Василий Веденеев - Логово «ВЕПРЯ»
Он думал, что нет худа без добра: узнав про чекиста, он ловко засадил на острый крючок скользкого и хитрого Колчака, а теперь намеревался как следует выдоить его. Вот еще бы узнать, кто заказал фээсбэшника, но разве Щапа скажет, скот безрогий?! Зато теперь Колчаку от Круга все одно не отвертеться, долго рыгать будет станцией метро Новокузнецкая!
— Тухлятину подсунул и молчишь? — вслух сказал Круг, прикидывая, как бы получше повести игру, чтобы не пережать с обидами и вовремя перейти к финансовым вопросам?
Первый испуг у Мишки прошел, и теперь он считал, что Колчак прав: Господь сам разберется, кого ему прислали. Чекисты так же смертны, как прочие директора, депутаты и журналисты, а если все сделать с умом, то комар носу не подточит. Хотя, с другой стороны, в тюремных камерах на нарах сидят чуть не профессора, но… сидят!
— Я добавлю, — к немалому удивлению Круга, прижимистый Григорий сам завел речь о деньгах. — Серьезно добавлю, но нужно сделать.
— Я грузовичок хотел, — прикуривая сигарету, поделился с ним сокровенными мечтами Мясник. — А то «каблук» уже не справляется, приходится по несколько раз гонять. И себе думал приличную иномарку. Ты же знаешь, у меня старенькая, из сидений уже труха сыплется.
— На шестисотый мерс нацелился? — внешне вполне равнодушно осведомился Колчак, хотя внутри его всего раздирало: диктует ему условия, портяночник! А сам только и может кормом для собак и кошек торговать, да шеи сворачивать. Ну, ничего, сделай только, а там сочтемся.
— Зачем мне шестисотка, чужие глаза мозолить? Нет, лучше возьму японскую или чешскую татру… Да, и квартирку надо бы поменять, тесновато.
«В гробу тебе в самый раз будет, — зло подумал Колчак. — Специально скажу, чтобы подобрали попросторнее».
— Хорошо, хорошо, — согласился он. — Только об одном прошу: не тяни!
— Ну, тут с осмотрительностью надо, раз он из конторы, — рассудительно заметил Мясник. — Ты зря не гони лошадей, все в срок исполнится, но только после того, как добавишь.
— Добавлю, — Григорий поиграл желваками на скулах и разлил остатки виски. — Давай за успех!..
Вечером Колчак припарковал свой автомобиль неподалеку от ресторана на Чистых прудах, где договорился встретиться с адвокатом. Как Маркин и ожидал, Щапа проявил строптивость и никак не хотел согласиться повидаться сегодня же вечером, ссылаясь на неотложные дела и уже назначенные встречи, которые нельзя отменить. Но Григорий проявил настойчивость, как любовник, добивающийся долгожданного свидания, на котором она должна наконец-то уступить его домоганиям: он несколько раз многозначительно выделил слово «надо» и, пользуясь терминологией правоведов, намекнул на вновь открывшиеся обстоятельства. Наконец, Финк сдался, не желая ссориться с Колчаком и надеясь быстренько от него отделаться — какие там у него еще обстоятельства? Небось денег решил попросить наличными или кто-то залетел из его братии и нужно срочно выручить. В этом случае, придется уже серьезно раскошеливаться самому Гришке.
Зная, что у адвоката есть в ресторане знакомства, Колчак попросил его заказать сервировку на два столика.
— Зачем на два? — удивленно переспросил Щапа. — Неужели будут дамы?
— Нет, моя охрана, — и Маркин повесил трубку.
Честно говоря, Финка мучили сомнения: стоило ли ехать на неожиданно организованную встречу? В отличие от Колчака у него охраны нет и никогда не было, и его не защищали ни статус офицера спецслужбы, ни статус криминального авторитета. Даже оружия законопослушный правовед никогда не носил — его оружием являлись хитрость, связи и умение улаживать дела, а в качестве крупного калибра выступали компрматериалы и деньги. Кто-то бы назвал это шантажом и взятками, как это квалифицировал Уголовный кодекс, но Сергей Александрович считал все средства одинаково хорошими, если они быстро вели к цели и использовались так, чтобы не вступить в открытые трения с законом.
В конце концов он решился съездить в кабак: от него не убудет, с Гришкой ссориться невыгодно, а разговор с ним он сумеет свернуть в считанные минуты. Конечно, в других местах придется извиняться за опоздания, да что уж поделать?
Войдя в зал, Финк сразу же увидел скучавшего в одиночестве Колчака. Услужливый мэтр проводил адвоката к столику, и Григорий ворчливо заметил:
— Опаздываешь!
— Ничего, куда нужно, всегда успею, — огрызнулся Щапа и сразу же предупредил: — Давай по быстрому, у меня времени в обрез. Пить тоже не стану: я за рулем. Ну чего там у тебя? Не мог по телефону сказать?
