Илья Деревянко - Кровная месть
– Эх, хороша водичка! – прервал мои размышления сиплый голос Крохоборова. – Ржавая, конечно, но без примеси мочи, как в прошлый раз. Жаль, быстро закончилась. А то бы я и тебе немного оставил. Невзирая на запрет хозяев!
– Почему? – удивился я.
– Ну, мы ж с тобой цивилизованные люди, – гордо подбоченился Паша. – И должны проявлять гуманизм. В разумных пределах, разумеется, но…
– Да нет, почему запрещают?! – бестактно перебил я господина либерала, собравшегося вроде толкнуть речугу об «общечеловеческих ценностях».
– Ах, это! – разом помрачнел Крохоборов. – Гм! Метода, понимаешь, у них такая. Два дня не дают ни пить, ни есть, потом обрабатывают в специальном помещении, и ты ломаешься как миленький. Выполняешь любые их требования, отвечаешь на любые вопросы. Обрабатывают очень жестко! Бр-р-р!!! – главный редактор зябко поежился. В мутных глазах Крохоборова плеснулся животный страх. Пару минут он молчал, крупно вздрагивая всем телом. Потом как ни в чем не бывало продолжил: – Правда, ты парень с виду крепкий и, может быть, не свихнешься. В отличие от меня.
– ???
– Да-да! – дребезжаще хихикнул Паша. – У меня, молодой человек, теперь «башню сносит». Наглухо! Временами я вроде нормальный. В просветлении! Вот как сейчас. А временами – находит! Тогда я теряю память и прихожу в себя на цепи. В процессе усмирения хозяева меня, очевидно, дубасят. В первый раз в глаз звезданули, во второй – нос сломали, в третий – яйца отбили.
– Слушай, любезный! Пока у тебя «просветление», расскажи, пожалуйста, как ты сюда попал и что это за место, – вкрадчиво попросил я.
– Без проблем, – охотно согласился Крохоборов, принял скорбный вид, воздел руки к потолку и толкнул-таки пространную речугу. Только не об «общечеловеческих ценностях», а на конкретно заданную тему.
Вкратце ее суть сводилась к следующему. Газета со злополучной статьей поступила в продажу рано утром, а вечером в офис к пьяненькому Паше пожаловали несколько чеченцев. Командовали ими, судя по описанию, Исрап и Халилов. Незваные гости сразу повели себя как и подобает законченным отморозкам. Переломали в офисе мебель, двинули Паше по голове его же недопитой бутылкой «Кристалла», а престарелую и вредную секретаршу Елизавету Аверкину не изнасиловали лишь потому, что почтенная дама сперва обильно обгадилась (отпугнув запахом джигитов), а затем с непостижимой ловкостью выпрыгнула из окна второго этажа и скрылась в неизвестном направлении. Тогда, ругаясь на чем свет стоит, нохчи выволокли Крохоборова из здания, запихнули в багажник джипа и отвезли за город, в дом Руслана Ахметова, у которого обосновались с момента появления в Н-ске. (Об этой детали Паша узнал случайно, из разговора прислуги.) Потом, после двух дней описанной ранее «подготовки», главного редактора подвесили на дыбу в забетонированном подвале и полчаса били электрошоком по болевым точкам, невзирая на то, что он взахлеб сознался во всем на первой же секунде допроса. В итоге Крохоборов сошел с ума, но его не убили, а по прихоти Руслана Ахметова оставили в усадьбе в качестве шута, пометив лоб буквой «р» – «раб». Главной обязанностью Паши стало развлекать господина Ахметова перед сном, прямо в спальне. «Развлечение» было такое: злосчастный либерал скакал на четвереньках по полу, называл себя президентом России и истошно орал: «Замочим всех в сортире», чем изрядно веселил пожилого нохчу. В завершение он неизменно получал сапогом в лоб и отправлялся спать в подвал… По мере Пашиного рассказа я окончательно утвердился в своем первоначальном мнении о мстителях, принял решение в темпе сваливать отсюда, зубами вытащил спрятанную в воротнике иглу, отпер нехитрые милицейские наручники и путем наводящих вопросов выяснил у Крохоборова точное местонахождение спальни Ахметова, в отличие от большинства соплеменников любившего дрыхнуть допоздна. (Сейчас, по словам Паши, было раннее утро.) Оставалось дождаться подходящего случая. И случай, по счастью, не замедлил представиться! Крохоборов, заново описывавший перенесенные им на дыбе мучения, внезапно замолчал, резво вскочил на ноги, стиснул хилые кулачки и с ненавистью уставился на дверь. Лицо у него налилось кровью, зубы зверски оскалились, в мутных глазах вспыхнули безумные огоньки. Изо рта обильно потекли слюни.
– С-суча-ары р-р-ваные!!! – жутким, изменившимся голосом завыл главный редактор «Молвы». – Пу-зы-ырь!!! Мой кровный пузырь разбили, твари черножопые!!! Не про-щу-у-у!!! Зубами рвать буду до смерти!!! Все ваше подлое племя изведу под ко-о-орень!!!
