Чингиз Абдуллаев - Поцелуй феи
Он положил трубку, повернулся к Кате.
— Моя секретарша напишет тебе адрес, — кивнул Вадим Александрович. — Это очень известная компания. У них только в службе безопасности человек сто работает. Будешь работать там. Поначалу они тебя еще проверять будут. Зарплаты у них солидные, стабильные. Вовремя платят, — пошутил он. Потом помолчал немного и добавил: — Насчет Юрия не волнуйся. Я завтра договорюсь с врачами, и положим его в больницу. Пусть немного подлечится. А потом я его опять возьму куда-нибудь к себе. Ничего, Катя, вы еще подниметесь. И дачу свою обратно выкупите. Я ведь там по соседству живу. Зачем мне чужие соседи?
— Спасибо, — взволнованно поднялась она, еще не подозревая, что этот звонок отныне определил ее судьбу, — спасибо вам, Вадим Александрович.
— Завтра я позвоню насчет Юры, — добавил он на прощание. — И держись молодцом. Мы еще погуляем на вашей новой даче.
Она вышла из кабинета. Длинноногая секретарша быстро написала ей адрес четким и аккуратным почерком. Катерина взяла его, вышла из приемной и устало прислонилась к стене. Ей с трудом далась эта роль уверенной в себе женщины. Она посмотрела на адрес, достала из сумочки купленный флакон духов. Чудный запах вернул ее к действительности. Она упрямо сжала губы и, убрав флакон в сумочку, зашагала к выходу.
Федор Дмитриевич не обманул. Он и в самом деле взял Катю инструктором по физической подготовке. Кроме многочисленной службы безопасности, в центральном офисе компании работали около трехсот мужчин, полных и лысых, страдающих одышкой и многочисленными болезнями, им хотелось получать здоровье на ходу и не отвлекаться на такие глупости, как тренажеры и физические нагрузки. И если для сотрудников службы безопасности занятия по физическому совершенствованию являлись обязательным элементом их профессиональной подготовки, то все остальные сотрудники компании редко забегали в великолепный центр, разместившийся на первом этаже. Здесь были два больших бассейна, теннисный корт, тренажеры, массажные кабинеты.
Впрочем, в последних работали очень бойкие девицы, и Катя довольно быстро поняла, что массажистки оказывают услуги разного рода, вплоть до откровенно эротических. Все зависело лишь от размеров оплаты.
Катя пребывала в хорошей физической форме. Поначалу сказывалось долгое отсутствие нагрузок, но постепенно она восстанавливала прежние навыки, накапливала силы. Вадим Александрович действительно помог с врачами для Юрия, определив его в очень хорошую больницу. Правда, за нее приходилось платить огромные деньги, на это уходила почти вся ее зарплата, но она не жаловалась, твердо решив помочь мужу избавиться от пагубного пристрастия к спиртному. Врачи считали, что весь курс лечения продлится не менее шести месяцев, и она соглашалась с ними.
Зарплата, которую ей платили в компании, была очень неплохой, даже по нынешним меркам, но, учитывая расходы на лечение Юрия, она не совсем покрывала потребности семьи. Через три месяца стало ясно, что одной зарплаты явно не хватает. Впрочем, она не стала никому жаловаться, ведь подобные деньги не снились даже многим прославленным чемпионам. А тут еще у нее начались проблемы с Никитой.
Никита был нагловатый, высокий, довольно красивый мужчина, которого Катя знала еще по различным сборам в те давние времена, когда легко выигрывала медали разного достоинства. Он входил в мужскую сборную по биатлону, она — в женскую. Поначалу это и вызвало у них при встрече некое ложно понятое единение, сознание прошлой принадлежности к одной команде. Узнав Никиту, она отмечала его больше других, постоянно улыбалась ему, считая его за своего, покрывала его в тех случаях, когда он всячески избегал физических нагрузок, обязательных для сотрудников службы безопасности. Она даже не подозревала, как будут восприняты их отношения со стороны, пока однажды не услышала громкий смех в раздевалке и свое имя. Она подошла ближе и услышала лающий, смеющийся голос Никиты.
— Ну что вы, ребята, — громко говорил тот, — в этом ничего нет особенного. Мы с ней еще на сборах… — Дальше он добавил гнусное слово, от которого она содрогнулась.
— Врешь ты все, — лениво сказал кто-то из ребят, — у нее, говорят, муж есть и ребенок.
