Сергей Гайдуков - Стреляй первым
— Хорошо, когда на все это бабки есть, — пробормотал тогда Иван, выдавая мучившую его сторону дела. — Тогда со стилем легко, нет слов…
— Правильно, — одобрил ход мыслей друга Артем. — А вывод отсюда какой? Значит, нужно зарабатывать столько денег, чтобы и ты сам, и другие тебя уважали. А с деньгами, сам сказал, стиль легко держать.
Иван тогда серьезно задумался над этими его словами — насколько мог быть серьезным семнадцатилетний пацан. Но
мысль, как семя, брошенное в землю, со временем дала свои всходы. На это ушло несколько лет, но однажды Иван четко осознал цель и назначение собственных действий в этой жизни: обеспечить себе и своей семье нормальную жизнь. Когда уважаешь себя сам, уважают и остальные. Артем мог бы назвать такую жизнь стильной, но дело было не в названии, а в сущности.
А отсюда вытекала другая мысль — для того чтобы обеспечить себе хорошую стильную жизнь, можно пойти на многое. Очень многое.
Через месяц после своей женитьбы на Насте Иван еще раз обдумал обе эти глубокие мысли и вновь признал их абсолютную истинность.
Примечательно, что Артем Метельский независимо от Ивана пришел к такой же точке зрения на средства достижения стильной жизни. Иван даже подозревал, что уже десять лет назад, на школьном пустыре, Артем был готов на многое. Он всегда опережал Ивана в мыслях и поступках.
Но похоже, что в первый раз за время их знакомства спешка Артема пошла во вред его собственному здоровью.
Докурив сигарету, Иван бросил ее с балкона вниз и пошел спать.
Глава 4
Иван проснулся поздно, в половине десятого. Настина половина супружеского ложа оказалась пустой — жена ушла по магазинам. Обнаружилось также, что в затылочной области поселилась тупая и совершенно неуместная головная боль. Иван решил, что это следствие вчерашних полуночных размышлений о времени, Артеме и себе, после чего поклялся больше так не утруждать свои мозги.
Массируя затылок, он прошел в зал, но Артема там не было. Смятый халат валялся на диване, сам же гость куда-то исчез.
Он стоял на балконе в одних трусах — веселеньких, в белосинюю полоску, также позаимствованных у Ивана. Артем, широко расставив руки, вцепился в балконный поручень и хмуро смотрел на утренний город, будто предводитель армии перед штурмом. Хотя, если вся армия была в таком же состоянии, что и ее командир, то город мог спокойно зани-маться своими обычными делами. Ивану даже показалось, что Артем слегка пошатывается от легкого ветерка. Но это только показалось.
Позевывая, Иван встал рядом, хотел приветливо хлопнуть друга по плечу, но вспомнил вчерашнее состояние Артема и сдержался. Да и нынешний вид приятеля заставлял воздерживаться от резких движений: казалось, что от сильного толчка этот обтянутый бледной, нездорового вида кожей костяк развалится в тот же миг. Но опять-таки это только казалось.
Иван предпочел не проверять своих впечатлений на практике и просто сказал:
— Доброе утро.
— Если оно действительно доброе, — мрачно отозвался Артем. Он сложил руки на груди и поежился. — Хотя, конечно, сегодня лучше, чем вчера…
— Вот видишь, — снова зевнул Иван. — А завтра будет лучше, чем сегодня…
— Ага. Вчера меня разбудила бродячая собака. Вцепилась мне в ботинок, дура… А сегодня проснулся от того, что какая-то шавка разлаялась под окном. Большой прогресс…
— Бродячая собака? Где же вы с ней повстречались?
— Где-где… Проснулся на пустыре, рядом с мусорными баками…
— Что значит «проснулся на пустыре»?! А где ложился?
— Не лови меня на словах, — поморщился Артем. — Тут все нормально, ложился я тоже на пустыре, рядом с мусорными баками. Там же и проснулся. Теперь доволен?
— А другого места ты не мог подыскать? Или это принципиально?
— Принципиально, — с усмешкой ответил Артем. — Уж больно страшное там место, народ вообще старается туда не заглядывать… Так что как раз по мне местечко — не люблю, когда спишь, а об твои ноги все время кто-то спотыкается.
— Но почему не дома? — удивился Иван. — У тебя же квартира есть!
Артем криво усмехнулся:
— Ничего уже у меня нет! Забудь про это. — Он хрустнул пальцами. — Помойка одна осталась… Вот про нее и расскажу.
Представь картину. Светает. Легкий бриз от мусорных баков. Эта лохматая дура — я имею в виду собаку — нежно теребит меня за ногу. Думала, что я сдох. Немного поторопилась…
— И давно ты обретаешься по свалкам?
