Виктор Доценко - Месть Бешеного
— Он действительно предчувствовал, что может откинуться? — нахмурился майор.
— Такое у многих бывает. — Савелий пожал плечами.
— Странно… И что же он просил мне передать?
— Надеюсь, вы вспороли подкладку его куртки? Именно там Бурый зашил послание для вас. Он просил вас собственноручно вскрыть его. И предупредил: никому не доверять.
— Странно… — повторил майор. — Никому не доверять? В таком случае как же он тебе сразу доверился?
— А я ему привет передал от одного нашего общего знакомого.
— От кого привет-то? — В голосе майора все еще слышалось недоверие.
— Это я должен был передать только Бурому. Про вас мне ничего не говорили, — твердо заявил Савелий. — Правда Бурый решил, как только вы появитесь на зоне, познакомить нас!
И снова Колосников несколько мииут в упор смотрел на Савелия, потом тяжело вздохнул и сказал:
— Ладно, посмотрим… — Он все еще не верил Савелию, но решил отложить свои сомнения и прочесть прежде послание Бурого: может быть, там что-то будет о новичке? Но почему Бурый просил его никому не доверять? Неужели он что-то пронюхал о его сотрудниках? Интересно! Может быть, за этим парнем не присматривать нужно, а взять его под свое покровительство? Глядишь, он и заменит ему Бурого…
— Пошли со мной! — приказал майор Савелию.
— Куда? — спросил Савелий, хотя уже догадался, что тот его тащит в санчасть, где находятся вещи Бурого, а возможно, и сам труп.
Савелий уже решил окончательно и бесповоротно, что лжемайор Колосников, депутат-убийца и насильник, должен понести наказание, причем обязательно при свидетелях, которыми должны стать его собственные сотрудники. Именно поэтому и необходимо было выманить его из кабинета во что бы то ни стало. И Савелий воспользовался первой мыслью, что пришла в голову: о послании, якобы оставленном для Колосникова. Конечно же, он понимал, что вся эта история малоправдоподобна, но он вынужден был пойти на риск, рассчитывая на неординарность ситуации и далеко не блестящий ум собеседника.
И Колосников клюнул! Теперь остается только подловить удачный момент, который, как ни странно, не заставил себя долго ждать. В коридоре стоял заместитель начальника колонии по оперативной работе подполковник Сеновалов, рядом с ним еще трое офицеров. Подполковник, увидев Колосникова, с улыбкой воскликнул:
— А вот Александр Константинович нас сейчас и рассудит!
Волей-неволей майору пришлось подойти к нему.
— Здравствуйте, Владимир Викторович! — Он протянул руку подполковнику.
Савелий понял, что лучшего момента не придумаешь. На него никто не смотрел. Вынув из кармана «хитрую авторучку» он незаметно направил оружие на спину мавора и нажал на кнопку. Колосников со стоном и повалился на подполковника, судорожно обхватывая его за шею.
— Что за шутки, Александр Константинович? — недовольно бросил тот, думая, что Колосников дурачится.
Глаза Колосникова остекляяели, рот раскрылся. Все это было настолько страяне, что подполковник насторожился.
— Что с вами, Александр Константинович? Вам плохо? — взволнованно спрашивал он, но майор лишь хватал ртом воздух, словно рыбина, выброшенная на берег, и не мог произнести ни слова.
Подполковник осторожно опустил Колосникова на пол и начал массировать ему грудь. Стальная иголка вошла в сердце, и майор, коротко охнув, замер навсегда.
— Чего стоите? — рявкнул подполковник. — Врача быстрее!
Один из сотрудников бросился за доктором, а остальные подхватили грузное тело Колосникова и понесли в кабинет. Подполковник, вглянув на Савелия, грозно бросил:
— А ты чего здесь торчишь, осужденный? Быстро в отряд!
— Его майор вызывал для беседы, — пояснил работник режимной части.
— Вот и побеседовал! — буркнул Сеновалов, закрывая за собой дверь.
Все прошло даже лучше, чем предполагал Савелий. Колосников схватился за сердце, это видели все. Доктор вряд ли самостоятельно решится на вскрытие, а все симптомы показывают на сердечный приступ. Да и не станет доктор осматривать спину майора, чтобы обнаружить еле заметную красную точку, похожую на родинку…
Когда прибежавший врач осмотрел Колосникова, ему осталось только констатировать летальный исход и выслушать офицеров, наперебой рассказывавших о том, как все произошло.
— Скорее всего, инфаркт! — поморщился врач, повернулся к санитарам и приказал: — Отнесите тело в мой кабинет. Я скоро приду, только доложу начальнику колонии. Санитары с трудом положили грузное тело на носилки и понесли, чертыхаясь про себя от тяжести, но одновременно радуясь тому, что майор «отбросил копыта».
