Сергей Зверев - Флотское братство
– И расскажете заодно, как вы продали иприт фашиствующим молодчикам, – закончил Майшбергер.
Челюсть у Стасевича отвисла, однако старый немец даже не смотрел в его сторону. Его взгляд был прикован к телеэкрану, где в это время показывали, как все корабли как раз вошли в порт и выстроились на рейде. В довольно обширной акватории порта вдруг стало тесно, корабли стояли буквально борт к борту. Гремят духовые оркестры, радостные крики толпы, захлебывается от восторга комментатор.
– Я попрошу вас покинуть мой дом! – сказал Майшбергер строго.
– Вы поедете с нами в офис службы бязьпеки, – отвечал Стасевич. – Вы не отвертитесь от нас так просто!
– Вы сошли с ума, – спокойно произнес старый фашист. – Я немедленно звоню немецкому консулу и обращусь к нему с просьбой о защите от сумасшедшего агента польской службы безопасности!
Стасевич растерянно отступил в сторону. Майшбергер взял со стола свой мобильный телефон и стал набирать какую-то комбинацию цифр. Только почему-то эта комбинация начиналась с четырех восьмерок и состояла из двенадцати цифр, что было как-то совсем не похоже на обычный номер телефона. И, набирая этот номер, старый фашист почему-то странно внимательно поглядывал на телеэкран, словно немецкий консул, с которым он собирался разговаривать, должен был непременно появиться там. Стасевич подозревал в тот момент, что старый фашист сыграл с ним какую-то злую шутку, однако предпринять что-либо он никак не мог решиться.
Глава 57
Адмирал Микляев вместе с другими морскими офицерами стоял на капитанском мостике российского ракетного крейсера, флагмана объединенного отряда кораблей, представляющих Российский ВМФ на маневрах. Рядом с ним был командующий отрядом, каперанг Колесниченко, командир самого ракетного крейсера, каперанг Ермилов, некоторые другие офицеры. Они все смотрели с высоты капитанского мостика на веселящуюся толпу в порту, время от времени приветственно махали рукой, улыбались. Однако при этом лица у всех были очень серьезные и напряженные.
– Слава богу, стоим не в первом ряду, – заметил командир отряда, каперанг Колесниченко. – Можно иногда снять дежурную улыбку.
– Да уж, – согласился адмирал Микляев. – В нашем положении выть, а не улыбаться хочется.
– Когда противогазы-то надевать? – спросил один из офицеров. – Когда сознание терять начнем, что ли?
– Я полагаю, взрыв сначала должен быть, – отвечал адмирал Микляев. – Нам из штаба флота передали, иприт был упакован в прочные цинковые бочки. Взрыв в таком случае – единственный безопасный способ для устроителя теракта. Своего рода химическая мина с дистанционным взрывателем, что-нибудь в этом роде… Хотя черт их знает! Попробуй угадай намерения террористов!
– Впрочем, еще не факт, что теракт произведут именно здесь и сейчас, – заметил другой офицер судна. – Может быть, они его просто припрятали…
– Все может быть, – отозвался адмирал Микляев. – Но вероятность теракта очень велика. Здесь, под этой площадью, по нашим сведениям, находятся ходы катакомб, они идут практически подо всем городом, особенно в сочетании со старинной, еще в позапрошлом столетии построенной ливневой канализацией. Сейчас взорвать там, в этих катакомбах, бочки с ипритом, и в городе больше не останется живых. И всем, кто сейчас на рейде, тоже крышка.
– Ну, нам-то ничего не будет, – доложил командир отряда. – Я отдал приказ по отряду: в случае взрыва на площади немедленно объявить химическую тревогу. Противогазы разложены рядом, вынуты из сумок. Так что, я думаю, есть шанс успеть.
– Хорошо, – отозвался вице-адмирал. – Будем ждать взрыва.
В этот момент он снова повернулся к веселящейся на площади толпе людей и, нацепив дежурную улыбку, стал махать рукой. Внезапно оставив это занятие, он обернулся к своим офицерам, спросил:
– А что, поляки так и отказались взять с собой противогазы?
– Точно так, – отвечал командир отряда. – Американский адмирал их уговаривал, чуть ли не просил, но командир польского отряда ни в какую. Говорит, такого в нашей стране попросту не может быть. Это все русская фальшивка и провокация!
– Эх, олух, – со вздохом сказал Микляев. – А ведь мы их всех собрали на секретное совещание, все рассказали, показали нашу видеокассету. Все поверили, решили принять меры безопасности, а поляки нет!
