Сергей Самаров - Под призрачным прикрытием
Но «Мста-Б» все же дала выстрел. Но выстрел этот, как оказалось, предназначался не группе «волкодавов», которую корректировщик не увидел, потому что не туда смотрел, а ополченцам, занявшим высоту. Тяжелый снаряд улетел за вершину, не попав даже в кратер, и взорвался где-то на склоне, почти у подошвы высоты. Хорошо, если рядом с местом взрыва никого не оказалось. Однако земля под ногами Величко вздрогнула. И после этого снова заговорил АГС-17 «Пламя». Навесная очередь гранат накрыла окраинную улицу села плотно. Бинокль показал дым от разрывов. Гранаты АГС не могли, наверное, повредить броню САУ, но укров в черных мундирах потрепали, видимо, сильно. Двое даже из улицы выскочили на открытое место, ища спасения за крайними домами. Но пули снайпера тут же «уговорили» их излишне не суетиться.
– Я – Браконьер. Шестой, что там справа от меня делается? – спросил Лесничий. – Кто там так громко «разговаривает»?
– «Мста-Б» готовилась нас обстреливать.
– И что?
– Я с колокольни корректировщика снял. А «Пламя» подбросило огоньку с осколками на улицу. Любо посмотреть, как их гранатометчик работает. Там «нацики» забегали, словно им в трусы по бутылке скипидара каждому вылили. Двое даже за село вприпрыжку выскочили. Похоже, во всем селе туалет найти не могли. На бегу с испуга гадили. Пришлось с ними объясниться. Они мои доводы восприняли и сейчас лежат смирно. Можешь смело идти мимо.
– Я уже почти прошел… Дальше ползти придется.
Величко снова взял у наблюдателя свой бинокль, чтобы не смотреть на своих через прицел, нашел группу «волкодавов» и убедился, что они передвигаются быстро. Скоро выйдут на следующий этап пути. Следовало и ему брать под контроль тот участок.
Однако следующий участок был, наверное, самым спокойным на всем маршруте. Место там было открытое, и укры, скорее всего, надеялись как раз на то, что по открытому месту никто идти не вздумает. На сильный снегопад они по обычной для себя полупьяной неопытности скидку не делали. А «волкодавы», не поднимаясь в рост, спокойно преодолевали снежную целину ползком. Причем делали это так умело, что ползущие веером бойцы остающийся за их спинами след, грубо говоря, размазывали своими движениями. Этот след не имел острых ограненных краев и потому не бросался в глаза. А снег сразу же засыпал даже те неровности, что имели откровенно неестественный вид. Тепловизор не передавал внешний вид следа. Но снайпер видел расположение бойцов группы и хорошо знал, для чего это делается и к какому результату приведет. Волки, когда идут стаей, стараются ступать след в след, чтобы невозможно было определить количество хищников. А «волкодавы» оставляют такой след, который, если даже будет замечен противником, вызовет только недоумение. Впечатление сложится такое, что по снегу протащили какое-то широкое полотно с неким нелегким грузом. Этот след можно будет списать и на ветер, пролетевший полосой, и на рельеф почвы под настом, но мало кто сообразит, что здесь ползком пробралась группа людей. Разве что полковник украинской армии Шилохвостов смог бы понять, потому что он сам, воспитанник системы спецназа ГРУ, скорее всего, умеет так же заметать след. Но здесь полковнику Шилохвостову делать пока было нечего. Да и вообще наблюдателей и даже обжитых постов на маршруте Величко не обнаружил. Три поста вообще-то поблизости были. Но они, скорее всего, имеют обыкновение считаться «населенными» только в ночное время. Убедившись, что на этом участке стрелять ему не в кого, снайпер дал указание наблюдателям-ополченцам все же контролировать обе стороны вокруг маршрута группы, а сам перевел прицел дальше, на последний участок, на котором минувшим вечером и начинал работать. Сначала попытался отыскать тела уничтоженных им мародеров. Но никого найти не смог. В такую погоду это было сложно. Даже если укры тела не забрали, а они часто не подбирают своих «двухсотых», те наверняка уже остыли. Летом процесс гниения дает много тепла, и тело в тепловизор бывает найти несложно. Зимой же гниение не идет. Природный холодильник мертвое уже тело долго еще будет сохранять. Но тепловизор его не обнаружит.