На лестнице послышались шаги двух человек, и я уловил обрывки разговора на чеченском: —…ая свинья… Снова беснуется… Убить бы вонючего алкаша… Нельзя, хозяин… пока… Ладно, давай как обычно!…
Лязгнул отодвигаемый засов. Дверь распахнулась, пропустив широкую полосу электрического света. В подвал зашли два небритых вооруженных горца и, засучив рукава, целеустремленно направились к Паше. На меня, лежащего у трубы, они не обратили ни малейшего внимания. А напрасно! Когда нохчи принялись ожесточенно месить ногами сумасшедшего, я кошкой прыгнул на них сбоку, с размаху хлестнул кольцом наручников по виску первого и заученным приемом свернул шею второму. Расправа над охранниками заняла не более трех секунд. Аккуратно придержав падающие тела, я удостоверился в отсутствии пульса у обоих, забрал у трупов два «стечкина» с глушителями, боевые ножи и напоследок фляжку с водой, нашедшуюся в кармане у первого. Утолив дикую жажду, терзавшую меня с момента пробуждения, я посмотрел на господина Крохоборова. Тот уже успел отойти от припадка, забился в дальний угол и жалобно, по-щенячьи поскуливал.
– Сиди тихо, шума не поднимай, – негромко сказал я ему. – «Звери» тебя не тронут, обещаю. И скоро мы заберем тебя отсюда. Понятно?!
Паша утвердительно затряс свалявшейся головой. Осторожно выглянув за дверь, я увидел еще одного джигита, сидевшего на ступеньках с автоматом на коленях и с наслаждением сосущего самокрутку. (Судя по характерному запаху, набитую анашой.)
«Экие вы расхлябанные, безалаберные», – подумал я, занося руку для броска. Ну и подыхайте, на хрен!» – Выскочив из-за укрытия на полосу света, я одновременно с этим метнул нож, целя анашисту в горло. Широкое, остро заточенное лезвие, войдя чуть ниже кадыка, пробило шею насквозь.
– Э-эр-кх, – задушенно выдал он, опрокидываясь на спину. Душа абрека отлетела в преисподнюю, а ставший бесхозным автомат покатился вниз по крутой деревянной лестнице. Шум рассердил кого-то наверху.
– Эй, Аслан, потише. Хозяина разбудишь! – недовольно проворчал голос по-чеченски.
– Хорошо, больше не буду, – на том же языке прошептал я, бесшумно поднимаясь наверх. Там, на площадке первого этажа (откуда донесся голос), находился проход в спальню господина Ахметова, куда я и направлялся в данный момент. Мой план был предельно прост: взять в плен хозяина усадьбы и, используя его в качестве живого щита, покинуть сие неуютное местечко. Салман-Хаджи и Исрапи, разумеется, конченые отморозки. Худшие из чеченцев! Но даже такие типы не осмелятся стрелять в сторону заложника, если он долгое время давал им кров, пищу и обеспечивал безопасность. Тем паче что тейп Ахметовых являлся родственным по отношению к Халиловым и Рашидовым. (В период подготовки операции я досконально изучил их генеалогическое древо.) В общем, в теории все просто великолепно. Но как получится на практике… Ладно, поживем – увидим. Терять-то мне по-любому нечего!
Добравшись до вершины лестницы, я завернул на площадку и почти в упор выстрелил в кряжистого, бородатого нохчу, с короткоствольным автоматом за плечом. Пуля попала ему в область сердца. Тем не менее помереть сразу абрек не пожелал. Более того, он чудом удержался на ногах и разинул рот, собираясь поднять тревогу. Однако я успел сработать на опережение и вогнал вторую пулю прямо ему в глотку, погасив едва не родившийся крик. Чеченца отбросило к ближайшей стене. Вылетевшие из затылка мозги заляпали побелку. Заветный проход оказался узким коридором, через десяток шагов делающим резкий поворот налево. Очень удобно для обороняющихся. Если оставшиеся в живых охранники слышали подозрительный шум и сделали из услышанного правильные выводы… Стоп! Лучше об этом не думать!
Перекрестившись, я взял в правую руку один из пистолетов, в левую оставшийся нож и двинулся на цыпочках по ковровой дорожке, каждую секунду ожидая нападения. Но… ничего не произошло. А когда я миновал опасный угол и увидел дверь спальни, то с трудом удержался от смеха. Последний охранник, вооруженный «валом», развалился на стуле, спиной к двери и сладко похрапывал, запрокинув назад голову.
«Ну, разве не придурки?! Или мне безумно везет сегодня? Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!» Подкравшись к нерадивому стражу, я наотмашь полоснул ножом. Храп сменился бульканьем крови из перерезанного горла. Забрав у него «вал» (хорошая штука, пригодится), я осторожно отворил дверь, переступил порог и очутился в уютном помещении, застланном отличной выделки ковром. Единственное окно было завешено тюлем, под которым просматривалась массивная железная решетка. Впрочем, не цельная, а отпирающаяся изнутри. В центре возвышалась широкая кровать красного дерева. На ней лежали двое: чеченская девчонка лет пятнадцати (молодая жена, надо полагать) и господин Ахметов собственной персоной. В комнате было жарко натоплено, и оба, абсолютно голые, прекрасно обходились без одеяла, валявшегося рядом на полу. На появление чужого девчонка мгновенно отреагировала: раскрыла большие черные глаза, хотела закричать, но, увидав нацеленный ствол «вала», тут же осеклась и лишь съежилась в комок, стараясь скрыть от меня свою наготу.
