Андрей Дышев - Инструктор по экстриму
– Фальшивая, – со знанием дела заявил Славка. – Ты лоханулся, убогий, вот что я тебе скажу… Другую покажи!
– Другой нет. Две сотни я уже обменял. Прошли через детектор и даже не пискнули.
Такой ответ Славку обескуражил. Некоторое время он сосредоточенно помешивал в казане морковь, уже пропитавшуюся кипящим маслом. Гера терпеливо ждал, что он еще скажет, хотя какого-то мудрого ответа просто быть не могло. Что на это сказать? «Тебе повезло, дружочек! Смотри не проболтайся Микитовичу – обдерет как липку. И, конечно, не забудь в честь такой удачи накрыть поляну…»
– Значит, так, – наконец пришел к выводу Славка и протянул Гере кружку. – Она по ошибке вместо рублей дала тебе баксы. И завтра утром потребует их обратно. Понял? Она скажет: «Я вам не то дала». Ты уже много потратил?
– Нет. Взял только пару бутылок да по килограмму огурцов и помидоров.
Ну и ну! Кажется, Гера был готов принять версию Славки. Отдавать деньги, которые уже так гармонично вписались в его рваный карман? Которые лежат в нем, как кенгуренок в сумке мамаши? На которые можно купить столько полезных и бесполезных вещей? Настроение, конечно, уже не то. Оно падает, как подбитый «Мессершмитт». Славка заметил это. Его глаза, вечно прикрытые спутавшейся челкой, видят все, как глаза болонки. Он протянул кружку, чокнулся, подмигнул и залпом выпил.
– Не расстраивайся. Подержал немножко в руках, и хватит. Хочешь, покажу группу?
Он ненадолго скрылся в своем фанерном сарае, затем вынес оттуда тонкую стопку листов бумаги. Это были анкеты, которые перед выходом в поход заполняли участники экстремального туризма. Завтра Славка уходил с группой на маршрут. Через десять дней он вернется, и они с Герой поменяются.
Гера без интереса перебирал анкеты. На рекламу экстремального туризма обычно клевали люди с комплексами, недовольные собой. Процентов восемьдесят обычно составляли толстяки или считающие себя таковыми, которые уже потеряли надежду снизить вес гербалайфом, диетой, методом раздельного питания и прочей чушью. Реклама «Экстремтура» обещала «суперновейшую» методику очистки организма, поразительные результаты после десяти дней похода, снижение веса до 10–15 килограммов и восстановление здоровья.
Доля правды здесь была. В походе людей кормили кашами на воде, сухарями, грибами, лесными ягодами и поили травяными чаями. Если находились фанаты, которые выдерживали эту издевательскую диету и мужественно добирались до финиша, то убеждались, что действительно стали легче.
Некая Вера Авдеевна ровным и мелким почерком обозначила свой возраст: «Не наступайте на больную мозоль!» На вопрос: «На сколько килограммов хотели бы похудеть?» – она ответила: «Хотела бы на тридцать, да еще столько же лет сбросить, да все это из области фантастики». – «Хобби?» – «Дружеская компания, приятное знакомство, любовные романы».
Размашистым, торопливым почерком, каким пишут назидания кандидатам в депутаты, была заполнена анкета под именем «Элла Борисовна». В графе возраст было обозначено: «Еще молода». На вопрос: «На сколько килограммов хотели бы похудеть?» – Элла ответила: «Нет необходимости». В качестве увлечений еще молодая Элла назвала «Наслаждение жизнью».
Роман Брагин ответил только на вопрос о хобби: «Все, что щекочет нервы». Столь же немногословным оказался Владимир Н., который в анкете отметил только возраст: «1971 г.р.» – да хобби: «Делать бабки».
Самыми претенциозными были две анкеты, заполненные, судя по почерку, одной рукой. Авторами ее были некие Марина и Василий. На все вопросы – один общий ответ: «All you need is love». Кажется, эту строчку из некогда популярной песни можно было перевести так: «Все, что мне нужно, – это любовь».
– Ну как? – спросил Славка.
Гера пожал плечами. Мысли его были заняты вовсе не анкетами, а клиенткой и ее задатком. Хорошенькая ошибочка! Это какой же порядок в ее сумочке, если с такой легкостью вместо трехсот рублей дает триста баксов. Вместо трехсот рублей… Стоп!
– Она не ошиблась.
– Ась? – не понял Славка. – Ты о ком?
– Женщина, которая дала мне задаток. Она сказала: «Завтра получишь столько же». Если она была уверена, что дала мне триста рублей, то выходит, намеревается заплатить всего шестьсот рублей? А почему шестьсот, если по курсу положено полторы тысячи?
