Лев Пучков - Жёсткая рекогносцировка
Прогулялся по местным торговым точкам, приобрёл «набор для выживания» в произвольном формате: две полуторалитровые бутылки «Аквы», два батона сырокопчёной колбасы, три зажигалки, складной нож, шерстяное одеяло в плотном пластиковом пакете на молнии, две пары трусов, футболок и носков, спрей от кровососущих насекомых, небольшой рыболовный набор и фонарик.
Всё, я готов к жизни изгоя. Прими меня, природа-Мать твою так, я иду к тебе!
* * *Так... Долгопрудный в качестве буфера для перехода в первобытное состояние мне как-то не приглянулся. Далековато. Решил я перебраться поближе к дому, взял такси и убыл в Яхрому. Почему в Яхрому? А все, наличные кончились, на большее денег не хватило. Да и не надо мне было ближе. Это, как я тогда посчитал, могло быть опасно...
Покинув Яхрому, я добрался до Астрецово. Здесь я почувствовал себя надёжно удалённым от полного опасностей Дмитровского шоссе и прямо через поля двинулся на север. Неспешно брёл по зеленовато-золотистым просторам, периодически сверяясь с солнцем, чтобы не сбиться с направления, и хвалил себя за предусмотрительность.
Собираясь сегодня утром в Москву, я надел кроссовки. Дорогие, прочные, удобные. А также джинсы и плотную джинсовую рубаху — у нас с утра прохладно было. Хорош бы я был сейчас, одевшись, допустим, как Анвар, в модельные мокасины, белые брючата и шёлковую рубашонку.
Вообще, куда ни кинь, кругом я молодец. Нашёл в себе силы геройски удрать от страшного Собакина и волевым решением вырвал свою хилую тушку из сферы контроля спецслужб и злобных мафиози. Пусть теперь ищут меня в населённых пунктах, на шоссе, железной дороге и транспортных узлах.
А я в полях. Широка Россия. Есть где укрыться беглому человеку.
Я сделал привал в небольшой рощице: поел колбасы с хлебом, умылся из бутылки, с удовольствием повалялся на травке, давая отдых усталым членам.
Хорошо здесь было. Покойно. Пахло травами. По небу с ленивой величавостью плыли жирные облака, было удивительно тихо — только птички негромко щебетали, да где-то, на пределе слышимости, сыто и уютно урчал трактор. Прелесть-то какая! Лепота...
Повалялся, успокоился, даже вздремнул немного.
Пригрезилось мне тематическое видение в цвете: голый Анвар на столе в секционном зале. С чёрной дыркой во лбу, предположительно без затылка. Ага...
Вздрогнул, подскочил, перекрестился. Фу ты, господи, привидится же такое!
Это какое-то неправильное видение. Если соплеменники забрали, должен бы, по идее, явиться при полном параде и в ковре. У них принято хоронить до захода солнца.
Прозевался, попил водицы, спрыснул личико, окончательно пришёл в себя.
Ничего, жить можно. Не так уж всё и плохо. И вообще, лучше скитаться по полям, чем валяться без затылка в какой-нибудь тухлой яме.
Я собрался, уложил вещи в пакет с одеялом, пошёл далее, всё так же держа направление на север.
Зачем на север? Там мой город, место, где я родился и вырос, родной дом. Понятно, что сейчас мне нельзя появляться дома, но... Мне просто больше некуда было идти.
Ближайшую задачу жизни я сформулировал так: добраться до окраины города, оборудовать какое-нибудь временное убежище, затаиться и думать. Думать, думать... Я товарищ неглупый, должен в конечном итоге придумать что-нибудь толковое. Есть мнение, что если долго и упорно соображать в заданном направлении, то можно найти выход из любой, даже самой тупиковой ситуации.
От Яхромы до Чёрного Яра по прямой немногим более шестидесяти километров. Шоссе у нас далеко не европейского качества, но этот небольшой отрезок пути я обычно проскакивал на своей машине минут за сорок.
Путешествие пешком по бездорожью — это несколько иной формат перемещения. Я всё это предусмотрел и сделал соответствующие расчёты: полпути пройду сегодня до исхода дня, переночую на свежем воздухе, с первыми лучами солнца встану, свеж, бодр и полон сил, где-то к полудню буду на месте и сразу приступлю к оборудованию уютной берлоги.
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить...
