Темное море - Камбиас Джеймс

Он хочет спросить, все ли в порядке, но не уверен, что его поймут, поэтому начинает с простого вопроса:

– Где Каменщик 3-й?

«Жилище внутри».

– Нет, – говорит Широкохвост. – Два каменщика в укрытии, ты здесь. Где Каменщик 3-й?

Каменщик 2-й замолкает, потом медленно выстукивает:

«Нет Каменщик три это место здесь нет».

– Где Каменщик 3-й? – повторяет Широкохвост, потом пытается спросить по-другому: – В каком месте Каменщик 3-й?

«Каменщик три неподвижен остается. Каменщик три холодный все еще, – в голове существа слышны странные звуки, но оно продолжает стучать: – Холодный неподвижный камень Каменщик три».

– Мертв, – выстукивает Широкохвост, потом опускается на дно и неподвижно лежит, чтобы продемонстрировать значение слова. – «Мертвый», – выстукивает он число. Потом подскакивает и плавает вокруг. – «Живой», – щелкает он.

Каменщик 2-й делает движение головой и стучит: «Да. Мертвый. Каменщик три».

– Но отчего бедолага мертв? – спрашивает у Широкохвоста Долгощуп. – Несчастный случай?

– Я попытаюсь спросить.

У Широкохвоста уходит много времени на то, чтобы построить вопрос. Он применяет разные способы.

«Ждите», – говорит Каменщик 2-й и плывет к жилищу. Появляется Каменщик 1-й, и они возвращаются вместе; ухитряются общаться между собой. Широкохвост подозревает, что задействовано нечто помимо жестов и тихого бормотания, которое он может уловить. Наконец Каменщик 2-й выстукивает ответ: «Хватать я одно слово вещь».

Дальше следует долгая и запутанная череда утверждений. Только Широкохвост остается и слушает до конца. Долгощуп и Остробрыж отходят поесть и отдохнуть – к досаде Широкохвоста. Ему не помешала бы помощь в угадывании того, что пытается сказать каменщик.

Тот описывает существ, похожих на них, но крупнее и с бо́льшим числом конечностей.

– Такие как мы? – спрашивает Широкохвост, но ему отвечают, что нет, и объясняют, что у тех существ шесть ног, все с отростками, такими же, как у каменщиков.

Он говорит о большом жилище в нескольких дюжинах кабельтовых отсюда, где живет много других каменщиков. Каменщик 3-й умирает там, очевидно, по вине шестиногих существ. Но, как именно или почему, Каменщик 2-й не может объяснить.

Когда он заканчивает, Широкохвост бросается на поиски Долгощупа.

– А, Широкохвост! Замечательно! Мы как раз планируем вернуться в Горькую Воду. Еды остается только на дорогу туда.

– Думаю, я должен остаться здесь, – говорит Широкохвост. – Есть кое-что, чего я не понимаю.

– Я собираюсь вернуться с запасом еды и несколькими слугами, – поясняет Долгощуп. – Но сейчас тут почти нечего есть.

– Тогда я предлагаю тебе и остальным возвратиться в Горькую Воду. Я останусь один.

– Как хочешь, – соглашается Долгощуп. – Но я предупреждаю, что тебе грозит голод. Все скалы на расстоянии кабельтова в любую сторону начисто выскоблены.

– Я сыт, спасибо вашим щедротам, и не планирую голодать. Но я должен поговорить с каменщиками подольше. Могу я оставить себе пару смоток для записей?

– По крайней мере эти существа облагодетельствуют плетельщиков веревок, – говорит Долгощуп. – Разумеется, возьми сколько тебе нужно.

Широкохвост находит среди камней место для сна. Когда он просыпается, остальных уже нет. Возле его головы лежит связка новых смоток и пакет отваренных листьев. Он прикрепляет все это к своим ремням и плывет на поиски каменщиков.

Ироне пришлось ждать два дня, пока подъемник не доставил вниз еще троих Стражей. Теперь он мог оставить Тижос и одного из прибывших на «Хитоде» – присматривать за обитателями станции.

