Владимир Колычев - Бархатный капкан
Как вампир, который еще не решил, как подобраться к жертве — с наскока или хитростью…
— Стас дейстительно зарвался, — продолжала она. — И очень широко размахнулся. И еще он очень плохо повел себя с Диком. Нашел автомат киллера, подбросил его Дику в дом. А когда Дика взяли менты, он организовал ему смерть через повешение.
— И ты это знаешь? — заинтригованно спросил Глеб.
— Знаю. Я все знаю.
Вот-вот, казалось, Роза могла броситься на него и вонзить свои зубы ему в шею. Глеб не верил в такой исход, но все-таки держал себя наготове. Женщине нужно выбить его из колеи, только тогда она могла справиться с ним. И, казалось, она знает, как это сделать.
— Знаю, где Стас нашел автомат киллера. Там, где ты его оставил.
— Я?!
И она добилась своего. На какое-то мгновение Глеб потерял самообладание. Но Роза не напала на него. Да и не собиралась.
— Ты стрелял в Роберта, — хищно усмехнулась женщина. — Ты его убил. И ушел, сбросив автомат. Ты ударил в самое основание. Разрушился фундамент — рассыпался дом. На этих руинах ты и поднялся.
— Я не убивал Роберта.
Возможно, Глеб выглядел неубедительно. И у него была для этого причина. Роберта действительно убил он. И сделал это сам, без чьей-либо помощи. Трудно ему пришлось, но он справился.
— Ты жил в поселке два месяца, — не сводя с него глаз, с глухим торжеством в голосе сказала Роза. — С мая по июнь. Улица Пархоменко, дом сорок шесть. Хозяйка дома — Сенчук Алевтина Игоревна. Она тебя опознала.
— Ну, допустим, я жил там, и что?
— У тебя была машина, старая «шестерка». На этой машине ты выслеживал Роберта. И еще у тебя был мотоцикл «Кавасаки». Он появился незадолго до убийства. А машина, напротив, незадолго до убийства исчезла. Куда она делась? Хочешь, я скажу, у кого ты купил «шестерку» по доверенности?
— Это ничего не доказывает.
— Ну как сказать, как сказать. Дело в том, что человек, который убил Роберта, скрылся на мотоцикле марки «Кавасаки».
— Я здесь ни при чем.
— Хочешь поговорить об этом с ментами? — усмехнулась Роза.
— Ты бы уже давно меня сдала, если бы этот твой бред можно было пришить к делу.
— А если я скажу об этом Яне? Ей ведь железные улики не нужны. Ей достаточно поговорить с Алевтиной Игоревной…
— Что ж ты ей сразу не сказала?
— Всему свое время.
— Чего ты боишься?
— Да засуетился ты. У Костикова в доме был, труп его там видел.
Глеб усмехнулся, глянув на Бобрика. Теперь он знал, кто засунул Костикова в петлю. И кто Арепьева выследил, ясно. Илья Давидович привел в дом Аллочку, и Бобрик стукнул Розе…
Наверное, тогда Роза и поняла, что ей будет лучше с Бобриком, чем с Арепьевым.
— Вам можно пожелать любви и счастья?
Бобрик работал с Яной, но после изолятора возвращаться к ней не стал. Видимо, из-за Глеба. Он сделал ставку на Розу и не прогадал. Он убедил ее в своей незаменимости, и Арепьев стал не нужен. И Костиков, разумеется, тоже. Глеб почти не сомневался в правоте своего суждения.
— Не надо, — краешком губ усмехнулась Роза. — Такое пожелание от врага — все равно что проклятье.
— Война так война, — кивнул Глеб.
— А тебе нужна война?
— А есть варианты?
— Ты знаешь, где Арепьев? — спросила Роза, пристально глядя на него.
— Нет. Но догадываюсь.
— И про Костикова ты знаешь… Никто ничего не докажет, но волна поднимется. Нам это не нужно. И ты не хочешь, чтобы менты предъявили тебе убийство Роберта.
— Я не при делах. Но лучше без волны.
— Я тебе предъявлять не собираюсь, — усмехнулась Роза. — Мне без Роберта гораздо лучше.
Она выразительно посмотрела на Бобрика. И тот кивнул, влюбленно глянув на нее. Он тоже ничуть не жалел о том, что Роберта больше нет. И за Стаса не переживал, хотя когда-то был его верным псом.
А Яна жалела. И мечтала о том, чтобы отомстить убийце своего отца… И Глебу приходилось с этим жить.
— И что вы предлагаете? — спросил он.
— А ты что предлагаешь?
— Войну до победного конца, — пристально глядя на Розу, с уверенностью сильного человека сказал он. — Но могу рассмотреть варианты.
— Я предлагаю закрыть тему. Пусть каждый остается при своем. Я не претендую на бизнес Яны, а ты не лезешь ко мне.
— Я согласен, — кивнул Глеб. — Потому что хочу мира.
