Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Брат»
— Берём командира, и ходу!
Они подхватили раненного, и побежали по подземным галереям…
Свернули вправо, потом влево, в какой-то узкий проход, потом опять вправо… И опять влево…
— Стой!
— Ой-ой-ой! — Отозвалось эхо.
— Так нельзя, пацаны! — Проговорил Брат.
— Цаны-цаны-аны! — Опять заговорило эхо.
— Фонарик уцелел у кого?
— Ого-ого-ого-ого! — разговаривало эхо.
И не оно одно… Ему вторили и Кокос, и Гриб:
— Ого! Ого! Ну, ни хрена себе!!!
— Ебе-ебе-ебе!..
Они осветили сержанта бледным лучиком фонаря:
— Ты чего ж не сказал нам, что ранен, Брат?
— А я не ранен… — Ответил Каха. — Просто немного после последней гранаты по голове камнем приложило…
— Ожило-жило-жило…
— Тут не камень, Брат… — Иван внимательно осмотрел рану на голове сержанта. — Тебе осколком здоровенный шмат шкуры с башки срезало!.. Почти скальп сняло, мать твою!.. Если бы на пару миллиметров пониже, то половину башки снесло бы!..
— Если бы… — Проворчал Брат. — Если бы у бабушки были бы яйца, то она была бы дедушкой…
Каха приложил ладонь к лицу и только сейчас ощутил, что вся его левая щека и ухо залиты кровью…
— Я сейчас, братишка! Я сейчас! — Засуетился Кокос.
Ни бинтов, ни ватных тампонов у них уже не осталось — всё было израсходовано на раны подполковника — но Орешкин придумал другое…
Он оторвал по кругу по низу своей маечки-тельняшки довольно широкую полосу, и сложил её несколько раз:
— Вот! — Сунул он Брату в руки этот самодельный тампон. — Приложи пока, а я сейчас и бинт «придумаю»!
Каха приложил к голове, которую, как ему казалось, до этого прижигали калёным железом, этот мягкий полосатый тампон, и стал наблюдать за тем, как Пётр отрезает от края покрывала, в котором они несли подполковника, длинную, полосу. Покрывало было никак не меньше двух с половиной метров в длину, и соткано из мягкой овечьей шерсти, вот и получился бинт…
А когда спустя несколько минут спустя, Кокос и Гриб закончили с грехом пополам перевязку своего друга, то…
Может быть, это были просто нервы, просто защитная реакция молодых организмов, чтобы не сойти с ума от пережитого… Кто знает, что это было, но… Они стали смеяться, как ошалелые!..
— Ха-ха-ха-ха! Ой! Ой! Ха-а-ха-ха-ха-ха!!! — Они тыкали в Каху пальцами, и чуть не валились с ног, держась за животы. — Вот так «душара» нарисовался! Вот это да-а-а!!! Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Брат и в самом деле…
Это было его армейское «наказание»… Щетина на лице сержанта Сабиашвили вырастала буквально за считанные часы! И те военачальники, которые не знали этой его особенности, особенно поначалу, ещё в Учебном Центре, постоянно заставляли его брить свою «синюю от щетины морду»…
В последний раз сегодня Брат брился ещё в Кандагаре, перед обедом…
С того времени прошло больше двенадцати часов, и теперь его лицо опять было «синим»… Но не только это развеселило его друзей…
А всё вместе!
Его «афганка» за этот бой изгваздалась в грязи и пыли и уже перестала быть солдатской «полевой формой», к спине сержанта были, как обычно, приторочены кинжалы в своих ножнах на «запасной спине», на ладонях «полуперчатки», а на голове… После дружеского врачевания, на голове Брата красовалась самая натуральная афганская чалма!..
Ни дать ни взять — свирепый «душара», да не просто афганец, а по виду, так натуральный наёмник!..
И весь этот «модный ансамбль», весь этот образ был завершён неожиданным «последним штрихом»…
— Оп-па! — Гриб округлил глаза. — А это… Ну ни фуя себе, Брат! А это тебе на хрена?!! Ты совсем сбрендил, что ли?!!
— Как они с нами, так и я теперь буду с ними!.. — Сказал Каха таким тоном, что его друзья тут же прекратили смеяться. — Я им никогда этого не прощу, пацаны! И буду с ними так же, как они с нашими пацанами! Они теперь всей этой поганой страной стали моими «кровниками»!.. А это… Это мои, двое первых… Те, из Шаура…
Когда он успел это сделать во время боя, ни Гриб, ни Кокос понять не могли, но факт оставался фактом — на проволоке, повешенной на грудь сержанта, болтались два левых уха…
Они посидели ещё немного в тишине, пытаясь осмыслить своё положение, когда Каха заговорил:
— Значит так, пацаны… «Духи» за нами пойдут по любому… Они, наверное уже в пещерах… Поэтому…
Он просидел, молча, не меньше минуты, обдумывая свои слова, а его друзья напряжённо ждали, пока Брат расскажет им то, что он придумал…
И, наконец, он заговорил:
— Сделаем так… У меня осталось пять полных магазинов от РПК… — Он протянул Кокосу боеприпасы. — Возьми, Петруха… Мне уже даже и стрелять не из чего, а вам могут пригодится… Но это только на самый крайний случай… Стрелять здесь, в пещерах нельзя, чтобы небыло обвала… Да нам и не нужна реклама… Уходить надо тихо… Вы возьмёте командира, и понесёте его на ту сторону горы… А я потихоньку буду прикрывать ваш отход… Кинжалами…
— Ты ранен, Брат! — Проговорил Орешкин. — Лучше я!
