Владимир Геп - Побочные Эффекты
Дальше ехали молча. Все устали, дорога от Питера заняла часов девять. Он вышел у «Сокос- Президент отеля». Огляделся по сторонам. Пошел, сверяясь с картой, к паромному терминалу. И тут же шарахнулся в сторону от звонка и возмущенного возгласа за спиной. Обернувшись, увидел велосипедиста в каске, который показывал ему под ноги. Посмотрев, увидел, что стоит на части тротуара, ограниченного желтой линией с пиктограммой велосипедиста. Кивнул. Отошел в сторону. Велосипедистов было много, ехали они быстро. Пешеходы шли привычно — по своей стороне.
Чистые, мощеные камнем мостовые. Порывистый ветер с моря, чайки. Чистый воздух. Полное отсутствие привычных ворон и голубей. Зашел в здание напротив вокзала с рекламными вывесками и спустился вниз на эскалаторе. Оказался перед входом в супермаркет. Почувствовав голод, взял корзину. Оглянувшись, хотел привычно убрать «дипломат» в шкаф, но его не было. Все проходили со своей поклажей. Взглянув на цены, мысленно перевел в рубли и покачал головой. Долго бродил среди стеллажей. Выбрал греческую брынзу, литровую упаковку йогурта, яблоки и апельсины. Это было самым дешевым. Продавцов в магазине не было, только кассирши. Каждого покупателя они приветствовала словом — «Хей!». Его тоже. Подумав, ответил — «Хей!». На том же этаже были столики рядом с «Макдональдс». Выложил покупки на один из них и приступил к запоздалому обеду. На него оглядывались, но ничего не говорили.
Поев, с новыми силами он пошел, не спеша, разглядывая дома, улицы, людей. Многие сидели за столиками прямо в уличных кафе, пили пиво, несмотря на прохладный ветер. О чем-то громко говорили, смеялись. Скоро вышел к морю, но терминала не нашел. Увидев проходящую девушку, спросил на английском, куда ему идти. Та начала тоже отвечать на английском. Потом присмотрелась к нему, и спросила уже по-русски — «Тебе на паром? Терминал — там!»- и показала в сторону, совсем обратную той, что он шел. Пройдя еще немного, вышел на Университетскую площадь и осмотрелся.
И здесь никому до него не было никакого дела. Народу на площади было немного. Кто-то сидел на ступенях, поднимающихся к университету. Кто-то фотографировал памятник императору Александру и сам университет. Вскоре вышел на набережную и пошел к видневшемуся вдали терминалу.
Внутри все было похоже на аэропорт. Эскалаторы, табло, много народа с сумками и чемоданами. Услышав русскую речь, подошел и спросил, где продают билеты. Ему махнули рукой на вывеску «Ticcketi». Узнав на английском, сколько стоит самый дешевый билет до Стокгольма и обратно, протянул деньги и паспорт. Получил картонную карточку наподобие билета в метро. Только после этого передохнул. Долго сидел в зале, глядя на табло. Увидев незнакомое слово «Тuкholma», попытался перевести. Понял, только сравнив время отправления с тем, что было на билете. Когда все двинулись на посадку, пошел следом.
При входе на паром симпатичные девушки вручали какие-то программки — взял, сунул в карман, не читая. При входе обратил внимание на часы. Они были с двумя часовыми стрелками. На одной — синий крест на белом фоне. На другой — желтый крест на синем. Эта стрелка была на час позади. Постоял, подумал. Потом понял — финское и шведское время. Финское — на час вперед.
Дверь в каюту, как и на переходе от терминала к парому, открывалась карточкой — билетом. Каюта была с иллюминатором и санузлом, двухместной. На столе лежало несколько конфет в ярких упаковках. Попробовал — мятные. На случай тошноты при качке, наверное. Попутчика пока не было. Незаметно для себя задремал и проснулся, почувствовав легкое покачивание. Паром отчалил, в каюте так никто и не появился. Долго мылся под горячим душем, доел оставшуюся с дороги еду. И снова уснул.
2
Проснулся уже в темноте. Один. Оглянулся, вспоминая. Потом включил свет и начал читать программку. Это был перечень развлечений: время, место, тема — название группы, исполнителя, караоке, еще что-то. Текст на английском был не очень понятен. А развлечься хотелось.