Узнав, что полковник Севостьянов с «московским гостем» находятся на квартире, доктор заколебался, идти или подождать, но потом всетаки решился. Он осторожно позвонил в дверь и стал терпеливо ожидать. Прошло минут пять, прежде чем он решился еще раз притронуться к кнопке. На этот раз дверь быстро открылась.
— Я же говорил, что кто-то звонит! — радушно улыбаясь, громко сказал Воронов.
— И кто же там? — пьяно спросил Севостьянов.
— Капитан Воробьев, товарищ полковник! — А, доктор! Проходи-ка! Тебя что. Колосников послал, чтобы уговорить меня сделать вскрытие трупа Бурого? Напрасная трата времени! — категорически заявил полковник заплетающимся языком.
— Нет, товарищ полковник! — В голосе Воронова слышалось такоя отчаяние, что Севостьянов нахмурился. — Что случилось?
— Майор Колосников… — промямлил доктор.
— Что Колосников? Капитан, вы можете доложить членораздельно?
— Майор Колосников скончался! — выпалил Воробьев.
— Скончался… — машинально повторил полковник, и в его голосе не было ни сожаления, ни сострадания. До него, видно, даже не дошел смысл сказанного, он растерянно переспросил: — Скончался? — Так точно!
— Как это произошло? — Хмель с Севостьянова как рукой сняло.
— Стоял, разговаривал с подполковником, неожиданно схватился за сердце и… — Доктор развел руками. — Инфаркт?
— Уверен, что так, но точнее смогу сказать после вскрытия!
— Нам только этого не хватало! — буркнул Севостьянов. — Ты же сам только что сказал — инфаркт. Или мне показалось? — Хотелось бы точно знать… — Скажи честно: тебе что, больше делать нечего?
— Ну почему? Через час у меня прием больных, потом обход лежачих, инвентаризация… — на полном серьезе начал перечислять доктор.
— Вот видишь! А ты — вскрытие… Выпей лучше с нами! — весело проговорил полковник, но спохватился и с деланной грустью добавил: — За упокой души раба божьего! — Он налил полный стакан водки и пододвинул к капитану. — Извини Андрей, совсем с толку сбила эта дурацкая смерть! Познакомься: наш доктор, капитан Воробьев.
— Подполковник Воронов.
— Воробьев, Воронов… — усмехнулся Севостьянов. — Есть еще один повод выпить!
Сообщение, которое иринес доктор, настолько улучшило его настроение, что ему действительно захотелось напиться. Он сам строил планы, чтобы избавиться от майора, но Бог решил ему помочь и прибрал душу Колосникова без насилия. Как ни странно, такое же настроение было и у Воронова. Для Савелия все складывается как нельзя лучше! Но, в отличие от Севостьянова, он не был уверен во вмешательстве Господа Бога, если только от его имени не выступал сам Савелий. Сейчас ему очень бы хотелось повидаться с Говорковым и если не поговорить, то хотя бы взглядом подбодрить его, дать понять, что он сейчас не один, а со своим братишкой.
— Значит, не будем делать вскрытие? — не унимался доктор.
— Послушайте, капитан, — обратился к нему Воронов. — Что-то мне не понятно: разве товарищ полковник не ясно выразился? — Он решил сыграть на самолюбии Севостьянова.
— Видишь, даже наш московский коллега все давно понял! — Севостьянов начал раздражаться. — А ты? Ты что-то понял?
— Я что… я ничего… — залепетал врач, понимая, что вот-вот может нарваться на неприятности. И чего он выпендривается, словно действительно может что-то понять при вскрытии? Воробьев вздохнул с облегчением. Этот майор ему брат, друг? Ну умер, ну внезапно… Значит, такова его судьба. И он спросил:
— А где хоронить будем? Кому сообщать?
— Писем писать не придется: она проживает здесь! — усмехнулся Севостьянов.
— Вы имеете в виду Катерину? — догадался капитан.
— А кого ж еще? Других близких родственников у него не было. Пойди сейчас к ней и скажи: деньги на похороны я выделю из нашего фонда, пусть не беспокоится и не экономит. Морга у нас нет, холодильника тоже, а погода стоит — сам видишь: день-два, и так провоняет, что… — Севостьянов брезгливо поморщился. — Так что завтра и похороним! А ты помоги… вдовушке, утешь ее! — Он подмигнул. — Она вроде в самом соку, не так ли?
— В общем… ничего себе мадам. — Воробьев наконец понял, что от него требуется; до него дошло, что Севостьянов явно не жаловал покойного.