Да уж... Вообще, по молодости мне довелось бывать в полях и вкусить малую толику сельского быта. В институте каждую осень ездили в колхоз турнепс дёргать. Было там весело и необременительно: поработали до шести вечера, обильно поужинали — и на дискотеку. До упаду. Насчёт «экстази» и ЛСД мы тогда были не в курсе, а для поднятия тонуса вполне обходились местными аперитивами: бражкой и самогоном. Спали вповалку на матрацах в спортзале местной школы, а было ли жёстко, не помню, поскольку ни разу не ложился почивать настолько трезвым, чтобы объективно оценить комфортабельность своего спального места...
Поля здесь, оказывается, неровные — сплошь в каких-то кочках и буераках. И вообще, местность в этом районе сильно пересечённая, полно балок, оврагов, ручьёв, действующих и пересохших, и прочих разновидностей нерукотворного ландшафтного дизайна.
В общем, не буду перегружать вас деталями, просто скажу, что гулять тут тяжело и неудобно.
Я героически плёлся на север до самого заката.
К тому моменту, когда западный край небесного свода покраснел, сострадая моему бедственному положению, я в буквальном смысле шатался от усталости и едва держался на ногах.
Когда солнце село окончательно, я выбрал местечко поровней и рухнул на ночёвку.
Вообще, по плану следовало бы развести костёр, пожарить на прутике хлеб и колбасу, а потом мечтательно таращиться в огонь. Хорошее средство для снятия стресса. Увы, на это уже не было сил. Сил хватило только на то, чтобы съесть кусок колбасы с хлебом и выпить воды. Потом я побрызгался спреем и, завернувшись в одеяло, практически мгновенно уснул.
Проснулся от жуткого озноба. Посветил фонариком на часы — два пополуночи. Днём я потел от жары, а сейчас было страшно холодно — по крайней мере, так мне тогда показалось. Темень — глаз выколи, ночую в поле, дров для костра не собрать. От непривычной нагрузки всё тело гудело, суставы противно ныли, любое движение причиняло боль. Отвык организм от работы, год валял дурака, жирок копил. Нечто подобное у меня было год назад, после первого рабочего дня в бригаде грузчиков. Правда, с душевным состоянием тогда всё было в порядке и чувствовал я себя вполне бодро.
Сейчас состояние было настолько скверным, что хотелось умереть.
Да, теперь понятно, что при комплектации «набора для выживания» я дал маху. В нём катастрофически не хватало литра водки. Или хотя бы поллитра. Сейчас бы это здорово пригодилось.
До рассвета я промучился, борясь с ознобом. Трясло меня не на шутку, челюсти сводило так, что даже стонать было трудно.
Думаю, это было больше нервное, нежели просто реакция на непривычную физическую нагрузку. Этакий психофизиологический «отходняк». Да, перемкнуло меня здорово: врач, как-никак, в первую очередь должен был подумать о том, что после таких потрясений надо будет расслабиться сугубо народным методом.
Когда рассвело, я с большим трудом взял себя в руки и опять побрёл на север. Какая там, к чертям, бодрость и свежесть! Чувствовал себя окончательно разбитым и изломанным. Шёл в буквальном смысле «на автопилоте». Просто потому что поставил сам себе такую задачу: надо идти, и всё тут.
Зачем я всё это рассказываю? Возможно, бывалые люди посмеются над злоключениями «дитяти асфальта», но то, что я пережил в эти сутки, было для меня серьёзным испытанием. Вспомнил поневоле Владимира Семёновича:
Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв.
Изнывая от мелких своих катастроф...
Вот это точно — про меня. Теперь я понимаю, что писатели-"приключенцы" скорее всего безбожно врут нам, вдохновенно живописуя, как обычный офисный клерк, не державший за свою жизнь в руках ничего тяжелее... эмм... ну, скажем, ручки, попадая в смертельно опасные передряги, совершает чудеса мужества и героизма, лихо удирая по лесам, пустыням и техногенным зонам от злобных киллеров и нечистых на руку сотрудников спецслужб. Это ничего, что убийцы специально обучены и подготовлены, обычно клерк (хоть он, по сути, всего лишь простой книжный червь) до того ушлый, что просто уши в трубочку сворачиваются. Бегает этот клерк от спецов сутками напролёт, мытарится по канализациям и складам, при этом на ходу умудряется экстренно придумывать всякие хитрости-премудрости, всех подряд «накалывает», пускает по ложному пути и так далее. «В эти страшные часы, когда на карту была поставлена сама жизнь, его интеллект работал с полной отдачей, как внезапно стартовавшая гоночная машина с мощным мотором, до сего момента сонно дремавшая в гараже под пыльным брезентом...»
Хе-хе... Нет, даже так: хрю-хрю.
Я не клерк. У меня по части мытарств есть определённая практика: бессонные ночи на дежурствах, работа с травмами и несколько месяцев тяжёлого физического труда.