— Торопишься? — не предвещавшим ничего хорошего тоном, с ехидной улыбочкой спросил Маркин.
— Да, знаешь ли, нужно многое успеть.
— В том числе и человечка из ФСБ под пулю подставить?
— Тише ты! — Финк опасливо оглянулся. Пьян, что ли, Гришка? Несет околесицу или у него шутки такие? — Сейчас хоть и демократия, но всяким шуткам есть предел!
— Я тоже так думаю, поэтому считай, что сегодня он наступил!
— Я тебя не понимаю, — Щапа, нутром почуяв недоброе, нервно скомкал салфетку.
«Ну, — мысленно обратился он к себе, — где твоя ядовитость, дружок?! Немедленно покажи ее этому охламону, чтобы он и не думал тебя тронуть, а тронуть он явно собирается! Господи, еще бы знать, что произошло?»
— Клиент твой, которого ты с последним притащил, оказался офицером ФСБ.
У адвоката похолодело внутри: только этого еще не хватало! Ведь в этой конторе есть отдел или подразделение — кто их там знает, как оно точно называется? — специально занимающееся защитой их личного состава. Да и ментов на уши поставят после убийства человека из конторы, а те в уголовном мире ориентируются не в пример лучше, чем вся ФСБ вместе взятая. И Гришка теперь не отстанет, попал ему бедный Сергей Алексаныч на крючок, как ни кичился своей ядовитостью. Неужели они уже?..
— Он что? — Финк замялся, подбирая нужное слово. Сейчас техника на грани фантастики и у собеседника вполне может оказаться в кармане портативный диктофон. — С ним что-нибудь случилось? И отчего ты именуешь его моим клиентом? Ты с ума сошел, Гриша!
«Затрепетал, — понял Колчак. — И дал глубокую трещину. Теперь остается немного нажать, и он расколется до задницы».
Ему вдруг стало невыразимо тоскливо, и он понял: с той минуты, как этот кудрявенький усатенький прохиндей притащил ему конверт с фотографией хмурого коротко остриженного мужика, оказавшегося офицером ФСБ, полновластно вступила в силу старая, проверенная временем мудрость, что сколько веревочка не вейся, а конец приходит. Вот и через придурка Щапу всесильная Судьба дала Колчаку понять, что наступил конец спокойной жизни и грядут неприятности самого разного свойства. Он должен благодарить ее за то, что она не врезала ему сразу обухом по затылку, щедро отпустила время — или только так казалось? — чтобы он мог подготовиться к встрече с непредвиденным.
В кармане у Григория действительно лежал диктофон, а его микрофон он на шнуре вытянул в левый рукав и пристроил на запястье, предварительно сняв часы: техника слишком чувствительная и тиканье швейцарского механизма могло послужить помехой при записи. Сейчас он окончательно сломает адвоката, но радости и азарта, как бывало прежде, Маркин совершенно не испытывал.
— Кто тебе клиента сдал?
— Я не понимаю, о чем ты? — Финк упрямо гнул свое, все еще надеясь, хоть и обосравшись, но выбраться из западни и потом, в ответ, попытаться качнуть права работодателям: пусть ответит!
Хотя он прекрасно знал, что этим людям он никогда качать права не станет, чтобы не оказаться пропавшим без вести: там к подобному вопросу подходили просто — нет человека, нет и проблем, связанных с ним. А Финк страстно хотел жить!
Посмотрев на Колчака, адвокат похолодел — бандит вертел в руках небольшой изящный стилет. Пронеси, Господи! От этого варнака всего можно ждать: уж кто-кто, а Сергей Александрович, защищая Гришку на процессе, это знал слишком хорошо.
— Кто тебе клиента сдал, Щапа? Не прикидывайся глухонемым! Попробуешь встать, я тебя тут же к стулу пришпилю, — Колчак, рисуясь, поиграл стилетом. — А станешь в молчанку играть, тогда мои парни тебя накачают водочкой, подхватят под белы ручки и увезут за город. А там, извини, воля полностью моя.
— Чего ты хочешь? — помертвевшими губами едва выговорил Финк.
— Имена и деньги! Добавить бы серьезно надо за такую фигуру.
У Сергея Александровича сразу же отлегло от сердца и стало легче дышать: там, где речь шла о деньгах, там торг означал жизнь. Иначе, зачем торговаться? Но вдруг это очередная уловка гораздого на разные выдумки Колчака? Сейчас отдашь ему имена, потом деньги, а там тебя и пристукнут? А действительно, зачем ты после — лишний ненужный свидетель, и все.
— Гриша, ты же понимаешь, — зачастил адвокат. — Так дела не решаются, я должен позвонить, переговорить, посоветоваться. И у меня, насколько тебе известно, нет таких сумм!