– И ведь самое скверное, они даже отказались доложить об этом главнокомандующему своего ВМФ, – заметил командир крейсера. – Так бы они сейчас, может быть, начали искать этот иприт, нашли бы и успели обезвредить. И ничего бы не было.
– У нас противогазы, – продолжал Микляев. – Да и черт бы с нами! Мы люди военные, это наш долг – умереть, когда потребуется. А простые люди чем виноваты? Они-то в первую очередь погибнут! Эх, олухи эти поляки, они и есть олухи…
– Самое скверное, – продолжая махать рукой, заговорил адмирал Микляев, – что мы ведь и гражданским властям Польши все наши сведения сообщили. По дипломатическим каналам рассказали, разъяснили, как велика опасность. Но те ничего и слушать не хотят. Говорят, это все русская фальшивка и провокация. Просто вы, русские, хотите испортить нам праздник…
– Конечно, в это поверить трудно… – заговорил было командир отряда кораблей, но его слова прервали плеск воды и крики сразу нескольких голосов:
– Эй, смотрите! Человек за бортом!
За бортом оказался водолаз. Он вынырнул каким-то образом возле самого борта российского ракетного крейсера и жестом показал, что просит спустить штормтрап.
С высоты капитанского мостика адмирал Микляев с изумлением рассматривал изможденное, до предела утомленное лицо этого водолаза: адмирал сразу же узнал виденное им на фотографии лицо того самого старлея Павлова, с исчезновения которого и началась вся эта история.
В руках своих Полундра держал дистанционный взрыватель. Все необходимые проводки его были отсоединены, однако индикаторная лампочка светила ровным, ярким светом. Это означало, что сигнал с мобильного телефона уже пришел.
Глава 58
Стасевич, стоя в кабинете Рудольфа Майшбергера, с изумлением наблюдал, как этот странный немец, набрав на своем мобильнике комбинацию из двенадцати цифр, пристально вглядывается в телеэкран. Однако на предпортовой площади не происходило ровным счетом ничего необычного: по-прежнему стояли на рейде военные корабли, по-прежнему веселились, что-то кричали и размахивали разноцветными флагами люди, по-прежнему захлебывался в потоке слов телевизионный комментатор. Праздник в порту продолжался, все шло абсолютно нормально.
Вдруг руки пристально всматривавшегося в телеэкран Майшбергера отчаянно задрожали, он едва не выронил свой телефон. Губы его залепетали испуганно по-немецки:
– Но этого не может быть! Этого просто не может быть!
Трясущимися руками Майшбергер снова стал набирать на мобильнике комбинацию из двенадцати цифр и снова напряженно глядеть на телеэкран, но там снова не происходило ровным счетом ничего экстраординарного: люди продолжали веселиться на площади, комментатор захлебывался в восторженных разглагольствованиях.
– Что с вами, герр Майшбергер? – смелея, спросил агент Стасевич. – Вы кого-нибудь потеряли на этом празднике?
Но ответа на свой вопрос он так и не получил. Потому что в это время на площади перед портом завыли полицейские сирены, и голос в громкоговорителе стал требовать граждан организованно, без паники покинуть площадь. Толпа на мгновение замерла, люди оглядывались, надеясь, что все это просто дурная шутка. Но это не была шутка: на площади появились усиленные отряды полиции, полицейские с противогазами на боку, вежливо, но настойчиво выводившие людей с площади. Громкоговоритель продолжал призывать всех к порядку и спокойствию.
Телекамера заметалась, хаотично выхватывая то одно, то другое место из общей панорамы, голос комментатора смолк, он заговорил лишь через некоторое время, несмотря на внешнюю бодрость и бойкость, в нем чувствовалась тревога.
«К сожалению, я должен огорчить наших телезрителей. Течение нашего праздника нарушили непредвиденные обстоятельства. Как только что мне сообщили, пять минут назад на борт российского крейсера был поднят водолаз. Он держал в руке дистанционный взрыватель и сообщил, что снял его с заряда, установленного на бочках с ипритом времен Второй мировой войны. По утверждению этого водолаза, бочки находятся в катакомбах прямо под этой самой предпортовой площадью…»
Стоявший и во все глаза глядевший на телеэкран агент Стасевич в этот момент услышал позади себя сдавленный стон и хриплое, прерывистое дыхание. Обернувшись, он увидел, как Майшбергер, схватившись рукой за левую сторону груди, без чувств валится на пол.
– Врача! – крикнул Стасевич. – Слышите, вы? Вызовите кто-нибудь «Скорую помощь»!
– Сейчас, одну минуту, вмиг вызову, – отозвался, подходя к нему, командир спецназа. – Посмотрите-ка, что показывают по телевизору! Это очень важно!