— Обретаешься… Слово-то какое подыскал! Чем тебе свалки не нравятся? Тихое уютное место, наводит на разные философские мысли…
— Например?
— Много у меня там было разных идей… Записать не на чем было.
— И что?
— Что-что… Всё забыл. И вообще, знаешь ли, я в последнее время места для ночлега не выбираю…
— А как же тогда?
— А вот так. Где упал, там и упал. Там и спал.
— Упал?
— Ну да. Ветром меня шатает последнее время. Падаю где ни попадя.
— А что ж так? — поинтересовался Иван. Он чувствовал неуклюжесть своих расспросов, но пока не мог сообразить, как иначе подобраться к загадке нынешнего состояния Артема. Головная боль усиливалась и не давала возможности сосредоточиться.
Артем помедлил, а потом все-таки ответил:
— Да глупость одна вышла…
— Какая? — Иван напряг слух, боль в затылке возросла, да так, что отдалась в висках.
— Расскажу как-нибудь. Сейчас настроения нет. Глупость, она и есть глупость. Вот, смотри, — он показал Ивану правую кисть. — Эта глупость обошлась мне в два пальца, да еще и…
Артем повернулся к другу и продемонстрировал на ввалившемся животе отметины едва зарубцевавшихся пулевых ран.
— Это еще что? — нахмурился Иван.
— Все то же. Подарки, да еще и здесь, — он хлопнул себя по бедру. — В общем, глупая история, а мне, дураку, так и надо, не хочу сейчас вспоминать…
— Как хочешь.
— Главное — результат. А результат на мне. Видно невооруженным взглядом.
— Это точно. Я вижу, до…
— Да что тебе еще от меня надо? — уже раздраженно отозвался Артем.
— Вижу, но не совсем понимаю…
— Чего тут понимать… Просто получилась такая ситуация, что… Как же тебе в двух словах объяснить? — задумался Артем. — Короче, я, самоуверенный кретин, представлял себя героем, непотопляемым авианосцем и еще хрен знает чем. Как только я о себе все это подумал и возгордился — тут же получил три пули в брюхо и свалился в грязную канаву, откуда потом еле вылез. Вот с этих пор и все мои несчастья… Ну, поначалу все неплохо вышло — добрые люди подобрали, обогрели… Нашли мне фельдшера. Я, правда, думаю, что это был ветеринар. Зашил как умел, до сих пор побаливает.
Иван посерьезнел, и выражение его лица, изменившись, чем-то стало напоминать Артема.
— Да, — вздохнул Артем. — Долго лежать не пришлось. Мне сказали: «Иди-ка ты, парень, куда хочешь…» Пришлось идти. Деньги, все, что были, за лечение отдал. Точнее, меня и не спрашивали. Забрали, пока я без сознания валялся. И я пошел. Денег нет. Документов нет. Одежда такая на мне, что не в каждую попутку посадят. Поразмыслил я да и решил в Москву податься. А куда еще? Здесь, по крайней мере, еще друзья остались. И я не ошибся, ведь так?
— Так, — мрачно ответил Иван.
— Идти пришлось долго. Два месяца.
— Сколько?! — Иван не поверил своим ушам.
— Два, — спокойно повторил Артем. — Сейчас ведь июнь, я не ошибаюсь?
— Июнь, — выдавил из себя Иван.
— А подстрелили меня в апреле… Число точно не помню, да не смотри ты на меня как на привидение. Просто дело было далековато отсюда. Идти пришлось долго. Ну и заносило меня в стороны от главного направления… Так и вышло два месяца.
— Да, — сказал Иван, потому что ничего другого в голову ему не пришло.
— Все не так страшно, — продолжал его успокаивать Артем. — Масса новых впечатлений… Не всё же на джипах разъезжать, надо и ногами походить по земле. Только ноги у меня болят после таких прогулок. Желудок тоже… О себе напоминает. Жрал всякую гадость.
— Надо врачу показаться, — посоветовал Иван. — Мало ли что тебе там наштопали.
— Надо бы… Только все не так просто, как кажется.
— А в чем проблема?
— Проблема? Это не проблема. Это жизненный факт. Я слишком долго был наверху. У меня были деньги, машина, бизнес, — Артем произнес это слово с плохо скрываемой иронией. — А потом — хоп! И ничего у меня не осталось. И два месяца по родной стране пешкодралом…
— Ну и что? Два месяца еще не срок…
— Для тебя, может быть, это не срок, а для меня это вечность. Рухнуло в один миг все, — Артем поморщился, сплюнул вниз с балкона, потом невесело усмехнулся, — а может, так и надо? Может, таскал я за собой ненужный хлам — эту свою машину, этот гребаный бизнес… И вот все сгорело. Может, это и к лучшему? Может, пора что-то новое делать? Такая вот была у меня мысль.
