Лев Пучков - Шесть секунд до взрыва
Спустя полчаса скрипнула входная дверь. Я не шелохнулся – только слегка повернул голову и остался сидеть на месте.
Послышалось неразборчивое бормотание на фоне воркующего женского хихиканья, затем раздался смачный шлепок – судя по всему, по заднице, и шаловливый голос вскрикнул:
– Ох ты, злыдень писюкастый!
Ба! Да ты еще и хохлушка… через несколько секунд с той стороны дома хлопнула дверь, затем за углом послышалось приближающееся посвистывание. Я привстал и прижался к стене. Из-за угла вышел Вахид, приблизился к сараю и, широко расставив ноги, пустил мощную струю, покачиваясь и фальшиво насвистывая песню из кинофильма «Крестный отец».
Я неслышно подошел к командиру полка, дал дописать и спросил негромко:
– Зачем такую песню портишь, уродец?
Резко обернувшись, Вахид с размаху угодил подбородком на мой кулак и пару раз отразил животом вторжение колена под диафрагму. Живот оказался полным – после второго удара коленом командир полка пустил изо рта обильный фонтан и скорчился на земле.
Взвалив Вахида на плечо, я вошел в дом, запер дверь и проследовал во вторую комнату. Здесь действительно оказалась колоссальная ванная, вся отделанная разноцветным кафелем и уставленная импортной сантехникой – один унитаз чего стоил!
Уложив Вахида в ванну, я оборвал занавеску и леской, на которой она висела, связал пленнику руки. Немного поразмыслив, я разодрал пополам махровое полотенце, связал одной половиной щиколотки Вахида, затворил дверь в ванную и открыл кран. Видимо, где-то на крыше находился бак, так как вода была теплая. Присев на борт ванны, я принялся рассматривать голого командира полка и размышлять о бренности мирской суеты…
Когда вод добралась до подбородка, Вахид очухался и начал елозить связанными ногами, пытаясь сесть. Достав из сумки фото своей жены, я поставил его на полку для туалетных принадлежностей – как раз напротив Вахида, извлек свой нож и, закрыв кран, поздоровался:
– Салам алейкум, Вахид. Извини, что побеспокоил тебя в столь поздний час, но у меня есть неотложное дело…
Командир растерянно уставился на меня, затем обвел взглядом ванную и недоуменно пожал плечами. Я прекрасно понимал его состояние. Когда долгое время чувствуешь себя пупом Земли, а потом внезапно попадаешь в такую передрягу, тебя должно обуревать изрядное смятение мыслей. Командир образцово-показательного полка – хозяин Хатоя! Вот он – голый, жалкий, со связанными за спиной руками, перемотанными полотенцем ногами, елозит в собственной ванне, пытаясь сесть поудобнее, и не может ничего сообразить.
– А ты действительно «злыдень писюкастый», – я поводил ножом по поверхности воды в районе промежности пленника. Он зябко поежился и согнул колени.
– Видишь нож? Этим клинком я только что укокошил твоего бойца, – я подбросил нож на пару оборотов и поймал его за ручку. – В принципе я их всех пятерых убил, но вот нож… Он очень острый – как бритва. Врубаешься?
Вахид быстро закивал и пробормотал:
– Я подозревал, что ты не журналист. Я даже подозревал, что ты не англичанин – английский у тебя отнюдь не лондонского розлива. Я думал, что ты какой-нибудь цээрушный шпион из другой страны, приставленный к журналисту… Однако хочу заметить – я мог тебя двадцать раз расстрелять, но не сделал этого. Я очень, очень гуманный…
– Спасибо, – я вежливо поклонился и опять помотал лезвием перед лицом пленника. – То, что ты гуманный, я знаю – пленных не берешь, красавчик… Сначала я тебя кастрирую, – я сделал паузу – вдруг всплыл перед глазами образ рыжего Исрапи. Я помотал головой и продолжил: – Потом я тебя… Тьфу, зараза! Потом я тебя трахну в задницу! Понял, а? Прямо в жопу, голенький ты мой! – Я вытер вспотевший лоб. – Потом я тебя одену в женское платье, сниму с «уазика» тент, привяжу тебя на-раскоряку к дугам – задницей вперед, ага… А утречком мы с тобой прокатимся по Хатою. Не спеша этак прокатимся…
Вахид впился взглядом в мое лицо, пытаясь определить – несу я околесицу или на полном серьезе излагаю свои планы.
– Затем я отвезу тебя к окраине села и умчусь восвояси, – закончил я. – Вот и все, мой голый парниша…
Вахид разом поскучнел. Видимо, поверил мне. Отчаяние сверкнуло в его глазах, вытеснив последнюю слабенькую надежду на благоприятный исход нашего общения.
– Есть альтернатива, май дарлинг, – я потыкал ножом в сторону фотографии моей жены. – Мне нужна эта женщина. Пытать тебя я не буду, но если ты соврешь – а я обязательно пройду на соседнюю половину и проконсультируюсь с обитательницами гарема, – я сделаю, что обещал.
