Командировка - Денисов Вадим Владимирович

Теперь дорога побежала вниз.

В глаза сразу бросился очередной феномен — на склонах очень много поваленного леса, лежит волнами. Скорее всего, именно в таких местах горы экранируют все ударные волны падений крупных метеороидов, перелетевших через хребет, собирая их в пучок на каких-то участках склонов. Вот интересно, ученые, моделирующие постапы, предполагали такое? Или все случившееся оказалось полной неожиданностью и для них?

Один раз в небе появился трассер падающего метеороида — траектория проходила далеко южней, но Мишка все равно заснял дымный след: отныне это обязательная процедура, если у операторов есть время и возможность зафиксировать событие. Компактные видеокамеры лежат в карманах у обоих. Пусть потом научники разглядывают.

Гравийный грейдер закручивало в уже настоящий серпантин, стало повеселей. Обрывы реально напрягали! Никаких ограждений, езжай как хочешь.

Грунтовка закончилась через одиннадцать километров, замерял по одометру.

После очередного крутого поворота я еле успел затормозить — на дороге у самого обрыва замер перевернутый лесовоз, длиннющие лесины беспорядочной грудой лежали на проезжей части. В принципе отвернуть успел бы, но неприятно. Видно, что рассыпавшиеся бревна толкали, чем-то сгребали к обочине, спешно расчищая проезд. Одно бревно, диаметром поменьше, скатилось ниже и теперь лежало поперек дороги. Цеплять и выдирать его из переплетения кривых деревьев мы не стали, «егерь» осторожно перевалил через препятствие. Пусть лежит — далеко не каждая машина сможет повторить такой трюк, все спокойней за тылы будет.

Проехали под железнодорожным мостом через реку Пшиш, старым и очень красивым, наверняка это была местная достопримечательность. Когда-то здесь стояла охрана, видны будки-фишки, предмостные укрепления. Сейчас нет никого. Короткая остановка.

— Дверь опечатана, — доложил Мишка, посмотрев в бинокль на подсвеченное фарой-искателем маленькое здание охраны.

— Ясно, уходили организованно, забрали все.

Несмотря на вновь появившийся под колесами асфальт и полосатые отбойники, ехать становилось все сложней и сложней, к темноте подступающей ночи примешивался туман, с каждой минутой становившийся все более плотным. Соваться в город ночью, да еще и в тумане? Вот уж нет!

— Место надо искать поспокойней, — лениво констатировал Гоблин, смачно позевывая. Хорошо паразиту. Развалился и уже почти мочит. Посадить его за руль, что ли?

Смотрим! Лучше не дожидаться момента, когда от усталости и ближайшая лесная поляна покажется пятизвездочным отелем. Это очень плохой вариант, опасный, нельзя останавливаться на ночь абы где, у ребят с большой дороги тоже мозги имеются.

В Навагинском останавливаться не стали: слишком хорошо просматривается. Брошенных машин стало меньше. Либо их позже растащили местные.

— Гоблин, внимание!

Впереди возле разбитой автобусной остановки стоял БТР-80. Не поломка и не брошенка, бронетехника горела.

— Я пошел, — засуетился Сомов, хватая гангстерский «спектр». — Надо глянуть.

Поставив незаглушенную машину поближе, я тоже взял автомат и начал пасти кругозор через люк и все окна сразу. Нервная ситуация, стою тут, как на выставке! Инстинктивно хотелось спрятаться, да нельзя водителю покидать кабину — в любой момент может случиться срыв когтей.

Гоблин разведывал недолго.

— Не порадую, Кастет. Гранатомет! — доложил Сомов, отряхиваясь перед открытой дверью. — Измазался… Поехали! Два попадания, ишь ты, еще и добавляли.

— Что-то деловое? — безнадежно спросил я.

— Болт, все ценное отжали, одна коробочка. Хренас-се, Кастет, кто тут с кем воевал?

— Да черт его знает! И не знать бы вовек.

Настроение опустилось ниже плинтуса. Надо останавливаться, тяжело уже.

Подходящее место мы нашли в опустевшем хуторе Шубинка, в саду возле крайнего дома, у самой излучины реки Пшиш.