Он действительно хотел мира, поэтому должен был готовиться к войне. Ему нужна была передышка, чтобы подготовиться к точечному и решающему удару. Так чтобы без шума, но наверняка. Ясно же, что Роза не успокоится. Да и не мог он ее простить. Эта сука пыталась убить Яну, разве можно об этом забывать?
Глава 28
Говорят, несчастная любовь оставляет шрамы на сердце. Яна не могла сказать, так это или нет: не любила она до беспамятства никого, с кем жила до Глеба. Даже Дика. Но инфаркт точно оставил рубец на сердце, и она должна была к этому привыкнуть.
— Ничего страшного, предрасположенности к инфарктам у вас нет, так что все будет хорошо. При правильном лечении сердце у вас станет как новенькое.
Врач мягко накрыл рукой ладонь Яны и тут же убрал ее. Утешительный жест, но такой приятный.
И сам врач мужчина симпатичный. Далеко за тридцать, но бодрый и стройный. Правильные черты лица, римский нос, чуточку раскосые глаза, умный вдумчивый взгляд. Руки у него сильные, но нежные. Не красавец, но в него можно было бы и влюбиться.
Впрочем, Яна за себя не опасалась. Глеба она любила по-настоящему, и это чувство было панацеей от случайных увлечений. Не нужен ей Горлов, и она точно не западет на него.
— Предрасположенности нет, а инфаркт есть, как это объяснить?
— В двух словах не объяснить, — врач отвел в сторону глаза.
— А вы куда-то спешите?
— Не то чтобы…
— А вы в двух словах попробуйте. Скажите, меня отравили или нет?
— Я не думаю… — Горлов снова посмотрел куда-то в сторону.
— Что вы не думаете?
— Да нет, не могли вас отравить.
— Но вы же сами сказали Розе, — не унималась Яна.
— Розе Эдуардовне?.. Ну, не то чтобы говорил… Она спросила, я ответил… Потом ваш муж появился, он такой резкий… — Артем Олегович провел пальцами по лацканам халата, за которые, возможно, хватал его Глеб.
— И чего он хотел?
— Ваш муж?.. Он спрашивал, могли вас отравить или нет. Я не должен об этом говорить! — спохватился Горлов.
— Почему?
— Ваш муж просил помалкивать.
— О чем?
— Ну, не было никакого отравления…
— Он сказал, что не было?
— Да, и я сам это понимаю, что нужно помалкивать из-за вашего состояния. Не было никакого отравления! — Артем Олегович решительно разрубил воздух ладонью.
Горлов пытался ее обмануть, Яна точно это знала и собиралась вырвать у него правду. Но врач сделал хитрый ход — он просто ушел, плотно закрыв за собой дверь.
А вскоре появился Глеб. Он поцеловал Яну в губы, и она ощутила, как внизу живота всколыхнулась волна возбуждения. Он как будто почувствовал это и отстранился. Не в том она сейчас состоянии, чтобы заниматься этим…
— Я смотрю, ты на поправку пошла, — сказал Кайманов, выкладывая из пакета продукты.
Из реанимации Яну перевели в одиночную палату, ремонт в которой когда-то провели за счет отца. И в палате, и во всем отделении. Знал бы отец, для кого он готовил эти апартаменты.
— Ну, жить можно. Скорей бы домой.
— Обещают?
— Обещать — не мешки ворочать… А меня там не отравят?
— О чем это ты? — нахмурился Глеб.
— Ну, меня же траванули…
— Я разговаривал с Розой. Она осознала свою глупость.
— Глупость?
— Траур у нее, мужчины давно не было. А без мужчины… Мужчина ведь не только пашет, — усмехнулся Глеб. — Он еще и сеет. Разумное, доброе, вечное. Мужчина для женщины муж, товарищ и психоаналитик. Теперь понимаешь?
— Хочешь сказать, что крыша у нее без мужика сдвинулась?
— И без мужика, и на почве детективов. Сериалов насмотрелась.
— Надеюсь, ты ей крышу не поправил? — невесело усмехнулась Яна.
Роза жила одна, а женщина она интересная. Вдруг он у нее на ночь остался?..
— Ну почему же, поговорил, сказал, что зря она так… У тебя сердце, а она такую чушь сморозила.
— Разве?
— Никто тебя не травил.
— И ты ни в чем не виноват? — вырвалось у девушки.
Глеб устало и с укором посмотрел на нее.
— Извини!.. Мне тут какую-то гадость колют, такое чувство, как будто в голове туман, — в оправдание сказала она.
— Нельзя быть такой внушаемой, — покачал головой Глеб. — Нельзя всему верить.
— Я же говорю, извини!
Яна чувствовала себя виноватой… Ну зачем Глебу травить ее? Какая ему от этого выгода? Да никакой!..
— Я тебя давно уже простил. Ты, главное, не волнуйся.
— Да я в порядке!
Яна пыталась успокоиться, но вместо этого еще больше возмущалась.
