Альберт Байкалов - Очень сложная задача
– Дела, – лаконично ответил Хава и улегся на спину. – Тебе имя Арви Мусаев ничего не говорит?
– Это ты? – с безразличием в голосе спросил Ваха, прекрасно зная, что это не так.
– Нет, – расстроенно вздохнул Хава. – Думал, вы знакомы.
Сделав вид, что встревожен вопросом, но не решается что-то спросить, Джабраилов сел.
– Что? – насторожился Хава.
– Я никогда не видел этого человека, но мне знакомо это имя, – выдержав паузу, словно взвешивая все «за» и «против» разговора, ответил наконец Джабраилов. – Выполнив одно дело, я должен был связаться с ним и сказать, что все получилось.
– Что с нами теперь будет, Хавчик! – простонал неожиданно адвокат.
– Отстань, – зло зашипел на него чеченец и вновь повернулся к Вахиду: – Какое задание ты должен был выполнить?
– Почему я должен тебе об этом рассказывать? – удивился Вахид. – Я даже не знаю, кто ты.
– Возможно, мы делали одно дело.
– Сейчас это уже не имеет значения, – прошептал Джабраилов и, поерзав, выругался: – Эй, шакалы, хотя бы на ночь руки развяжите!
Снаружи раздался возмущенный голос Дрона:
– Я тебя сейчас развяжу!
Послышался шум пролезающего внутрь человека. Взвизгнул Гладышкин, на которого наступил разведчик. Что-то пробормотал устроившийся рядом охранник Собралиева.
– Кому тут не спится? – осветив лицо Джабраилова фонарем, спросил Дрон и двинул его несколько раз каблуком ботинка в живот.
От неожиданности и боли чеченец, вскрикнув, скорчился. Дыхание перехватило.
– Самое последнее дело бить связанного человека, – вступился Хава.
– Это ты говоришь? – возмутился Дрон. – Уже забыл, как перед видеокамерой пять лет назад пленных мочил?
Мощный удар в ухо заставил Собралиева уткнуться лицом во влажную листву.
– Мне конец, – едва слышно проговорил Хава, когда офицер вышел. – Они меня не только узнали, у них есть доказательства…
– Клянусь Аллахом, я до России не доеду, – отдышавшись, прохрипел Вахид.
– Хочешь попытаться бежать? – едва слышно спросил Собралиев.
– А ты нет? – вопросом на вопрос ответил Джабраилов.
– Так как ты все-таки здесь оказался? – вновь завел старую пластинку Хава.
– Сегодня недалеко отсюда с вертолета должны были сбросить деньги, – нагнувшись к самому уху Собралиева, зашептал Джабраилов. – Точное время не сказали, но я и еще восемь моих людей должны были быть в условленном месте уже в полдень. У нас были сигнальные ракеты, чтобы летчики быстро нашли поляну. После всего мы делились на две группы. Одна вместе со мной уходила на ту сторону реки в Камерун, вторая пробиралась в лагерь местных повстанцев. Как ты понял, деньги я уносил, а они должны были сбить со следа тех, кто попытается нас преследовать. Вместо этого из вертолета высыпал русский спецназ, а поляну окружили местные военные. Пять часов шел бой, – Вахид скрипнул зубами. – Я один остался…
– Постой, постой, – опешил Хава. – Значит, нас сдали в одно время! А что за деньги или хотя бы сколько вам должны были сбросить?
– Арви сказал, что он вернет в это время каких-то людей, – пожал плечами Джабраилов. – Сумма мне неизвестна.
– А куда в случае чего ты должен был их доставить?
– В Эшоми, – Джабраилов с опаской посмотрел в сторону входа, за которым маячил Дрон.
Заметив это, Хава его успокоил:
– Он не слышит. Сам с кем-то разговаривает.
Снаружи, под небольшим навесом, горел костер. Оттуда доносился шум, не позволяющий слышать разговор в шалаше.
– Там передать эти деньги Аслану Сосланбекову. Он должен был ждать в здании с вывеской «Элиас».
– Это что, гостиница?
– Вроде того, – подтвердил Джабраилов. – После этого мы на его машине выезжали в порт Дуало. Дальше не знаю.
– Я знаю, – поворочавшись, зло заговорил Хава. – Нет сейчас уже никакого Аслана. Мы все делали одно дело, как слепые котята. Нас одновременно подставил один человек. Я знаю кто…
* * *
Дождь перестал. Постепенно шум снаружи стих. Он сменился пением цикад и хором множества лягушек. Ухали и кричали на разные голоса ночные птицы.
– Хава, – едва слышно позвал Вахид. Дождавшись, когда тот придвинется к нему, он нагнулся к уху: – Я разгреб подстилку и нащупал край острого камня. Может, рискнем?
– Спрашиваешь!
