Александр Тамоников - Кремлевский спецназ
– Но и меня, и всю мою родню после этого талибы просто растерзают!
– Ничего подобного. Ты подумал, для чего Куршеду вдруг втайне ото всех потребовались паспорта испанских подданных?
– Нет…
– Напрасно! Если бы подумал, то понял, что господин Куршед решил срочно бежать из Афганистана. Бежать от своих пакистанских хозяев. Он провалил очень важное задание, и за это его ждет суровое наказание. Так что для талибов он станет предателем. А о том, что ты делал для него документы, никто не узнает. И не узнал бы, потому что Куршед не оставил бы тебя в живых, получив свой заказ. Ни тебя, ни тех, кто сопровождал бы твою персону. Поэтому причин беспокоиться за свое будущее у тебя нет – естественно, при условии, что ты поможешь нам его взять. После чего полковник навсегда исчезнет из твоей жизни. Он вообще исчезнет, и талибы, как бы ни старались, не найдут его. Что ответишь, Сайед?
– А что я могу ответить, если, как вы сказали, у меня просто нет выбора? Я не хочу подыхать из-за какого-то продажного русского. А поэтому сделаю все, что скажете. Вам помогают влиятельные люди, раз вы сумели выйти на меня… Значит, я могу рассчитывать на вашу защиту.
– Верное решение, Сайед. Значит, так. Держишь при себе Бабура постоянно. Остальным помощникам определишь работу на свое усмотрение. Я уйду, но останусь рядом. Со мной еще четыре профессионала, которые будут отслеживать каждый твой шаг, слушать через специальную аппаратуру каждое твое слово. Мы встретимся после того, как на тебя выйдет Куршед и назначит место передачи документов. Тогда и проработаем план совместных действий. А сейчас ступай, отдыхай.
Сайед поднялся и покорно прошел в свою комнату.
Тимохин достал радиостанцию:
– Внимание всем! По одному отходим в соседнюю усадьбу, порядок отхода определит и контролирует Первый «Ориона»!
Вложив станцию в чехол, Александр подозвал Бабура:
– Тебе смотреть за Сайедом. Да и ближайшие сутки придется неотлучно находиться здесь. Предупреди своих близких.
Глава десятая
Афганистан, окрестности селения Хабар
Куршед, оторвавшись от утренних ласк Элен и приняв душ, прошел на балкон. Осмотрелся. Не заметив ничего подозрительного, достал из глубокого кармана домашнего халата радиостанцию, включил ее:
– Карим! Ответь!
Куршеду пришлось трижды вызывать своего помощника, находившегося в селении Тахпули, пока тот не ответил заспанным голосом:
– Салам, саиб! Что-то случилось?
– Салам, Карим. Слушай меня внимательно. В три часа я буду ждать тебя в родниковой роще. Ты понимаешь, о какой роще я говорю?
– Конечно!
– Приедешь туда на джипе, один, без охраны, с запасом продовольствия и воды на трое суток. Все должно быть компактно уложено в багажном отсеке. Оружия при себе не иметь.
– Позволь узнать, полковник, чем вызван столь неожиданный вызов?
– Объясню при встрече. Но дело очень серьезное. Позаботься о том, чтобы никто в Тахпули – ни семья, ни твои люди – не знали, куда и надолго ли ты уезжаешь.
– Даже так?
– Да, Карим. От этого зависит твоя жизнь.
– Ты пугаешь меня, полковник…
– Мне всегда казалось, что ты не из пугливых. Сделаешь так, как говорю я, – обезопасишь себя. Все, в три часа я буду ждать тебя в роще.
Куршед отключил станцию, бросил ее в карман. На балкон в шикарном пеньюаре вышла любовница полковника:
– Ты рано встал, дорогой, мы могли бы еще наслаждаться…
Куршед повернулся к Лори:
– Наслаждаться мы теперь будем в другой стране. А сегодня, прямо сейчас, начинай неспешно собираться в дальнюю дорогу. Делай это тихо, чтобы люди Муатабара ничего не заподозрили. Взять с собой следует только самое необходимое. Все остальное разложить так, будто ты на время покинула дом, намереваясь вернуться. Ты поняла меня, Элен?
– Да… А когда мы уедем отсюда?
– Надеюсь, что уже сегодня.
Лори обняла Куршеда:
– Ты уверен, что нам удастся бежать из этой страшной и проклятой страны?
– Я уверен в том, что нам нельзя здесь больше оставаться, остальное в руках всевышнего.
– А что будешь делать ты?
– Не забывайся, Элен. Ты женщина, а женщина не должна задавать мужчине глупых вопросов. Ты должна слепо подчиняться мне, и тогда тебя ждет свобода и благополучие. Ты поняла меня?
– Да, мой господин! – по-восточному поклонилась Элен.
– А теперь иди и подумай, что возьмешь с собой. Сначала подумай. Вещей не должно быть больше одной дорожной сумки.
– Но этого мало…
– Я же сказал – брать только самое необходимое. В Европе у тебя будет возможность купить все, что захочешь.
