Андрей Воронин - Ордер на возмездие
– Во всех больших зданиях установлены щитки с кнопками. Ты видел такие, наверное? Щиток, а под стеклом кнопка и надпись: «При пожаре разбить стекло, нажать кнопку и ждать». Там, где работал Мой знакомый, случился пожар. Он буквально воспринял написанное: разбил стекло, нажал кнопку и ждал, вдавливая ее пальцем в панель, до тех пор, пока сам не превратился в уголь. Ты не подумай, я тебе верю, Матвей, но превращаться в уголь мне не хочется.
– Все улажу, не волнуйся.
– Держи контакт с Рублевым и Порубовым. В том, что случилось, есть моя вина. Значит, мне и исправлять. Сколько, говоришь, они сверху зарядили?
– Двести тысяч.
Сундуков засмеялся:
– Двести тысяч? Да они с ума сошли! Обрежь до ста и ударишь по рукам.
– Попробую, – проскрипел Толстошеев, удивляясь прозорливости Сундукова, который легко вычислил, что верх он завысил вдвое.
– Процент получишь, не расстраивайся. Люди генерала Горбунова, следившие за Сундуковым, вновь засекли его, когда он возвратился к себе домой.
Что делал, где был в это время владелец фирмы «Свой круг», осталось для них загадкой.
* * *
Как правило, бизнесмен занимает в экономике какую-то определенную нишу.
Тот, кто торгует кожаными куртками и дубленками, не станет лезть на территорию торговца детскими игрушками. Продавец стиральных порошков не рискнет открывать магазин по реализации рыболовных снастей и охотничьих ружей. Во-первых, нужны специальные знания, во-вторых, связи, в-третьих… много чего нужно, чтобы отвоевать место под солнцем. Универсалов, способных заниматься и тропическими фруктами, и коттеджным строительством, и левой французской парфюмерией не так уж много, их единицы. Это такая же редкость, как и универсалы времен Возрождения типа Леонардо да Винчи.
Сундуков официально занимался металлоконструкциями и строительством.
Два года назад еще продолжался строительный бум, и он охотно выступал в роли подрядчика. Возводились офисы, склады, жилые дома. Построенное не застаивалось, не пустовало, уходило прямо из рук, готовенькое.
Один из его компаньонов, некто Петров, задумал грандиозное строительство – за бесценок выкупил старое овощехранилище. Единственное условие, которое ему поставили власти Старокузнецка, где располагалась овощная база, это сохранить прежний профиль и год не увольнять сотрудников. Собственных денег у Петрова практически не было, но склад в будущем обещал принести неплохую прибыль, и Сундуков в долг согласился изготовить фермы перекрытий будущего гигантского склада. И поднялась бы в лесу под Старокузнецком суперсовременная овощная база. Но…
Грянуло семнадцатое августа. Кредиты, взятые в рублях, мгновенно обесценились, желающих входить в долю тут же поубавилось, и стройка тихо погасла. Расплатиться с Сундуковым Петров не смог, и ожидал самого худшего, так как был наслышан, что строительство – не единственный бизнес его партнера. Он уже готов был продать квартиру и загородный дом, оставив в собственности лишь подмосковную дачу, готов был за полцены реализовать две из трех легковых машин, принадлежавших его семье. Но даже после подобных расчетов он готовился к визиту бригады выбивальщиков с утюгом, которым греют живот, и паяльником, который крутые ребята любят втыкать несостоятельным заимщикам в задницу.
Но отделался он от Сундукова до смешного дешево. Сам не поверил в собственную удачу. Сундуков приехал, пожаловался на жизнь, сказал, что выбивать долги не собирается, так как знает: денег у Петрова нет. Всякое барахло в виде недостроенного коттеджа и квартиры, тем более машин, его не интересовало.
– Когда поднимешься, тогда расплатишься, – великодушно согласился Сундуков. – А пока отдай мне овощехранилище под Старокузнецком.
– Конечно! – тут же засуетился Петров. – Можем хоть завтра оформить документы на передачу собственности.
– Нет, ты не понял. Хранилище останется в твоей собственности, когда-нибудь ты реализуешь задуманное. Стране дадут кредиты, выплатят пенсии, зарплаты. И побегут люди покупать бананы да апельсины внукам и детям. Оживет твой бизнес, не волнуйся. А пока чего добру пропадать? Пользоваться им буду я, а по бумагам пусть оно принадлежит тебе.
Петрову хотелось спросить, зачем Сундукову гиблое хранилище в стороне от цивилизации, но если предлагают супервыгодную сделку, то зачем спрашивать?
Уловив это настроение, Сундуков пояснил:
– Не хочу светиться. Моя фирма выстояла, деньги у меня пока еще есть.