Славка не любил, когда его загоняли в угол, заставляя задумываться над проблемой, которая, по его мнению, уже была снята. Глядя на анкеты, он скреб впалую щеку, потом стал теребить прядь на лбу. Наконец встал и с некоторым раздражением буркнул:
– Значит, тебе повезло.
Как не хочется, чтобы он завидовал! Гера вообще панически боялся завистников, считая их самыми опасными врагами. Подошел к Славке, опустил ему руку на плечо и сказал:
– Хочешь, сходи завтра на гору вместо меня? Скажешь этой бабе, что у меня тяжелый похмельный синдром. Вторую половину возьмешь себе. А Микитовичу я отдам то, что положено по тарифу.
Славка размяк, улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Не надо. Как фортуна распорядилась, так пусть и будет. Может, мне на маршруте больше повезет.
– Любопытная группа подобралась, – не совсем искренне обнадежил Гера.
– Ты так считаешь?
– Мужчины хотят острых ощущений, а женщины – любви. Думаю, что тебя там ждет непочатый край работы.
Они ударили по рукам. Гера вернулся к костру. Он испытывал какое-то светлое и объемное чувство, словно очутился посреди огромного заснеженного поля в слепящий январский полдень. Пока Славка звенел бутылками в своем сарае, Гера смотрел на играющие бликами угли. Что полезного и хорошего себе купить? Новый велосипед? Надо. И скальные туфли тоже надо. И «железо» надо обновить. И маме хотя бы полсотни баксов подкинуть… Странная вещь – деньги. Только вроде появились, только вроде улеглись в кармане, успокоились, прижились, а их уже как будто нет… Интересно, та богатая эмансипированная стерва тоже думает так? Или же для нее шестьсот долларов – пустяк, мелочь на карманные расходы? Заплатила сверх нормы и уверена, что обеспечила себе полную безопасность, а Гера теперь у нее на правах раба. А знает ли она, что такое обеспечить себе полную безопасность на отвесной стене? Знает ли, что эти слова – бред больного поросенка? Все равно что купить авиабилет в салон бизнес-класса и быть уверенным, что в нем больше шансов остаться живым, чем в экономклассе.
8
Они не успели скрутить голову второй бутылке, как в железные двери калитки кто-то громко постучал.
– Через забор! – крикнули они в один голос.
За забором тотчас все стихло. Слышен был только пронзительный треск цикад да доносимое ветром громыхание волн. Раскрыв рты, Гера и Славка смотрели на темные пятна теней. Если это кто-то из спасателей, то оставалось лишь диву даваться, до какой степени человек перебрал спиртного.
Над забором показалось лицо незнакомой девушки. Нет, это, к счастью, не спасатель.
– Ребята, физкульт-привет!
Так обычно обращаются к знакомым. Гера вопросительно посмотрел на Славку – не твоя ли подруга валится нам на голову? – и наткнулся на такой же вопросительный взгляд, обращенный на него.
Не получив ответа, девушка поставила на торец забора тубу для чертежей, которую Гера сначала принял за гранатомет «муха», и стала искать, за что бы зацепиться. Челка упала ей на лоб. Расчесанные на прямой пробор прямые волосы занавесили щеки. Сейчас она напоминала большую марионетку-куклу, которую надевают на руку и поднимают над занавесом. Казалось, стоит взять ее за голову и потянуть вверх, как из-под голубого сарафана покажется огромная волосатая рука.
Девушка уперлась руками, подтянулась и закинула ногу на забор. Никакой волосатой руки у нее под сарафаном не оказалось. Только худенькие ножки, торчащие из белых трусиков. Она села на забор верхом, посмотрела вниз, придерживая волосы, норовящие закрыть лицо, скинула тубу и спикировала вслед за ней. Подол сарафана на секунду оказался у нее на голове.
– Кто это? – откашлявшись, спросил Славка.
Гера пожал плечами:
– Не знаю. Может, чья-нибудь подруга…
– Еще раз добрый вечер! – радостно сообщила девушка. Она приближалась так уверенно, будто родилась и много лет прожила в спасательном отряде. Подол ее сарафана был настолько легким, что колыхался, как струйка табачного дыма на сквозняке. И вообще, сама девушка казалась невесомой, и оттого впору было удивиться, что ее белые тканевые тапочки оставляли на пыльной дорожке волнистые отпечатки протекторов – невесомые следов не оставляют!
Гере почему-то захотелось встать при ее приближении. Наверное, это были остатки или, как говорят физики, следы воспитания. Мама всегда говорила: в присутствии женщины мужчина должен стоять до тех пор, пока не получит разрешения сесть. Гера спрашивал: в любых случаях? А вот если стюардесса войдет в кабину пилотов? Они обязаны встать?