Лори вернулась в комнату. Перекурив, следом в апартаменты прошел Куршед. Оделся в обычную полевую форму. Предупредил Лори:
– Я по делам. К двум часам ты должна быть готова к отъезду. И аккуратней!
Куршед прошел в кабинет Акрани. Хозяин дома сидел за столом, мрачно задумавшись.
– Салам аллейкум, Муатабар! Ты сегодня не в духе?
– Салам, полковник. Полчаса назад звонил Куршени, спрашивал о тебе.
– Адил спрашивал обо мне? – изобразил удивление Куршед. – В каком смысле?
– Куршени спрашивал, дома ли ты, что делаешь, не собираешься ли куда отъехать…
– Но почему он не связался напрямую со мной?
– Не знаю.
– Это уже интересно… Что ты ему ответил?
– Я сказал, что ты дома, со своей… женщиной, вчера по спутниковой станции разговаривал с кем-то в России, уезжать не собираешься, по крайней мере мне об этом ничего не говорил.
– Ну, и отчего тогда такой мрачный?
– Куршени разговаривал со мной не как всегда. Он был настроен явно враждебно.
– Ты преувеличиваешь.
– Да? Поговори с ним сам.
– Обязательно. Вызови сюда Абдула со спутниковой станцией.
Акрани трижды хлопнул в ладони. На пороге появился слуга.
– Абдула с аппаратурой сюда! – приказал хозяин усадьбы.
Абдул явился через минуту:
– Вызывали, саиб?
– Да, – ответил Куршед, – разверни станцию и набери номер Адила Куршени.
Включив спутниковую станцию, Абдул протянул трубку Куршеду.
– Салам, Адил! С удивлением узнал, что ты интересовался мной у Акрани. Не объяснишь, что это значит? Ведь ты мог свободно связаться со мной напрямую.
– Объясню… Что у тебя по акции в Москве?
– Не знаю.
– Что? Как это понимать – не знаю? Ты руководил отрядом Охотника, и ты не знаешь, что с ним?
– Мне известно одно: взрыва в Москве не было. А вот почему… Выясняю. Мой контролер не выходит на связь, молчит и Охотник.
– Как же тогда ты что-то выясняешь?
– У меня в России не только наемники Гаева и контролер, есть люди и на Кавказе. Я передал надежному человеку приказ срочно убыть в Москву и прояснить ситуацию по Охотнику.
– Тебе не стоило беспокоить своего человека на Кавказе. Мы получили достоверную информацию, что операция в Москве провалилась. Русские уничтожили отряд Охотника, освободили заложников. Что на это скажешь, полковник?
– Скажу, что на войне всякое бывает, – неожиданно спокойно ответил Куршед. – И если у вас есть информация о крахе операции, то, значит, в Москве мы проиграли.
– И ты спокойно говоришь об этом? Не подумал ли ты о том, что тебе придется ответить за провал акции?
– Не надо говорить со мной таким тоном, Адил, – в голосе Куршеда зазвучал металл. – Напомню, что идея подорвать теплоход у Кремля была неплохой идеей. Удайся эта операция, резонанс она вызвала бы огромный. Но это было возможно, если бы Гаев выполнил свою задачу в пансионате. От ответственности же я никогда не уходил и за все свои действия готов держать ответ перед руководством движения. В том числе и по акции у Адраси, где группой, которой я непосредственно руководил, американцам был нанесен более чем серьезный урон.
– Омар недоволен провалом операции в Москве, – сбавил тон Куршени.
– А я, по-твоему, рад этому?.. Но, видимо, мне действительно придется приехать в Пешавар и лично отчитаться перед Омаром, чтобы снять все вопросы. И я сделаю это. Сегодня же отправлюсь в Пакистан. Пусть сам Омар выскажет мне в глаза свои претензии после многих лет безупречной службы, десятков удачно проведенных диверсий, сотен уничтоженных врагов… Ты знаешь, я служил верно, и у вас не было равного мне по профессионализму полевого командира.
– Тебе за это платили хорошие деньги, полковник.
– А разве я не отработал их? В общем, по телефону больше нет смысла вести разговор. Доложи Омару, что завтра к вечеру, а возможно, и раньше я прибуду в штаб.
– Пока в этом нет никакой необходимости. Будешь нужен, вызовем.
Видя, что к разговору внимательно прислушиваются и Акрани, и Абдул, но не слышат слов Куршени, Куршед сказал:
– Хоп! Договорились. До встречи, Адил.
– До связи, – поправил его Куршени.
Куршед выключил станцию. Положил трубку на стол, взглянул на Абдула:
– Забирай аппаратуру и отнеси ее в мою машину.
– Ты едешь в Пакистан? – спросил Акрани.
– Да. Я не позволю, чтобы меня, как котенка, тыкали носом в дерьмо. Или, по-твоему, я должен отсиживаться у тебя и ждать, пока против меня состряпают обвинение мои враги и завистники?