Старокузнецк – город бедный, местные власти сразу же наедут за поборами. А с тебя взятки гладки, у тебя финансовое положение хуже, чем у какой-нибудь Ингушетии.
– Что я должен делать?
– Ничего, – улыбнулся Сундуков, – ровным счетом ничего. Уводишь своих людей, а я поставлю своих работников.
Вот так и появилась в распоряжении Сундукова старая овощная база в лесу, под Старокузнецком, с огромными складскими помещениями, с неработающими холодильными камерами. На время в кругах, где вращался Сундуков, заговорили, будто бы он спятил, решил заняться вдобавок к строительству еще овощным да фруктовым бизнесом, в то время как ставку можно делать только на изготовление гробов да на похоронные услуги.
Сундуков не возражал, пусть болтают, что хотят. Посадил на базе с десяток своих людей и ровным счетом ничего не делал, будто бы выжидал улучшения конъюнктуры рынка.
Знакомые поговорили, поговорили да забыли о странной блажи Сундукова.
Никто уже и не вспоминал об овощной базе, не способной принести и рубля прибыли. Городские власти старались не вспоминать о проданной коммунальной собственности, деньги от сделки давно израсходовали да разворовали. База никому глаза не мозолила, располагалась в лесу. Вел к ней пятикилометровый асфальтированный подъезд от второстепенного шоссе, да однопутная железнодорожная колея, успевшая прорасти метровыми лопухами да крапивой.
Десять охранников, поставленных Сундуковым на базу, зря хлеб не ели.
Где-то раз в месяц приезжали на базу машины, выгружалось оружие. Так Сундукову было дешевле. Иногда подворачивались партии вооружения, так сказать, случайные, на которые в данный момент не было спроса. Стоили они достаточно дешево, и владелец «Своего круга» мог позволить им «мариноваться» по полгода на овощебазе, зато потом продавал с выгодой.
Внешне база выглядела практически покинутой людьми. Несколько охранников, коротавших время за картами, на глаза никому не попадались.
Дежурили, меняясь, по три человека, жили в городе.
Но вот, как говорят, наступало и их время. Сундуков лично съездил в Старокузнецк, осмотрел базу, прошелся два километра по железнодорожной ветке, внимательно осматривая рельсы. Увеличил плату охранникам, приставил к ним двух своих людей, приехавших из Москвы. Теперь все двенадцать человек обязаны были безвылазно находиться на базе.
Безделье тянулось недолго. По заброшенной железнодорожной колее тепловоз прикатил три вагона-рефрижератора, такие, в которых возят фрукты и замороженное мясо. Затем на базу по ночам зачастили машины. Гранатометы, автоматы, ящики с минами складировались в холодильник. Сундуков наложил запрет наведываться в город. Охранники нарушать его боялись. Двое мужчин, присланных из Москвы, были поставлены Сундуковым для того, чтобы следить за дисциплиной и порядком. Они держались обособленно, в лишние разговоры не вступали, за ворота никогда не выходили.
За лесом, возле асфальтированного подъезда, расположилась небольшая деревенька дворов на сорок. В свое время сельчане были рады тому, что' проложен путь к базе, не надо было топать пять километров до шоссе, чтобы сесть в автобус. Но с тех пор, как овощная база опустела, автобусы отменили, и лишь изредка по асфальту проезжали машины, в основном легковые иномарки охранников базы.
Вид новых, блестящих машин, из салонов которых доносится громкая музыка, раздражал местных мужиков. Такой уж характер у русского человека, если кто-то живет лучше него, то это плохо.
Как всякие сельские жители, мужики потихоньку разворовывали базу. То пару листов шифера упрут, то проволочную сетку срежут, где-то двери или окна уволокут. Охрана раньше на это смотрела сквозь пальцы, когда дело касалось неиспользуемых помещений. Теперь местных днем и на пушечный выстрел не подпускали к базе.
Новые порядки на базе не укрылись от деревенских: проезжающие ночью грузовики, крытые брезентом, огромные фуры вспарывали тишину. Первым деревенским заводилой был Петрович, не старый еще мужик, которого по отчеству называли чисто из уважения. Петрович отличался от своих земляков сообразительностью и, как сам он любил хвастать, аналитическим складом ума.
Как-то вечером, пригнав колхозный трактор на ночь под свой дом, Петрович наскоро поужинал и, ничего не говоря жене, шмыгнул в дверь. Когда та выбежала на крыльцо, то успела лишь увидеть тень мужа, мелькнувшую в кабине трактора. Петрович зажал в руках две бутылки водки, которыми с ним расплатились крутые старокузнецкие ребята, чью машину он вытащил с заливного луга, куда те заехали побаловаться с девчонками и, прижимаясь к забору, побежал по улице.
