Альберт Байкалов - Превентивный удар
– Сколько лететь?
– Минут тридцать, – на секунду задумавшись, ответил Хуан.
– А что за самолет? – не унимался Вахид.
Ему не терпелось узнать, какой будет отрыв в километрах.
– «Цессна». Почему ты спрашиваешь? – проводник метнул на него удивленный взгляд.
– Боюсь летать, – соврал Джин, в уме подсчитывая расстояние. Исходя из средней скорости полета этого типа машин, они пролетят не более восьмидесяти километров. Для тропиков с их бездорожьем, партизанами, никому не подконтрольными шайками бандитов, множеством зверей и кровососов – это много.
В салоне воцарилась тишина. За все время навстречу попалось лишь два небольших грузовичка и деревянный автобус. Дождь стал стихать. Вершины пальм мотал поднявшийся ветер. Засверкали молнии.
Крупные деревья стали попадаться все реже. Дорога с изъеденным ливнями асфальтом спустилась в низину. Запахло болотом.
– Скоро река? – спросил Джин, пытаясь представить карту местности. По всем расчетам, они были где-то рядом с правым притоком Какеты.
– Здесь мы оставим машину, – Хуан неожиданно перешел на испанский и, судя по интонации, выругался.
Через дорогу, смешно раздуваясь, прыгали жабы. Некоторые попадали под колеса.
Повернув направо, оказались на обычной грунтовке, по колено заросшей травой. По едва примятой колее было понятно, что транспорт здесь проезжает не чаще одного раза в сутки. Росшие по обе стороны деревья, увитые канатами лиан, сплетались где-то вверху, образуя ажурную арку. Стало сумрачно.
Джабраилова вновь охватило беспокойство. Если этой дороги не видно со спутника, а по всему, так оно и есть, Антон подумает, что они едут через джунгли.
Неожиданно впереди среди деревьев появились тростниковые крыши хижин. Еще немного, и они выехали на окраину небольшого поселка, сразу за которым текла грязно-желтая река.
Вдоль берега у построенных из толстых досок домов лежали самые разные лодки. Во дворах под навесами болтались сети. Было понятно, что они оказались в рыбацком селении. Между домами по щиколотку в грязи бродили люди. Одни тащили корзины, присыпав сорванной травой рыбу. Кто-то нес на плече лодочный мотор, двое возились у лодки. При появлении машины на улицу высыпали полуодетые дети.
Не останавливаясь, Хуан проехал почти к самому берегу и затормозил рядом с огромным, похожим на сарай строением из тростника, фанеры и жести. Выглянувший из висевших на честном слове ворот мужчина в шляпе из пальмового луба раздвинул створки, и машина вкатилась внутрь. Здесь было сумрачно и сухо. Вдоль стен, скрученные в рулоны, висели сети. Стояло несколько допотопных лодочных моторов и некое подобие большого промышленного холодильника.
– Это цех местной рыболовной артели, – пояснил Хуан. – Я для них – эколог, который проезжает вниз по течению для сбора информации о состоянии воды и рыбы. Кстати, это действительно моя профессия.
– Как представишь меня? – Вахид открыл двери и выбрался наружу.
– Очередным чудиком, который решил пожить в тропическом лесу, – оголив ряд белых крепких зубов, улыбнулся колумбиец. – В эти края часто приезжают американские биологи. Вниз по течению, в Амазонии, много научных станций.
Он повернулся к впустившему их мужчине и, обнявшись с ним, стал о чем-то говорить, потеряв к Джину всяческий интерес.
– Туалет здесь есть? – Вахид поставил сумку на землю и тронул стоящего к нему спиной Хуана за плечо.
– Кругом лес, – отмахнулся он.
Вахид вышел на улицу. Никто не обращал внимания на незнакомца. Все были заняты делом. Джин догадался, что здесь в это время стараются использовать с пользой каждый час без дождя. Решив во что бы то ни стало связаться с Антоном, он направился в заросли мангров.
– Слушаю, Филин.
– Это Джин, – Вахид обернулся в сторону видневшегося в просветах между деревьями сарая и перешел на шепот: – Сейчас будем ловить рыбу. Где-то полдня. Потом он хочет мне показать птиц. Полчаса на это уйдет.
Некоторое время Антон молчал, переваривая услышанное. Сверху с ветки на ветку перепрыгнуло какое-то животное, и на Вахида обрушился поток воды. Поежившись, он отошел в сторону.
– Значит, так, попробуй обозначить объект и вернуться, – принял, наконец, решение Антон.
Вахид убрал трубку и задумался.
Обозначить объект – означало оставить в непосредственной близости от него маяк и вернуться. Хорошо бы. Только как это сделать? Попытаться выдать себя за эмиссара Хусейна, который прилетел на короткое время, чтобы узнать, как продвигаются дела? Опасно. До сих пор он имел дело лишь со связным, который не посвящен в детали. Но в лаборатории есть серьезные люди, которые владеют обстановкой и знают, когда и кто их навещает. Наверняка имеется и связь с организаторами строительства.
Вздохнув, он направился обратно в сарай.
* * *
За месяц колумбийцы стащили в район тонны серной кислоты, фосфата трикальция и других химических соединений, необходимых для производства отравляющих веществ. Со слов Андреса, с которым у Акутина сложились приятельские отношения, повстанцы имели богатый опыт и отлаженные каналы поставки любых химикатов в тропики. Немудрено, основным компонентом для производства коки как раз и была кислота, которую десятки лет доставляли сюда различными путями из Америки. В лаборатории полным ходом шло производство фосфоновой кислоты – основной производной иприта. Для выполнения черновой работы задействовали с десяток партизан. Одетые в противогазы и защитные резиновые костюмы, которые, впрочем, не особо спасали от воздействия получаемых веществ, помощники с утра и до самого вечера под неусыпным контролем Акутина таскали стеклянные бутыли с кислотой и заливали ее в керамические ванны. После этого начинали растворять в ней фосфат трикальция. Вокруг сарая, где шли работы, листва на деревьях стала коричневой и скрутилась. Исчезла и трава. В свою очередь, Нескромных и Серенко большую часть времени отдавали работе над жидкостью, которую в свое время изобрел Свергун. Ее получили небольшое количество, и тут же Андрес приволок в лабораторию двух мужчин со связанными руками. Сказав, что это пленные, которые оказывали содействие властям, он вынудил их выпить зараженную воду. Поместив несчастных в отдельный специальный бокс рядом с лабораторией, ничем не отличающейся от обыкновенных хижин, он заставил их пообщаться друг с другом по сотовому телефону. Сейчас, по прошествии трех суток, оба мужчины, истекая кровью, едва передвигались. Как и обещал Свергун, у них разрушались стенки сосудов и упала до критической отметки свертываемость крови.
Акутин скрупулезно фиксировал их состояние в специальном журнале. В этом ему помогал местный доктор. Древний старик по имени Ворлис замерял через каждый час у подопытных давление, температуру и пульс. Нужно было рассчитать время от начала действия препарата до наступления смерти. Как говорил Андрес, это очень важно знать тем, кто будет использовать данное отравляющее вещество.
Отойдя от лаборатории в глубь леса, Акутин устало опустился на ствол поваленного дерева и стянул противогаз. Потное тело, облаченное в резиновый костюм, нещадно чесалось. Стянув перчатку, он хотел расстегнуть комбинезон, как неожиданно обомлел от дикого, нечеловеческого крика. Последующий за этим выстрел заставил его вскочить со своего места. Андрес запретил оставлять без присмотра рабочих. Несмотря на то что после неудавшегося побега вокруг лаборатории были выставлены дополнительные посты, он требовал, чтобы Акутин контролировал работы во избежание порчи оборудования и реактивов, с таким трудом доставленных сюда.
Сделав несколько шагов в обратном направлении, Геннадий Леонидович остановился. Охваченный ужасом, он лихорадочно думал, как объяснить свой уход, если случилось что-то из ряда вон выходящее. Наконец, решив, что можно сослаться на расстройство желудка, он натянул противогаз и бросился к лаборатории. У входа в сарай толпилось несколько рабочих. Растолкав их, он вошел внутрь.
В свете тусклых электрических ламп на земляном полу лежал человек. Остатки прорезиненного костюма дымились. Стоял страшный запах чего-то кислого, от него не спасал даже противогаз. Рядом с пистолетом в руке и бледным лицом – один из двух выставленных у входа с утра охранников. Левую руку он прижимал к груди. Акутин подошел ближе. Увиденное шокировало. Лежащий был без противогаза. Вместо лица кровавая каша. В ввалившихся глазницах пузырилась и шипела бледно-розовая пена.
– Что произошло? – зачем-то спросил Акутин, заранее зная, что задействованные в помощь колумбийцы не знают языка.
Однако охранник догадался, чего хочет так называемый начальник производства. Он показал рукой на стеллаж. Глянув туда, Акутин все понял. Там работала установка по синтезу производной пятивалентного фосфора. Попросту говоря, фосфоновая кислота превращалась в иприт. Между хитросплетением разного рода трубок стояло несколько прозрачных стеклянных сосудов. Один из них разорвало. Наверное, в этот момент рабочий, затащив в склад очередную бутыль с серной кислотой, решил понаблюдать за происходящим. Колба рванула, и несчастному на лицо попала адская смесь. Чтобы избавить любопытного соотечественника от мучений, находящийся у входа охранник добил его выстрелом в голову.