— Нет, Петя!!! Нет!!! Лучше меня ты не сделаешь, и ты это знаешь!.. И это приказ старшего по званию! Ясно?
Ответом была гробовая тишина…
— Я не понял?!! Вам ясно, товарищи младшие сержанты?!!
— Так точно, товарищ сержант… — Ответили друзья угрюмо, понимая, что ничего не смогут изменить.
— Вот и хорошо… Компасы у вас на руке… Идти будете на север…
— А как же ты нас наёдёшь? — Спросил Гриб. — Север севером, а тут в любую щель свернуть можно!..
— А я постараюсь далеко от вас не отрываться, пацаны… Но на всякий случай сделаете так… Так же, как мы и до этого сделали — направо-налево, направо-налево… До первого прохода, где можно пройти, и поворачиваете…
Только не перепутайте! И держите направление на север!.. — Он посмотрел на своих друзей с надеждой. — Мы же вместе с вами из таких задниц выскакивали, что эти пещеры для нас просто раз плюнуть!.. Выскочим и сейчас — нам же домой пора, товарищи «дембеля»!..
Заметив, что парни немного расслабились, Брат продолжил инструктаж:
— Здесь не далеко, мужики… По карте всего-то километра два с половиной!.. За пару-тройку часов можем успеть!
— Ладно, Брат… Мы сделаем…
— Меня не ждать! Это тоже приказ!.. Вам надо успеть до 7.00, иначе артиллерия раздолбает, а летуны из «Грачей» причешут то, что останется…
— Он посмотрел на часы. — Сейчас уже 2.05… Время ещё есть, но пора поторапливаться… Так что… Берите командира, и пошли вон отсюда, граждане «гражданские»!..
— Мы тебя на той стороне будем ждать, Брат! — Твёрдо проговорил Кокос. — Донесём подполковника, и за тобой вернёмся… И не командуй тут!.. Мы уже гражданские, сам же сказал, а потому и будем делать то, что сами захотим!..
Брат обнял своих друзей за плечи:
— Вперёд, пацаны!.. Встретимся на той стороне луны!..
* * *29 мая 1986 г. Афганистан. Пещеры Лахшакгар.
«…Раз пуля боится, то и штык не…»
…Они ушли в темноту пещер вовремя…
Не прошло и трёх минут после того, как затихло эхо шагов спецназовцев, как Брат опять услышал какие-то шорохи эхо шагов, доносящееся со стороны входа в пещеры. За ними шли…
«…Вот и хорошо! „Духов“ много быть не должно — не зря же мы их ещё в кишлаке отстреливали! И кто-то там, в дувалах Шаура тоже должен был остаться… Они видели, что мой отход прикрывало всего два автомата, а потом они лупанули по входу из двух гранатомётов… Наверняка думают, что нас достали, но проверить всё-таки пошли… Сколько их может быть? Наверное, не больше десяти… — Каха пытался предугадать то, что его ждало. — Ладно! Справимся!.. Придётся им опять „цирк“ показывать! Ш-шакалы!.. Хорошо хоть кроссовки на ногах — их здесь неслышно будет!.. Ничего, жонглёр, ещё повоюем!..»
Он уселся поудобнее в темноте, и стал глубоко дышать…
Этому, много лет назад, научил Каху Александр Павлович Коралов, объясняя систему вентилирования лёгких, которую применяли боевые пловцы отряда «Дельфин». Это глубокое дыхание не только разгоняло кровь по организму, приводя его в боевую готовность, словно сжималась пружина, но ещё и «вентилировала» мозги — бопл становился «холодным» и расчётливым механизмом… Вот именно таким и хотел теперь стать Брат, что бы в его действиях был трезвый расчёт, а не глупый и безрассудный риск…
Он дышал, и ощущал, как с каждой секундой обостряются все его восприятия окружающего…
Он стал отчётливо слышать, и даже определять расстояние до преследователей, хотя этому активно мешало эхо. Его глаза, уже привыкшие к темноте, стали различать оттенки чёрного, и теперь он даже видел и стены, и проходы в них. Его нос стал намного сильнее улавливать запахи, и… Только теперь он понял, почему собаки так не любили афганцев!
Откуда-то оттуда, от входа в подземный лабиринт, лёгкий сквознячок донёс до него противный кислый и очень тяжёлый запах пота, густо замешанный на кисловатом запахе сгоревшего пороха, и протухшего, провонявшегося козьего жира…