— А это для порядка, — засмеялся Никита. — А на сборах все наши спортсменочки такие вещи выделывали, что вам даже и не снились. Наши девицы в массажном кабинете им и в подметки не годятся. Я вам расскажу, что наши делали, ахнете…
Это было правдой и неправдой. Правдой было то, что в среде профессиональных спортсменов действительно царили вольные нравы и никто особенно не следил за моральной устойчивостью приехавших на сборы мужчин и женщин. Но подобное позволялось лишь во время второразрядных турниров, когда речь не шла об ответственных соревнованиях. На сборах перед серьезными состязаниями забывали обо всем личном. Любовные утехи могли надолго выбить из колеи, и спортсменам даже запрещалось встречаться с собственными супругами. Настолько все силы были подчинены единой цели. Никита никогда не добивался выдающихся результатов. Он был всего лишь запасным, да и то довольно скоро его отчислили из сборной за нарушение режима и хамское поведение. Так что все его красочные рассказы о собственных подвигах были всего лишь байками неудавшегося спортсмена. Но окружающие слушали Никиту, делая вид, что верят в его приключения Мюнхгаузена и Казановы в одном лице. Нужно отдать ему должное, о собственных сексуальных похождениях он рассказывал мастерски.
Она не стала долго слушать. Все это было невыносимо. Сжав кулаки, она вошла в мужскую раздевалку и, не обращая ни на кого внимания, подошла к Никите. Все молча наблюдали за ней. Он попытался вскочить, но она сильно ударила его по лицу как раз в тот момент, когда он попытался подняться. Не ожидавший ничего подобного, он отпрянул назад, споткнулся и растянулся на полу под громкий смех своих приятелей.
Она повернулась и вышла из раздевалки, обретя в этот день непримиримого врага в виде публично униженного ею мужчины. После этого их дружеские отношения стали откровенно враждебными. При каждом удобном и неудобном случае дружки шутили над Никитой, ставшим отныне постоянным объектом для насмешек.
Прошло две недели. В один из вечеров она задержалась в офисе и уже перед самым уходом направилась в раздевалку, чтобы принять душ и переодеться. Она разделась и встала под струи холодной воды. Сквозь ее плеск она услышала, как скрипнула дверь душевой. Она не стала оборачиваться. Сюда часто заглядывали женщины, чтобы принять душ. Но тяжелое дыхание у нее за спиной заставило ее обернуться. Рядом стояли гнусно ухмыляющийся Никита и двое его друзей. Она по их лицам вдруг поняла, что они пришли сюда не просто так и почему они вошли в душевую именно тогда, когда она оказалась здесь одна.
Она стояла раздетая, даже не пытаясь прикрыться под плотоядными взглядами мужчин. Один из вошедших демонстративно подошел к двери и запер ее изнутри. Она поняла, что любое сопротивление бесполезно, все трое были хорошо подготовленными, тренированными мужчинами. Она с ними не могла справиться.
— Выходи, — предложил ей Никита, — посмотрим, какая ты в деле.
Она наклонилась, словно пытаясь поправить тапочки, и, вдруг подняв их, с силой ударила Никиту в лицо. Тот дрогнул, на миг растерялся. Она оттолкнула второго и резко бросилась в двери. Но мимо третьего ей пройти не удалось. Ее схватили, бросили на скамью. Трое здоровых мужчин не оставили ей никаких шансов. Ее насиловали грубо, намеренно причиняя боль. Особенно старался Никита, попросту измывавшийся над ней. Сначала она дико сопротивлялась, кусалась, кричала, отбивалась. Но уже после первого мужчины затихла, с ненавистью глядя в потолок. Третий долго колебался, прежде чем приступить к делу, настолько безжизненной и холодной она выглядела. Но, понукаемый насмешками со стороны Никиты, он все-таки решился. Изо рта у него пахло особенно мерзко, и она отворачивалась, чувствуя на себе его тяжелое тело.
Потом они ушли, и она, поднявшись, снова встала под душ. Она сама удивлялась собственному поведению. Она не плакала, не кричала, не причитала. Просто судорожно мылила и мылила свое тело, словно пытаясь избавиться от грязи, в которую ее швырнули. В этот вечер она приехала домой значительно позже обычного.
Юра был уже дома. В перерывах между интенсивными курсами лечения он появлялся дома, непривычно притихший и всегда загадочно улыбавшийся. Он научился неплохо готовить, гораздо больше теперь занимался с сыном, который, видя состояние отца, пытался его подбодрить.
В этот вечер она не стала ужинать. Сославшись на усталость, сразу же отправилась спать. Когда ночью она вдруг почувствовала на своей груди руку Юрия, то, судорожно вздрогнув всем телом, попросила его:
— Только не сегодня.