В назначенный день Ирона повел полдюжины Стражей к последнему модулю. Все были вооружены. Дрон плыл впереди, подключенный по лазеру к ручному компьютеру начальника. Тижос наблюдала, как Стражи по двое спрыгивают в бассейн. Ей было страшно…

Прежде, чем по воде перестали расходиться круги, Тижос пошла переговорить с Викрамом Сеном. В соответствии с приказом Ироны ее всюду сопровождал Страж. Начальник объяснил это тем, что, отвечая за станцию, она нуждалась в защите. Но Тижос подозревала, что Страж получил указания докладывать начальству обо всех ее действиях. Во всяком случае, ни позой, ни запахом он не выказывал ей подчинения. Будь у нее время, она озаботилась бы созданием чувственной связи, но дел хватало и без того.

Викрам Сен сидел в своей тесной каюте и читал. Он промолчал, когда Тижос вошла. Никто из людей больше не разговаривал с ней, разве что реагировали на прямые вопросы, да и на те не всегда давали правдивые ответы.

– Я хотела бы, чтобы ты записал обращение к группе во временном модуле, предлагая мирно сдаться, – сказала Тижос. – Я боюсь, в ином случае возможно насилие. Я отзову Ирону, если ты согласен.

Прежде чем ответить, он плотно сжал губы.

– Я мог бы заметить, что ваше появление здесь в сопровождении вооруженной охраны делает заявление о страхе насилия абсурдным. И что, пожалуй, вам стоило задуматься о такой опасности, когда вы прибыли сюда на военном корабле, полном солдат, и начали выдворять нас силой.

– Эти решения принимала не я. А сейчас я опасаюсь, что события вышли из-под чьего бы то ни было контроля. Погибли два шолена и два человека. Я сожалею о них и хочу предотвратить дальнейшие смерти. Я надеюсь, что ты желаешь того же.

– Нет, – ответил Викрам Сен. – Я не буду вам помогать. Вы явились сюда, готовые прибегнуть к насилию ради достижения ваших целей, а теперь огорчаетесь неудаче, которую сами спровоцировали. Я не собираюсь отпускать вам грехи!

Тижос ушла, ничего не сказав. Еще никогда она не чувствовала себя так плохо. Ей хотелось присоединиться к Согласию Ироны, оставить все сомнения и насладиться чувством единения с группой. Но сделать это она не могла: слишком много фактов противоречило Согласию. Остальные могли закрыть на них глаза, но, когда дело доходило до реальности, в Тижос просыпалось упрямство. Она и в науку пошла потому, что та занимается фактами, и Согласие между учеными не может не учитывать объективной картины мира.

Поскольку ничего лучшего не оставалось, она пригласила Стража в свою комнату и занялась с ним сексом.

Ильматарианин нашел Роба и Алисию рядом с «ракушкой». У него была сбивающая с толку привычка возобновлять разговор несколько часов или дней спустя так, будто беседа не прерывалась.

«Речь [содержать?] не [человек] шесть ног», – заявил он.

– Он хочет поговорить о шоленах, – догадалась Алисия.

– А у тебя хорошо получается, – похвалил ее Роб. – Прямо Джейн Гудоллы! [2]

– У нас остались записи доктора Грейвза. Он был действительно выдающимся лингвистом.

Роб не стал спорить.

– Спроси, что он хочет узнать.

Алисия сделала все, что смогла, и их приятель ответил:

«[Ильматарианин] трогать щупальце не [человек] шесть ног».

– О! Он хочет посмотреть на шоленов, – сообразила Алисия. – Точнее, потрогать их. Или понюхать.

– Об этом и речи быть не может, – отрезал Роб.

– Я бы… так не сказала, – возразила Алисия.

– У них есть ружья, забыла? Они убили Дики!

– Но он ильматарианин, а не человек. Шолены не обратят на него внимания.

– Уверена? – спросил он.

Какое-то время Алисия молчала, потом ильматарианин простучал новое сообщение: «[Ильматарианин] голова хватать шесть ног не [человек]».

– Что-то я не понял.

Алисия просмотрела заметки Грейвза.

– Ага! «Хватать головой» – это метафора. Мы говорим «изучить, узнать». Он хочет больше узнать о шоленах. Мы должны помочь ему, Роберт. Это будет честно, после того как он столькому научил нас.

– Правила о контакте окончательно идут лесом? Я тут вижу небольшую проблему: как ты добудешь ему шолена, чтобы пощупать? Мы не можем взять и пригласить одного из них в гости.

– Он может посетить «Хитоде».

– Как? В смысле я верю, что он способен туда доплыть, но, как ты объяснишь ему, где это? Они не знакомы с масштабной сеткой. Мы вообще не знаем, как они указывают направление.