Джабраилов улегся таким образом, что стянутые веревкой запястья оказались как раз прижатыми к острой кромке заранее врытого в землю обломка скальной породы. Разведчикам пришлось изрядно потрудиться подобно их древним предкам, придавая камню соответствующую форму. Через некоторое время, ерзая по нему веревкой, он почувствовал, как она резко ослабла. Сердце заколотилось так, словно он убегал по-настоящему.
– Свободен, – толкнул он в бок Собралиева, растирая затекшие запястья. – Перевернись на бок.
Развязав узел, они притихли, стараясь понять, что происходит снаружи.
– Надо освободить остальных, – наконец прошептал Собралиев.
– Нет, – Вахид выразительно замотал головой. – Нам тогда не уйти далеко. Во-первых, в любой момент сюда могут заглянуть. Мы далеко от входа, и то, что нас нет, не бросается в глаза. Во-вторых, трое создают больше шума, чем двое, да и, потеряв всех, они до упора будут искать…
– Хорошо, – согласился с его доводами Собралиев и, перегнувшись через спящего адвоката, попытался разглядеть, что происходит снаружи. Лицом ко входу сидел человек. В это время заворочался Гладышкин. Чмокнув губами, он перевернулся на другой бок и, вскрикнув, по-видимому, от боли в суставах, сел.
– Чего там у вас? – раздался недовольный голос снаружи.
– У меня начнется гангрена, – заскулил адвокат. – Я совсем не чувствую рук.
– Начнется, сдохнешь, – «успокоил» голос. – Нам меньше возиться.
Вахид стал осторожно разбирать стенку шалаша. Скоро снаружи потянуло свежестью. По миллиметру сдвигая в стороны листья, он, наконец, устроил проход, в который мог свободно пролезть человек.
– Медленно, не торопясь, ползи прямо…
– Вы уходите? – громом среди ясного неба раздался голос Гладышкина, который умудрился в темноте разглядеть просвет.
– Тише, сука! – цыкнул на него Вахид.
– Я с вами, – не унимался тот. – Мне в России крышка.
Догадавшись, что просто так от этого слизняка не отвяжешься, Вахид осторожно подобрался к нему:
– Ляг на живот.
Решив, что ему собираются освободить руки, тот подчинился.
– Ты что, с собой его тащить собрался? – удивился Хава. – Да я лучше…
Хруст шейных позвонков и выразительный кашель Джабраилова ясно дал ему понять, что тот попросту свернул Гладышкину шею. Шумно выпустив воздух, адвокат дернул ногами и затих.
– Вам что, не спится? – раздался с улицы голос Дорофеева.
– Надо ползти к лодкам, – выждав некоторое время, прошептал Джабраилов. – Знаешь, куда?
– Нет, – ответил Хава.
– Тогда давай следом.
Снаружи было относительно шумно. Джунгли жили своей ночной жизнью. Возможно, она была в эту пору даже активней, чем в светлое время суток. По крайней мере, Собралиев днем не обращал внимания на стуки, крики, звон цикад и множество других звуков, издаваемых ползающими, прыгающими и бегающими обитателями джунглей. Немудрено: темнота – хороший помощник хищникам для охоты. Им легче подобраться к добыче, которая в это время суток чувствует себя в большей безопасности, выбираясь после дневной отсидки в норах, дуплах и других укромных местах.
Оказавшись снаружи, Собралиев подумал, что, говори они вполголоса внутри шалаша, их бы все равно никто не услышал.
По воде далеко распространяется звук, а с другого берега хорошо виден даже слабый источник света, поэтому в целях маскировки лагерь располагался на приличном расстоянии от реки.
– Далеко еще? – вглядываясь в темноту, спросил Хава.
– Там, почти у самой воды, лодки. Я сам видел, как они их прятали, – ответил Вахид, с опаской посмотрев назад. – Только наверняка поблизости есть кто-то.
– Может, обойдемся без них? – занервничал Хава. – Пойдем вдоль берега…
– Нереально. Лучше тогда вообще вернуться, – спокойно ответил Джабраилов.
Пригибаясь, они пошли дальше. Вахид едва не прошел мимо спящего в обнимку с автоматом Рома. Положив руку на плечо Собралиеву, он вынудил его остановиться.
– Где-то здесь должен быть часовой.
– Ничего не вижу, – признался Хава.
Прошли еще пару шагов, и тут Ром выдал себя. Кашлянув, он пробормотал что-то нечленораздельное и, вздохнув, затих.
– Спит, – одними губами произнес Джабраилов.
На расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Скорее интуитивно, чем доверяясь своим органам чувств, Вахид набросился на «охранника». Нащупав лицо Романенко, ладонью правой руки зажал рот, левой ловко выдернул из нагрудных ножен надетой на вертолетчика разгрузки нож и ударил им его в грудь. Фыркнув, Ром засучил ногами. По запястью потекла горячая кровь. Собралиев зачем-то придавил ему ноги.
