Михаил Серегин - Убойные ребята
И так далее.
После расформирования отдела бывших спецов «Капеллы» привлекли к участию в первой чеченской войне. Среди этих экс-»капелловцев» фигурировали имена Владимира Свиридова и Афанасия Фокина.
Впрочем, Свиридов закончил свою военную карьеру очень скоро, уже в девяносто четвертом, – номинально в связи с ранением – и в середине девяностых вернулся на родину, где из родственников у него остался только брат Илья. Свиридов совершенно искренне полагал, что совершил на своем веку слишком много зла, чтобы продолжать зарабатывать себе на жизнь отточенным долгими годами искусством убивать. Наверно, что-то сдвинулось у него в психике. Он сам так думал. Однако теории хороши… только в теории. Завязать не получилось. Потому что с первых же дней пребывания на родине его угораздило связаться с криминальной группировкой, которую возглавлял некий г-н Марков по прозвищу Китобой. Впрочем, у Свиридова не было иного выхода.
А произошло все так.
По возвращении на родину братья Свиридовы пошли в кафе и по обыкновению перебрали. Хорошо так перебрали. Влад уже толком и не помнит, из-за чего разгорелся сыр-бор. Вроде как из-за девушек, с которыми братья Свиридовы познакомились в кафе. Соседний столик же был утыкан вертящимися и круглыми, как бильярдные шары, бритыми головами. Там сидела братва из числа рядовых «быков» Китобоя. Братки в свойственной им манере, то есть о-очень вежливо, попросили Влада «погонять телок». Слово за слово, и покатилась банальная драка, в которой принимали участие с одной стороны Свиридов-старший и Свиридов-младший, а с другой пятеро или шестеро – причем вооруженных! – братков. Окончилась она нокаутом одной из сторон, но не той, что была более многочисленна, как можно было бы предположить.
«Китобойную» команду в полном составе транспортировали по больницам со всеми видами травм и степеней их тяжести. Илья, которому первым же ударом разбили нос, отполз в угол, к двум девушкам, и в дальнейшем вся перепуганная троица только наблюдала, как Свиридов-старший учит парней Китобоя хорошим манерам. А когда бедняги братки закончились и их место занял вызванный барменом наряд милиции, прибежавшей на шум, как водится, с получасовым опозданием, то началось самое веселое. Разгорячившийся и уже прилично подшофе Свиридов не одобрил того, что подбежавший страж порядка с воплем вытянул его резиновой дубинкой. В следующую секунду бедняга мент полетел в один угол, а его напарник – в другой.
Третьего же, самого ретивого и даже успевшего вытащить табельный пистолет, чтобы прищучить разошедшегося негодяя, Владимир прямым ударом левой ноги отправил в глубокий нокаут.
Конечно, образ мышления подвыпившего «супермена» понятен: как, несколько жалких бандитов осмелились оскорбить его, элитного офицера спецназа ГРУ, который смотрел в лицо смерти уже тогда, когда эта бритоголовая помесь дворняжки и сбежавшего из зоопарка дурно воспитанного гиббона только еще трусливо шарила по подворотням, воруя авоськи у старушек и колотя перебравших портвейна пьяниц! А тут еще и мусора тянут свои привычные к протоколам руки, чтобы добраться до него, Владимира Свиридова, которого пощадили пули Афгана и огненный шквал Чечни! Безусловно, он был пьян и не прав. И когда его все-таки поймали и посадили в КПЗ, Владимир горько задумался над тем, как порой прихотливо и попросту смехотворно складывается судьба: пройти в буквальном смысле через ад, взять на себя перед богом грех сотни убийств – и сесть в тюрьму за нанесение средней тяжести телесных повреждений и сопротивление правоохранительным органам.
Но его жизненному пути не суждено было заглохнуть на такой нелепой фарсовой ноте. Вскоре его освободили. Хотя цена, которую он за это заплатил, была высокой. Его освободили по ходатайству того самого Валерия Маркова, с чьими ребятами он так ловко разобрался в кафе. Но вовсе не для того, чтобы устроить самосуд и благополучно спровадить его на тот свет. Марков, сам «афганец» и бывший боец армейского спецназа, оказался вовсе не в претензии на Свиридова, наоборот – в личной встрече даже выразил свое восхищение его действиями.
– Сразу видна школа, брат Володя, – Марков тяжело хлопнул его по плечу сильной ручищей и ухмыльнулся во все широкое приветливое лицо. Бандита Валерий Леонидович напоминал чрезвычайно мало и по внешности, и по манерам, и по выговору. – Спецназ?
– Спецназ, – сквозь зубы ответил Свиридов.
– В Чечне был?
– Проездом.
– Юморист. А в Афгане был?
– И там.
– Что, и в Афгане? – обрадовался Марков. – Ну, тогда совсем родной. За что ж ты так моих дуболомов-то?
– Вот за это самое. А если хочешь поподробнее, спроси у них самих, если там кто уже очухался.
