Сергей Соболев - Девять минут до взрыва
Остальные привычно опустились на корточки возле трансформаторной будки, настроившись на ожидание – случалось, что микроавтобусы приезжали позже оговоренного срока или вообще не приезжали. И тогда им приходилось либо смириться с тем, что день пройдет впустую, что не удастся заработать, либо отправляться самим на поиски работы. На «ярославку», на Киевский вокзал, на «каширку» или на любой из строительных рынков, где нанимают «рабсилу» для выполнения разовых заказов.
Басгул, как он обычно и поступал все те дни, пока они находись в этом огромном, задымленном городе, не слишком приветливом ни к чужакам, к приезжим, ни к своим, вышел на балкон – понаблюдать, приедут ли «вэны», сколько людей возьмут сегодня на стройки и попадут ли в число счастливчиков его дети.
Он вдруг вздрогнул; его руки впились в поручни балкона… Облава? Менты? Нет, это не милиция!.. Да что ж это такое творится?!!
Басгул хотел крикнуть тем, кто находились возле трансформаторной будки, предупредить их о надвигающейся опасности… Но не успел, слишком все быстро произошло!
Бритоголовых собралось на акцию около полусотни. Все они являются жителями Алтуфьевского, Бибирево и близлежащих районов севера столицы. Молодые ребята, от семнадцати до двадцати с небольшим. Одеты кто во что; лишь единицы рискнули прибыть на «моб» в классическом прикиде «скина» – в тяжелых высоких ботинках-«докерах», в черных или темно-синих джинсах или брюках с подтяжками, в майках или рубашках с соответствующей символикой, либо затянутыми в кожу. Собирались по трое-четверо. Затем – в условленное время и в условленном месте – объединились в единое целое…
Утреннюю тишину взорвали крики, исторгнутые разом десятками глоток!
«Слава России!» «Бей!!! Мочи черножопых!!!!!»
Скины, ворвавшиеся двумя группами во двор многоэтажки, где возле трансформаторной будки собрались в ожидании транспортов «мигранты», напоминали стаю бешенных псов!
Они были вооружены большей частью обрезками арматурных прутов – «аргументы», как принято говорить в их среде. Удобное, но и страшное в ближнем бою холодное оружие! К тому же – что немаловажно – при появлении ментов железку можно выбросить, не жалко… У некоторых, тех, что были постарше и поорганизованней «молодняка», при себе имелись бейсбольные биты.
Именно такая группа, состоящая из семи-восьми бритоголовых, вооруженных битами, первой оказалась в гуще гастарбайтеров, выходцев из Средней Азии – те были застигнуты нападавшими врасплох!
Пошла «молотьба»! Избивали всех, кому не повезло оказаться в этом месте, кто не успел убежать прежде, чем их накрыла свора бритоголовых!..
Те, что прибыли на акцию с битами, били по чем ни попадя! Уже не только в этом, но и соседнем дворе звучали крики, мат, стоны, приглушенные, резиновые звуки ударов по беззащитной плоти…
Басгул, семеня на своих коротких ревматических ногах, бросился к двери, на выход! Как был, в шерстяных носках и тапках, забыв о преклонном возрасте и болезнях, сбежал с шестого этажа вниз…
Выскочил из парадного; крича что-то дикое, невразумительное, – проклятия пополам с мольбой – побежал вдоль многоэтажки т у д а, к трансформаторной будке, где находится эпицентр побоища…
Одному из его сыновей кто-то из нападавших раскроил битой череп – тело лежало там же, возле будки, парень был мертв. Здесь же, неподалеку, лежал еще один… этот был жив, он стонал, скорчившись на земле и обхватив голову руками… И еще трое или четверо остались лежать на земле; остальным либо удалось убежать, либо их продолжали молотить, отловив в одном из соседних дворов…
Послышался рев сирены…
Во двор въехала патрульная машина, тревожно мигая синими «проблесками»…
С другой стороны квартала, оттуда, где скрылись большинство из нападавших, тоже долетали звуки «крякалок» – к месту событий неслись две или три патрульные машины!
Старик присел на корточки возле убитого какими-то незнакомыми людьми сына. Обхватил голову руками; с его губ срывались одни и те же слова: за что? за что?!! за что?!!!!!
В этот же день, в пятницу, утром и в течение дня, было зафиксировано всего семь случаев нападения на «мигрантов» в Москве и в области.
Двое молодых людей, граждан Таджикистана, в ходе массовой драки в Алтуфьевском получили «травмы, несовместимые с жизнью».
Еще один гастарбайтер из Таджикистана скончался в тот же день из-за ножевых ранений, полученных им в результате «конфликта на этнической почве» – драка с какими-то бритоголовыми молодчиками произошла рядом с рынком на Каширском шоссе.