Вышел из каюты и огляделся. Коридор был пуст, шаги скрадывал толстый ковер. Еще раз огляделся, и тут снова появилась ощущение, что кто-то есть за спиной. Медленно пошел к выходу, делая вид, что разглядывает все вокруг. Хотя глядеть было особенно не на что — одинаковые двери, иногда коридор делал боковые ответвления. Туда он тоже медленно зашел, осмотрелся. Никого. Дойдя до выхода, увидел открытую кабину лифта. Подбежал и быстро прыгнул туда. Стоявшие недоуменно на него посмотрели, он произнес — «Сорри!» — и сошел на первой же остановке. Поднялся на самую верхнюю палубу и вышел посмотреть на море. На палубе было холодно и немноголюдно, на него никто не смотрел. И ощущения, что за ним наблюдают, уже не было. После этого пешком спустился вниз — к той палубе, где были указаны караоке, бар и паб. Развлекательная программа уже началась.
На караоке подпел исполнителю «Московских окон» на русском. Кто-кто оглядывался. Выступила живьем одна группа, другая. Народу прибавилось, появились танцующие пары. Все напоминало «Голубой огонек» советских времен. Один концерт закончился, а где-то рядом уже снова играла музыка. Взглянув на программку, пошел в паб. Там рок-бард исполнял хиты семидесятых на английском. Подпевал ему, тоже на английском, уже вместе со всеми. Две пожилых пары лихо отплясывали рок-н-ролл, им аплодировали. Многие пассажиры были уже непривычно оживлены, смеялись и жестикулировали. Рядом с ними стояли высокие бокалы с пивом. Начала работать рулетка. Бары заполнялись, из магазина «Такс-фри» пакетами выносилось спиртное.
Рядом спросили насчет свободного места — машинально кивнул. Сосед оживленно начал рассказывать о себе и коллегах, с которыми путешествует. Заметив акцент, спросил — откуда.
— Раша.
Это вызвало еще больший энтузиазм и улыбку. Коллегам он тоже радостно об этом сообщил и куда-то ушел. Скоро вернулся с подносом, заставленным высокими бокалами с прозрачным содержимым.
— Водка!
— Сэнкс, бат ай донт дринк алкохол.
Несколько секунд длилась недоуменная пауза. Затем он покачал головой:
— Ю а нот рашн! Бат ай респект йо опинион.
Отнес несколько бокалов друзьям, остальные оставил себе.
Монолог собеседника продолжился, Виктор Сергеевич молча кивал. Кто-то опять радостно спросил насчет свободного места. Снова те же вопрос — ответ, та же радость, предложение пива и недоумение после отказа. Теперь говорили оба, слушать барда стало труднее. От избытка общения на английском заболела голова. Решив, что этого шоу достаточно, распрощался и пошел в зал. Свободных мест там почти не было, площадка была заполнена танцующими парами. Очередная группа исполняла уже диско-хиты. Прислушался к диалогу на русском двух стоявших рядом девушек:
— Здесь голяк какой-то! Обожрались уже все!
— Я тебе говорила, раньше надо было выходить! И вообще, ловить тут нечего. Им здесь не до чего, бухла только купить побольше, да нажраться!
— Садитесь! — предложил он, привстав.
Обе испуганно посмотрев на него, сразу замолчали, неуверенно глядя друг на друга. Потом одна все-таки села. К другой уже подходил, пошатываясь, пьяный финн. Он пробормотал что-то, видимо, приглашая на танец. Та отрицательно покачала головой. Однако, финн не уходил, продолжал что-то бормотать и начал тянуть ее за руку. Она еще сильнее затрясла головой, для убедительности повторяя: «Ноу, ноу дэнсинг!». Финн пьяно и понимающе улыбался, пытаясь прижать ее к себе. Виктор Сергеевич не выдержал:
— Пойдем, потанцуем? — взяв ее за свободную руку, пригласил он.
— Да, спасибо, — облегченно ответила она, высвободив, наконец, другую руку, которую финн пытался удержать
Потеряв равновесие, тот качнулся в сторону, но не упал. Потом засмеялся, сказал что-то сам себе, махнул рукой и пошел к столику рядом, за которым сидело несколько девушек.
Та, что села в ответ на его приглашение, недовольно посмотрела на них. Ему было все равно. Все так же держа ее руку, он повел ее подальше, в толпу танцующих. Обнял, прижав покрепче. Отпора не получил. Наоборот, она положила подбородок ему на плечо и обняла в ответ.
— Россия? — спросил он.
— Россия. А ты?
— Тоже.
— А здесь что делаешь?
— Плыву.
— Нет, ну я серьезно!
— Отдыхаю.
— Не похож ты на отдыхающего!
— А что, я должен быть в шортах, майке, сланцах? С большим животом и витой золотой цепью на шее?
— Не знаю… Мне показалось, ты вроде как оглядываешься все время. Прячешься от кого?
— Может от своей тени?
— Все шутишь. Ну, ладно. Не хочешь говорить — не надо! — она замолчала, убрала подбородок с плеча и попыталась отодвинуться.
— А ты что, сразу обиделась? Прямо, как следователь допрашиваешь!
— Как ты догадался? — вздрогнув, спросила она.