– Да мне с ними неинтересно разговаривать, я наперед знаю, что они лепетать будут. А вот с тобой интересно. – Китобой посмотрел на Влада тяжелым испытующим взглядом и потер пальцами виски. – Ты серьезно влип, Владимир. Я могу тебя отмазать, но в наше время ничего не делается даром. Услуга за услугу.
– Мне в самом деле нет никакого интереса протирать нары, Китобой, – незамедлительно отозвался Свиридов, – что же ты хочешь?
…Марков хотел, можно сказать, совсем немногого. А именно – убить одного замечательного государственного деятеля. Совмещающего работу в городской мэрии и активный – и весьма сомнительный, а порой попросту противозаконный бизнес. До недавних пор он Маркову покровительствовал, а теперь на волне набирающей ход президентской кампании решил реализовать кое-какие свои амбиции. И союз с откровенным криминалитетом стал ему невыгоден, этот господин решил избавиться от недавних партнеров. Марков решил начать ответные военные действия, но два покушения на ренегата провалились. Именно в этот момент под руку подвернулся явно не дилетант в науке убивать Владимир Свиридов. И такова была теперь плата за его свободу.
Он расплатился.
* * *
– У меня два месяца свободных. Я с тобой, – внушительно сказал Фокин. Он вообще выглядел необычайно внушительно и впечатляюще, когда был трезв. Его баритон рокотал на полную, повелительно ввинчивая в ушные раковины Свиридова: «с тобой, с тобой, с тобой!»
– Ты хоть знаешь, что я туда не крабов ловить еду? – мрачно отозвался Владимир.
– Да уж догадываюсь.
– Тебе своих собственных проблем мало?
– Мне всегда всего мало. А дело тебе серьезное поручили, я по тебе чувствую. Я же тебя уже не пять и не десять лет знаю, от меня не зашифруешься. Я тебе помогу.
– Да не нужна мне твоя помощь! Я тебе не государственная богадельня для немощных старушек, чтобы помощь принимать.
– Да старушке я и не предложил бы. Старушки у нас, Володя, сталинской закалки. Недавно ехал в автобусе… права-то у меня на год отобрали, а хотели на три, – Афанасий Фокин поморщился, – там две такие реликтовые карги ехали, охали и на здоровье жаловались. А как выходить им надо, так у каждой по пять тюков нарисовалось, и так они, старухи эти, поперли, что едва мне позвоночник, – Афанасий похлопал себя по мощной спине, – не сломали. А ты говоришь – старушки! Старушки эти еще нас с тобой переживут.
– Ладно, Афоня, не бубни, – с досадой перебил его Свиридов, – я тебе слово, ты мне – десять. Балаболишь без передыху. Куда ты со мной собрался? Во Владивосток? Так я еще еду на неопределенный срок. К тому же, знаешь ли, есть много такого, чего я тебе просто не хочу говорить. Из соображений твоей же безопасности.
– «Из соображений, из соображений»! – передразнил его Фокин. – Ты бы лучше на троих так соображал, как сейчас мне тут вчехляешь! По крайней мере, готовишься ты серьезно! К тому же я что-то не припомню, чтобы ты перед отъездом просматривал документы на квартиру. Завещание свое, что ли, проверял? Чтобы квартира не пропала и Илюхе досталась, если что? Так она, хата, к нему и так автоматически перейдет. А вот твои заморочки…
– Подсмотрел, сукин сын, – мягко прервал его Свиридов, а потом заговорил сухо и отрывисто: – Вот что, Афоня. Я только что смотрел материалы по делу, которое мне поручено. Бабло за него обломилось хорошее. Если все выгорит, можно закатиться куда угодно, на любой курорт и шиковать по полной программе. А если не выгорит, то все равно, похоронят меня пышно… в любом случае в роскоши останусь, если, конечно, труп найдут.
– А что это ты, трупом, что ли, становиться собрался? – хмуро осведомился Фокин. – Не рановато ли? А что дело опасное, так я сразу понял. Ты у меня не доктор Ватсон, тебе подробно объяснять не надо, сам все понимаешь лучше меня. Так что едем. Ты сам знаешь, лучшего помощника, чем я, тебе не найти.
– Если не будешь пить, – буркнул Владимир.
– Хорошо-хорошо, договорились, – отозвался Фокин. – Кстати, я уже купил билет до Москвы на тот же рейс. А на какое число у тебя забронировано место до Хабаровска?..
Свиридов тяжело вздохнул и вышел из комнаты. Он знал, что представляет собой Фокин во время длительных авиаперелетов, но тем не менее прекрасно сознавал, что в случае каких-то осложнений Афанасий незаменим. В этом Владимир убеждался не раз и не два. И еще… смутная тревога клубилась там, где должен был вырисоваться уже мало-мальски ясный и осмысленный план действий. Он привык верить своей интуиции, за многие годы доведенной до состояния некоего шестого чувства, порой такого же ясного и однозначного, как зрение, обоняние и слух.