Почти три десятка мужчин, являющихся преимущественно выходцами из Таджикистана и находящихся в Москве либо нелегально, либо по поддельным документам, в этот день были госпитализированы с тяжелыми либо средней тяжести травмами, с колотыми ранами и переломами конечностей.
Надо полагать, что не меньшее количество их соплеменников, получивших ушибы и синяки, не стали обращаться за помощью к врачам, равно как и не захотели писать заявления по факту нападения на них в органы внутренних дел.
На строительном рынке, расположенном на 17-м километре «ярославки», сгорел павильон площадью в тысячу квадратов.
Принадлежащий, кстати говоря, фирме, подконтрольной братьям Парвизу и Ашуру Искандаровым.
Пожарные расчеты смогли лишь локализовать огонь, не позволив ему распространиться на соседние строения.
Все имущество, хранившееся в складских помещениях и внутри павильона, было уничтожено огнем пожара…
Глава 7
Встреча с человеком, который – как сказано было Вольфу – будет руководить второй боевой группой, произошла в пятницу, в четыре пополудни, в небольшом придорожном кафе на окраине Зеленограда.
Бочаров уже осмотрел «поляну» – село Льяново, указанное ему в качестве объекта, находится сравнительно недалеко от этого подмосковного города.
Они ездили на рекогносцировку вместе с Пауком; это был один из немногих соратников, которому он мог в этой непростой ситуации полностью доверять.
Бочаров поставил машину на площадке возле строения, стилизованного под большую русскую избу – с резными наличниками на окнах, с соломенной крышей и жестяным петухом вместо флюгера.
– Жди меня в тачке, – сказал он соратнику. – Никуда не отлучаться!
Вольф не стал заходить в само заведение, а прошел по присыпанной толченным кирпичом дорожке к расположенной за «избушкой» рощице, примыкающей к небольшому, метров пятнадцати шириной и с полста примерно длиной водоему.
Парня, ожидавшего его на берегу этого то ли озера, то ли пруда, он узнал сразу.
Узнал по фото, которое ему еще позавчера показывал Пауль Аристэ, а также по словесному описанию.
Это был молодой кавказец лет двадцати пяти. Рослый, хорошо сложен, одет в темные брюки и белоснежную рубашку со стоячим воротником, как у священнослужителя. На ногах дорогие кожаные мокасы. На плечи небрежно наброшен небесного цвета свитер из кашемира. Горбоносый, с длинными блестящими темными волосами, забранными резинкой на затылке, в солнцезащитных очках. Весь облик этого молодого, но уже повидавшего жизнь парня, родившегося где-то в предгорьях Северного Кавказа, говорит о том, что он пришел сюда брать, завоевывать, владеть…
– Салям аллейкум, уважаемый! – поприветствовал его Бочаров.
– Слава России! – Тахир усмехнулся краешком губ. – Нэ думал, что мне па-авизёт па-азнакомиться с а-адним из главных русских па-атриотов!
Мероприятие не предполагало рукопожатий, дружеских объятий и поцелуев. Они стояли на берегу пруда, лицом к лицу, их глаза смотрели пристально, изучающе… и чуточку настороженно.
– Значит, ты в курсе, кто я?
– Ни-и важно, что я знаю, да? Ни-и важно, что ты знаи-ишь а-аба мне! А-абйдемся без имен! Ты какой выбрал си-ибе па-азывной?
Вольф на секунду задумался. Этот кавказец, кажется, имеет опыт по проведению подобных акций. Действительно, с учетом всех обстоятельств светить их прозвища – не говоря уже об их настоящих именах и фамилиях – не только нет нужды, это еще и небезопасно.
– Мой позывной – «Патриот»! Запасной – «Москвич». Под позывным «Москвич» на связи будет мой человек.
– Очень ха-арашо… Патриот! Удачно придумал! Мой а-аснавной па-азвной буди-ит такой – «Ка-андапога»!
– Кондопога? – уточнил Вольф. – Интересный выбор.
– Запасной – для ма-аего чи-иловека – «Ставрополь»!
Вольф криво усмехнулся – а неплохо варит голова у этих кавказцев. Такие названия, как Кондопога и Ставрополь, после известных событий, после случившихся там столкновений на межэтнической почве, звучат громко. И, несмотря на усилия властей, уже вошли в политический и бытовой лексикон. Стали «именем нарицательным», стали синонимами – особенно «кондопога» – тех гнойников и нарывов, тех опасных процессов, которые способны взорвать общество, всколыхнуть людские массы в любом уголке страны и в любое время.
