пора и честь знать. У Мазура в голове сформировалась очередная крамола: подумалось, что господа сановники попросту боятся возвращаться на Баэ ночною темною порой, чтобы не нарваться на более удачливую группу «синих акул». Если губернатор опасался того же, то не подавал вида, ухитрился распрощаться непринужденно, но непреклонно, как истый светский лев.
Мазур стоял у перил на верхней палубе и равнодушно смотрел, как ложится на курс губернаторский корабль – белоснежное судно тонн в пятьсот водоизмещением, под названием «Прекрасная герцогиня». На корме гордо реял, что твой буревестник, большой флаг республики, а под ним – треугольный губернаторский вымпел, ало-синий, с золотыми пальмовыми листьями.