Прицел перешел еще дальше и добрался до деревни Калинушка. Сначала Величко «побродил» по трем деревенским улицам, осмотрел с вниманием развалины нескольких домов на восточной, ближней к снайперу окраине села. По этим домам когда-то, когда в селе стояли ополченцы, активно работала артиллерия укров. Дома основательно отутюжили, сделав их совсем непригодными для жилья и даже для восстановления. Хозяевам, видимо, придется, когда они вернутся в свою деревню, сносить все и на старом фундаменте возводить новые стены, потому что старые если и не обвалились, то всегда к этому готовы. Хотя устроить засаду среди этих стен вполне возможно и даже удобно. Именно поэтому Величко особенно внимательно присматривался к развалинам каждого дома. Один из домов показался ему очень подозрительным, потому что под вынесенным вместе с рамой окном изнутри комнаты явно было какое-то «свечение». Там мог кто-то прятаться. Кто-то, кто может в самый неподходящий момент услышать посторонние шаги и выглянуть. И это может принести группе неприятности, поскольку одновременно со взглядом из развалин дома может полететь и граната, и, вслед за гранатой, прозвучать автоматная очередь. Конечно, Величко постарается подстраховать. Но превентивная безопасность всегда лучше любой подстраховки. Недолго подумав, снайпер сделал выстрел. Пуля влетела в окно так, чтобы пробить на противоположной стене застекленную рамку с фотографиями. Естественно, звона стекла Величко не услышал, как и удара пули в кирпичную стену. Но внутри звук был, видимо, громким, и из дверного проема дома, лишенного двери, как окна были лишены рам, вдруг выскочила довольно крупная и предельно отощавшая собака с поджатым от страха хвостом. Снайперу всегда было жалко людей, которые сами не воюют, но страдают из-за войны, которая идет вокруг них. Но люди-то могли понять, что происходит. А эта собака, когда-то, может быть, даже породистая, была брошена здесь хозяевами, может быть, уехавшими, может быть, даже погибшими, и не понимала, что вокруг происходит, не понимала, почему она терпит и голод и страх. Но присутствие обездомевшей и испуганной собаки снайпера успокоило. Если там прячется собака, то людей там точно нет. Собака людям не доверяет. Тем более людям чужим. А как им доверять, если люди сами не доверяют друг другу, если люди убивают друг друга, не понимая при этом, за что убивают и во имя чего, не задумываясь, чьи интересы отстаивают. Те же солдаты украинской армии пришлю сюда, в Донбасс, где местные жители жили веками, пришли убивать их – во имя чьих интересов? Своих правителей? Своих хозяев из-за границы, которые готовятся обобрать их самих и выбросить на свалку? Но уж никак не во имя своей страны и своего народа, хотя заумные негодяи и стараются настроить людей против других людей, стараются внушить солдатам-украинцам, что те воюют за правое дело, за свою свободу. За свободу от чего? От собственной совести?
От таких мыслей сковывались в злости мышцы, напрягалось тело. А это снайперу было категорически противопоказано. Хорошо еще, что Величко имел уравновешенную нервную систему спецназовца и снайпера одновременно. Эти две воинские профессии одинаково требовали спокойствия даже при обычно неспокойном и подвижном характере, каким обладал тот же бывший лейтенант спецназа ГРУ Величко. И эта нервная система помогла перевести прицел с собаки на другой дом и не думать больше о том, что мешает ему работать.
А работа предстояла сложная. Следовало еще припугнуть бетонное сооружение поста у дороги. Не само сооружение, естественно, а его обитателей. Часть солдат отсиживается в доме, который Величко определил еще накануне. К сожалению, сарай закрывал вид на окна этого дома, иначе можно было бы и там его обитателей «уговорить» прилечь вздремнуть на пол. И дать им почувствовать, что такое холод и непрекращающийся сквозняк, на который они местных жителей обрекают. Конечно, разбить окно пулей сложно. Пуля просто пробьет стекло, оставив только дырку. Но можно постараться в раму попасть, тогда стекла вылетят и дом станет уютным холодильником. За домом тоже необходимо было присматривать. Но это следовало сделать позже, когда уже наступит темнота и из дома выдвинется к посту смена. А пока следовало сам пост припугнуть, чтобы никто оттуда невовремя не высунулся. Любой нормальный человек, зная, что территория простреливается снайпером, пожелает остаться за бетонными блоками и не выйдет на вечерний променад. Пост стоял около дороги. Разведчики говорили, что там есть даже шлагбаум, рядом с которым дежурят двое «нацгвардейцев». Но они для снайпера остаются прикрытыми частично углом поста, частично ближним к посту полуразваленным домом. Хотя в такую погоду, когда не только снег с неба валит, но и ветер по дороге прогуливается, причем ветер, слегка похожий на начинающуюся метель, люди у шлагбаума могут и замерзнуть. Они вполне в состоянии пожелать глотнуть или полстакана водки, или хотя бы кружку горячего чая – это дело вкуса каждого отдельно взятого человека и сила или слабость его командира. И тогда, подмерзнув для приличия, они могут пожелать пойти на пост. Или просто время смены подойдет. Значит, следует караулить и быть готовым сделать два быстрых выстрела. Передвигать затвор одним движением большого пальца с предельной скоростью, не отрываясь при этом от прицела, как это делают спортсмены-биатлонисты на своем стрельбище, Величко уже научился. Он даже мысленно просчитал свои движения, выбрал наиболее рациональные и опробовал. Все получалось. Тем более необученные «нацгвардейцы», не сумев услышать выстрел с такого расстояния и в такую погоду, едва ли смогут быстро и правильно среагировать. И вслед за тем, как упадет после первого выстрела один из постовых, второй, скорее всего, не сразу поймет, что происходит, и не сумеет спрятаться раньше, чем снайпер произведет второй выстрел. Простых армейцев, солдат-призывников, Величко не стремился бы так обязательно отстрелять, как хотел стрелять в «нацгвардейцев». Эти в его понятии были негодяями, которых требовалось уничтожать при первом удобном случае. И случай представился почти сразу.