Мишка, в отличие от меня, в процессе езды ухватил сколько-то минут сна и по-честному предложил фишковать несправедливо, благодаря чему я более-менее перезагрузился. Ночью было зверски холодно, дрыхли в спальниках, печь не затопишь. Утром еле вылез.

Гоблин, запалив на веранде газовку, готовил что-то скоростное.

— Кофе держи.

Я с благодарностью взял большую кружку и вышел на крыльцо.

Хмурое утро встретило меня уходящей грозой, облачками тумана в распадках и высокой мокрой травой вокруг. Сходил к реке, умылся, взбодрился. Мы быстро перекусили, заодно оперативно обсудив маршрут на ближайшие пару часов.

Углы я срезать не собираюсь, памятуя наставление старлея и рассказы людей знающих. Они говорили, что гравийка Шаумяна выглядит настоящим автобаном по сравнению с дорогой, что начинается от Хадыженска в сторону Горячего Ключа. Точнее, она там заканчивается. Сначала жуткий асфальт с ямами и провалами, потом зубодробилка километров на двадцать, а дальше оползни и слетевшее пластами полотно. Поэтому мы сразу двинем на Майкоп, дабы выскочить там на трассу М-29 и по ней подобраться к Белевцам, оставив нежелательный Краснодар в стороне. Быстрее будет.

Впереди лежал путь в долины предгорий, а дальше — в огромные равнины Краснодарского края. Что там сейчас творится, и представить страшно.

Небольшие общины выживших, мононациональные и смешанные банды и полубанды, все против всех, их подстегивает вскипевшая память былых обид и взаимных территориальных претензий… Предположения складывались в нехитрую модель — впереди Дикое Поле, иначе не назвать.

Там пьянящие степные ароматы крепко разбавлены запахом неожиданно свалившейся анархической свободы. Огромное пространство, пораженное заразой вседозволенности, в котором пытается реализоваться коллективная дурь, накопленная в горячих головах.

Да, я могу ошибаться и внизу все в пряниках. Какая вероятность всеобщей благости?

Шесть лет назад, если считать по времени Платформы, мы с приятелем ехали через Сальские степи на Ростов. Очень меня впечатлили транспаранты-предупреждения — мол, в автомобилях не ночуйте, возможны нападения. С мотелями и кемпингами в тех краях не ахти — по этому вопросу транспаранты ничего не советовали, пришлось понервничать. А за год до переноса Демченко ездил к сослуживцу в Челябу, рассказывал интересное: кругом стоят таблички, предлагающие сопровождение лицензированными вооруженными охранниками на собственном транспорте. Один раз его остановили, прямо предложив заплатить за проезд в город. Мол, сам не разберешься, страсть как сложно в Челябинске ездить. Начали намекать на путевые неприятности вплоть до коробочки или гайки в лобовое. Демон отказался, двинулся сам. Все обошлось, но стрессик Серега словил.

Это в мирное время, и не в Сомали!

А сейчас какие надписи на щитах?

Мне представилась почти сказочная развилка в форме аномально многопалой руки.

Стоим мы, значит, с Гобом, ушибленные, и задумчиво читаем белые надписи на синих прямоугольных табличках, установленных перед уходящими в даль степную дорогами: «Бандиты обыкновенные», «Террористы неясного генезиса», «Злые салафиты», «Переобувшиеся менты», «Мародеры-выживатели», «Новые хуторяне-душители», «Князь всея Адыгеи», «Дорвавшиеся казаки», «Новый солдатский порядок»…

Зашибца выбор, да?

Все есть. Нет только надписи «Нормальные люди».

Через десять минут «егерь», покинув пусть и безжизненный, но по-прежнему гостеприимный хутор, возле железнодорожного переезда выкатился на трассу. Спокойно проехали мимо платформы «1824 км», впереди показалась станция Куринская.

Хорошо идем! Километров тринадцать — и мы в Хадыженске.

Нас остановили возле развилки, здесь на север отходит дорога к поселку с чудным названием Городок, прямо напротив пешеходного перехода и автобусной остановки — убогого сооружения зеленого цвета с гнутыми трубами стоек и крышей из профнастила.

Она выскочила как черт из табакерки, я не понял, откуда именно — может, на остановке же и сидела, расслабляясь на постепенно прогревающемся воздухе и покуривая в ожидании добычи.