Вахид облегченно вздохнул и расслабился.
– Ну ты даешь! – воскликнул он. – Столько страсти здесь наговорил из-за какой-то бабы. Зачем мне тебя обманывать? Эта дура мне все мозги переела, пока здесь была… – пленник вдруг напоролся на мой тяжелый взгляд и насторожился. – Слушай, а ведь ты убьешь меня, получив информацию! У тебя просто нет другого выхода… Ты направишься отсюда прямиком к Абдулле, а я, если буду живой, могу сообщить ему… – Он осекся и отвел взгляд – понял, что сказал больше, чем надо.
– Я спеленаю тебя так, что до утра ты не сможешь освободиться, – пообещал я и убрал нож в сумку. – Поеду к Абдулле и выкуплю у него эту женщину. За сколько ты продал ее?
– Я не продавал, – отрекся Вахид и опять немного расслабился – угроза чуть-чуть отодвинулась. – Я ее в карты проиграл Абдулле. Мы с ним играли в карты дней пять назад…
– Здесь играли? – уточнил я.
– Нуда, здесь, – подтвердил пленник. – Она, кстати, у меня была очень недолго. Когда Али ее привез, я загорелся – классный товар! Али знает, что я тонкий ценитель граций! А она оказалась натуральной волчицей. Я люблю ласку и негу, а эта сволочь без иглы ноги не раздвинет, коза. – Вахид укоризненно причмокнул губами и вдруг спохватился, опасливо глянув на меня. Я сохранял каменное выражение лица. Пленник осторожно поинтересовался: – А ты кто ей?
– Меня наняли, чтобы ее разыскать и выкупить, – соврал я. – Дали на это дело триста тысяч баксов.
– Сколько? – не поверил Вахид. – Сколько баксов?!
– Триста тысяч, – подтвердил я. – Сказали, что ежели не хватит, еще столько же дадут – и сказали, где я могу их получить здесь, в Чечне.
– Надо же, а! – Вахид удивленно покрутил башкой. – Такие бабки! Зачем я ее Абдулле отдал?. Да кто она такая, эта баба?
Жена одного страшно крутого, – сказал я. – Он обещал в Первопрестольной всех чеченцев под корень вывести, ежели не найдется его жена. Вот ваша диаспора меня и наняла, чтобы конфликт замять. Я крупный спец по таким делам, уже не одну операцию провернул здесь… Так кто такой этот оболтус Абдулла и где мне его искать? – напористо поинтересовался я, не давая пленнику времени для выхода из состояния удивленного восхищения.
– Да под Мехино он, командир отряда, – быстро ответил Вахид. – Абдулла Бекаев, спросишь там любого, тебе каждый скажет…
– Понял, спасибо, – поблагодарил я. – Сейчас пойду в гарем, поинтересуюсь, правду ли ты мне сказал. – Я встал и направился к выходу, фиксируя краем глаза реакцию пленника.
– Пожалуйста, – равнодушно согласился Вахид. – Мне нет смысла тебя обманывать.
– Хорошо, я так поверю тебе, – великодушно изрек я и, возвратившись на исходное положение, забрал с полки фото жены, упрятал его в сумку и, тяжело вздохнув, уставился на Вахида.
Похлопав ресницами, пленник обеспокоился под моим взглядом и замер – по всей видимости, в его развитой черепной коробке стремительно проистекал мыслительный процесс. Вахид пошевелил губами и вдруг, нахмурившись сурово, созрел.
– Так, так, так, так, – скороговоркой пробормотал он. – Так, так, та-а-а-ак… Ее взяли в рейде – сняли с автобуса. Разве крутая будет ездить на рейсовом автобусе?! Угу… угу… Так сказал Али, а он врать не будет… Угу… А потом – Али говорил, что она под уколом бредила – все звала своего мужа-спецназовца, чтобы он забрал ее и пристрелил всех подряд… Али врать не будет…
Муж, значит, у нее спецназовец… Значит… Значит, ты… А?! – Вахид умолк и с ужасом уставился на меня.
– Она правду говорила, – признался я. – И действительно, Али тебе никогда не соврет, упокой, Аллах, его душу…
– Значит, ты ее муж, – тихо прошептал Вахид. – Ты тот самый спецназовец. И ты не собираешься меня связывать покрепче – сейчас ты убьешь меня. – Пленник вдруг резко подался от меня и набрал в легкие воздух, чтобы заорать, – я легонько надавил ему на голову и погрузил с макушкой под ватерлинию. Дергался Вахид очень пластично – он извивался как змея и умудрился лягнуть меня связанными ногами в бок. Подержав его секунд 20, я убрал руку.
– Ах! Ах! Ах! – ударно задышал пленник, выныривая на поверхность, и вдруг злобно крикнул: – Я ее во всех позах драл! Ты понял, муж?! Пусть ты меня утопишь, но знай: я ее и в рот, и в жопу… – Бульк! Я опять надавил на голову «злыдня писюкастого» и спустя десять секунд отпустил. Пока он заглатывал воздух, я счел нужным сообщить:
