Михаил Нестеров - Тайная тюрьма
Какого черта они надели шлемы, недоумевал Сигал. Когда они сократили расстояние до пяти метров, он предостерег их голосом:
— Кто идет?
— Майор Веллер и сержант Бриджес, — услышал он.
— Очень смешно, — ответил Сигал. Ухмылка слетела с его губ, когда он увидел в руках одного из них пистолет. — Эй!..
Джеб дважды спусти курок. И еще трижды выстрелил в упавшего караульного.
— Локальная зона, — передал он по рации. — Открывай, Весельчак.
Щелкнул замок, и каркасная дверь чуть подалась вперед. Не таясь, опустив оружие, Джеб шел во главе группы. Он снова и снова ловил себя на странной мысли. Она зародилась не вчера, а два месяца назад во время очередной боевой операции. Тогда он ощутил беспокойство в груди оттого, что переходит в новое качество. Впервые в жизни он подумал не о том, как будет действовать, а что чувствовать. Сейчас с ним произошла обратная реакция: чувства притупились, но вернулись расчетливые думы. Вроде ничего серьезного в этом диагнозе, но явилось третье неизвестное: он начал откалываться от команды. Может быть, потому, что пошел по пути Абрамова или сам Абрамов стал той важной частью, которая по-настоящему объединила команду, а потом развалила ее. Команды как таковой больше не существовало. Они были рождены для того, чтобы, собравшись, разлететься пылевым облаком.
Вот сейчас, в эту минуту Блинков сделал правильный вывод и в том плане, что озвучил его, открыто посмотрев на Тимура Музаева:
— Я отрабатываю. Все мы отрабатываем. Каждый думает: «Скорее бы все закончилось». Тима, помнишь, в Москве мы видели рекламу в салоне «Евросети»: «Мне все пох...»?
Музаев покачал головой:
— Все это забудется, Джеб, перевернется с ног на голову. Когда ты пожмешь руку Сани Абрамова. Мы здесь и ради этого момента тоже.
Блинков хлопнул товарища по плечу, шагнул на бетонную площадку и передал Весельчаку:
— Первый бокс. — Джеб обернулся на Чижика и Тимура, приготовивших бесшумные пистолеты. «Готовы?» — спросил он кивком. — Открывай.
58
По приказу Веллера Мишель пристегнули наручниками к забетонированной ножке кровати. В этом положении она могла только сидеть на полу. Она окончательно утратила боевой настрой и смотрела на Веллера затравленными глазами.
— Теперь ты скромная, тихая, красивая. Ты другая. У тебя напрочь отбило охоту копаться в грязном белье. Ты видишься мне невинной девочкой. — Веллер снял кепи и швырнул его на кровать. — У меня нет времени лишать тебя сна, использовать твои пристрастия и фобии. У меня в запасе самый хороший вид воздействия. В моем пистолете двенадцать патронов плюс столько же в запасной обойме. Я отстрелю тебе все пальцы, уши. Две последние пули ты долго будешь переваривать в своем желудке. Меня уже ничто не остановит. Это ты, проститутка, сломала мне жизнь. Я вижу себя счастливым, выезжая с базы минутой раньше. Меня до конца дней будет преследовать твой образ на дороге.
Веллер перевел дух.
— Я задаю вопрос. Если мне не понравится ответ, я стреляю. И так до двадцати четырех. Русские забрали твой компьютер? Раньше ты говорила, что потеряла его в лесу. Я жду ответа.
— Да.
— Бриджес назвал им имена Шейха и Эхаба?
— Да.
Майор усмехнулся:
— Бедняга Бриджес... Он долго не мог понять игры американских спецслужб и террористов, пока я не объяснил ему. Я сказал ему: «Ты один из руководителей „Северной армии“. Твой главный противник — государство и его спецслужбы, которые преследуют тебя по закону. Однажды арестовывают твоего товарища Стюарта. Он обречен. И вот в один прекрасный момент ты видишь его обвинительное выступление по телевизору, зная, что он в тюрьме. Ты понимаешь, что спецслужбы взяли на вооружение твои приемы, тебе это на руку. Он расходный материал, но как он работает!.. Ты не можешь отказаться от игры, потому что ты и государство делаете одно дело. У тебя возникает мысль освободить Стюарта — взять заложников и выдвигать требования. И тут ты призадумываешься: „Зачем? Стюарт под присмотром спецслужб в сто раз полезнее“. У тебя есть другой вариант: рассказать правду. Но это все равно что душить курицу, несущую золотые яйца. Ты принимаешь то, что называется профессиональной деформацией сознания».
— Я понимаю вас... — Мишель видела измочаленного службой, избитого секретами человека. Этот бинарный вариант давил на него с такой силой, что майор не выдержал. Он жил в постоянном страхе. Чтобы не свихнуться, делился соображениями с Бриджесом, разгребал помойку, накопленную в груди. И сейчас делал то же самое.
— Ни хрена ты не понимаешь! — Веллер с минуту настраивался на допрос. — В твоем ноутбуке хранятся данные о других террористах, содержащихся в наших централах?
— Нет.
— Нет? — Веллер взвел курок пистолета.
— Эти данные хранятся в моем архиве.
— Где ты его прячешь?
— Его я отдала на хранение моей подруге.
— Адрес! Стоп! Ты назвала его русским?
— Да.
— Повтори.
— Подруга живет на Фэктори-Драйв, дом 8, квартира 18. В Вашингтоне.
— Как им готовили эвакуационный коридор?
— Об этом они не говорили. Я подумала, что они могли воспользоваться помощью вертолетной группы ООН в Браззавиле.
— Кто спонсировал твои расследования?
— Депутат верхней палаты конгресса Эшби Тейлор. Я получила большую сумму. Десять миллионов долларов. — Пауза. — Помогите мне, и деньги будут вашими.
— Русские обошлись с тобой круто. Почему ты покрывала их? Может быть, они что-то обещали тебе?
«Нет, не может быть...» Веллера снова окатило ледяной волной. Он вдруг понял, под какие гарантии русские оставили Мишель связанной. На базе, кроме караула, не осталось ни одного «тюленя».
«Бред...» На это русский капитан дал ответ Бриджесу: «Но вы подумайте над моим бредом». И майор Веллер получил достаточно доказательств, чтобы поразмыслить и прийти к единственному выводу. «Вы назвали имена близких мне людей». Вот в чем все дело.
«Боже, боже мой... — Веллер отказывался верить. — Миссия русских носила один характер, тогда как мы ломали голову над отсутствием логики в их действиях. Они оставляли следы там, где их не должно быть. Вот в чем причина».
Лаборатория по изготовлению боевых отравляющих веществ. Составная часть любой спецслужбы. Они штурмовали ее с определенной целью. Только там они могли найти то, что открывало им дорогу на базу.
— Они сказали, что вытащат из «Матрицы» и тебя заодно с капитаном... Отвечай!
— Да...
«Они уже здесь». Крис только что не повел носом. Доказательством могла послужить опустевшая база. Москва вовремя предприняла шаги к завлекающему маневру. Заведомо зная, что в этой игре никакие ультиматумы не работают, они расчистили путь своей диверсионной группе. Они действовали смело, нагло, потому что не боялись огласки. «Ломовой» диверсионный метод решения проблем оказался эффективней тщательно засекреченной игры.
Он потянулся к радиостанции:
— Всем постам: усилить внимание! На территории базы диверсионная группа. Постам 2 и 3: немедленно усилить пост 1.
Майор выругался: из этого каменного мешка проще докричаться, чем выйти на связь по радио.
Он пожалел и о том, что вот сейчас не сможет связаться с экипажами. Его радиотелефон остался в штабе. Или в трейлере. Веллер этого не помнил. Как забыл про Мишель Гловер. Она все так же сидела на полу, но взгляд ее поменялся. Она уже не виделась затравленным зверьком, смотрела на майора с вызовом. Словно была главным действующим лицом, координируя действия своей диверсионной единицы, и с минуты на минуту ожидала финала.
Крису в этой стрессовой ситуации припомнилось многое. Свои слова, адресованные потерянному Бриджесу: «Абрамов отвлекает тебя своими бредовыми идеями от главного». Капитан руководил своей скрытой группой. Невероятно, что в цитадели самого засекреченного изолятора под присмотром двух сотен пехотинцев, в окружении местных военных, это он бросил отряд Бриджеса к лаборатории, где диверсанты, как в лавке местного лекаря, отоварились рицином, натурально купили главное оружие. Пусть действия русского разведчика были непреднамеренными, но он не ошибся в своей интуиции.
Веллер молниеносно переходил от одного состояния к другому. Прошли считанные мгновения, и на его горячую голову вылился холодный душ. Что-то он много наворотил, и виной тому горячка. Давление, которое на него оказывал капитан и его диверсионные группы; Мишель Гловер со своим чемоданчиком могла сойти за доктора, навестившего подопечного в камере для душевнобольных.
— Центр, Скотт, Джеймс, ответьте Веллеру, прием, — майор переключил рацию, подходя к приоткрытой двери. Обернувшись на Мишель, он неожиданно покачал головой: «Не отвечают». И снова нашел чем успокоиться: даже радиоволны были узниками в этой армированной камере.
59
Николай закурил и пустил дым в потолок. Он занял позицию у выхода и смотрел на напряженную спину товарища.
