Клайв Касслер - Поднять Титаник!
Наконец появилась Дана. Она застыла у входа, высматривая мужа, наконец увидела его и начала пробираться между столиками. На ней были оранжевый свитер и коричневая твидовая юбка: в таком наряде она выглядела прямо-таки девочкой выпускного класса. Светлые волосы Дана повязала платком. Ее кофейного цвета глаза глядели живо, радостно, даже несколько насмешливо.
— Давно ждешь? — с улыбкой спросила она.
— Чтобы не соврать, восемнадцать минут. Иначе говоря, ты опоздала против обыкновения на две минуты десять секунд.
— Извини. Адмирал Сэндекер созвал совещание — только что закончили.
— И какие же именно светлые идеи?
— Ну, например насчет морского музея. Раздобыли деньги, теперь нужно раздобывать экспонаты.
— Экспонаты? — уточнил Сигрем.
— Ну да, всякое старье, останки знаменитых кораблей, в таком духе.
Официант поставил перед Сигремом заказ. Наведенная на мысль видом бокала. Дана попросила себе дайкири.
— Осталось всего так мало, — продолжила она свою мысль. — На удивление мало. Канат с «Луизианы», вентилятор с «Мейна», якорь от «Баунти». И ведь все это раскидано по разным углам…
— По-моему, есть куда лучшие способы транжирить государственные субсидии. Ее лицо исказилось:
— Чем ты недоволен?
— Все это глупости. Собирать гнилые обломки неизвестно чего, укладывать их под стекло и ахать по этому поводу. Верь на слово, чушь это.
Слова его были поняты как вызов.
— Сохраняя останки кораблей, мы способствуем установлению элементарных связей между человеком и его историческим прошлым, — глаза Даны гневно заблестели. — Все это называется приумножением культурного богатства нации, понял? Это мудакам вроде тебя на все плевать.
— Заметь, ты уже пользуешься морской лексикой.
Она виновато улыбнулась, почувствовав себя сконфуженной от его вовремя произнесенного замечания.
— Скажи лучше, тебя заедает, когда жене удается сделать хоть что-то без твоей подсказки. Разве не так?
— Ладно, ладно… Единственное, если хочешь знать, что меня заедает, так это твоя новая манера разговаривать. Почему-то все симпатичные феминисточки полагают, что им чертовски идет лексика портовых шлюх.
— Уж кто бы говорил! Пять лет он живет в столице, а посмотреть на тебя — мужик мужиком, даже одеваться не научился. Посмотрись в зеркало, прежде чем делать замечания другим! Тоже мне… Почему ты не можешь, например, подстричься, как это делают другие мужчины? То, что у тебя на голове, уже сто лет не в моде. Когда нас видят с тобой вместе, мне всегда стыдно, что у меня такой муж.
— Видишь ли, я достиг, будем откровенны, таких степеней, такого положения в научном мире, что могу ходить вовсе нестриженным и голым.
— Вот только, пожалуйста, вот только ради Бога… Надо было выйти замуж за нормального сантехника или садовника — на худой конец… Надо же было на физика нарваться!
— Приятно слышать, что хоть когда-то меня любили.
— И до сих пор любят, если на то пошло. — Глаза ее сделались мягче при этих словах. — Это последние два года все идет, черт знает как. Даже вот в ресторан пришли, и то не можем отдохнуть, обязательно ругаемся. Пойдем-ка, снимем номер в мотеле, займемся, чем положено заниматься супругам в часы досуга. Почти в рифму получилось. Как ты смотришь?
— Это что-нибудь изменит?
— Это будет хорошим началом. А все с чего-то нужно начинать.
— Увы, не могу.
— Опять твоя идиотская работа?! Неужели ты не понимаешь, что твоя работа, моя работа — они разводят нас. Мы делаемся чужими. Подумай, Джен. Мы ведь можем все бросить и снова работать обыкновенными учителями. Ты доктор физики, у меня докторская степень по археологии, нас с радостью примет любой университет! Помнишь студенческую пору. Вот уж когда я была действительно счастлива.
— Не нужно на эту тему, Дана. Я не могу бросить свою нынешнюю работу.
— Но почему?
— У меня интересный проект.
— Последние пять лет у тебя что ни проект — все интересный. Джен, подумай о нас с тобой. Сделай первый шаг. Если примешь решение уехать отсюда, я пойду за тобой, куда хочешь. Этот город разрушает нашу любовь, разве ты не видишь?
— Ну пойми, мне нужен еще хотя бы год.
— Имей в виду, каждый день может многое решить. Как бы потом не пришлось жалеть.
— В том деле, которое сейчас у меня, не может быть обратного хода. Надо все довести до конца.
— И когда только перестанут финансировать эти ваши чертовы секретные проекты? Это все потому, что в Белом доме собрались такие, как ты…
— Слушай, я умоляю.
— Джен, бросай все к дьяволу!
— Дьяволу это не нужно, а нужно моей стране. Жаль, что ты не можешь понять столь простых истин.
— Бросай, пожалуйста, Джен, — в ее глазах стояли слезы. — Незаменимых людей нет. Мел Доннер превосходно заменит тебя.
Он покачал головой:
— Увы. Этот проект придумал я, придумал своей башкой и должен увидеть его воплощение.
Подошедший официант поинтересовался, будут ли они заказывать.
— Я абсолютно не голодна, — заявила Дана, поднялась из-за стола и сухо поинтересовалась: — тебя ожидать к ужину?
— Сегодня мне придется задержаться. Теперь она уже и не пыталась скрыть слезы.
— Что бы ты там ни изобретал, я надеюсь, это очень понадобится Америке. Потому что тебе это будет стоить очень и очень дорого, постарайся понять.
Не оглядываясь, Дана пошла к выходу.
Глава 4
В отличие от стереотипа русского начальника разведки из американских фильмов, у капитана Андрея Превлова не было ни широченного размаха плеч, ни лысого черепа, ничего устрашающего. Это был обыкновенный приятной наружности мужчина, аккуратно подстриженный, с ровным пробором на боку, с тонкими щегольскими усиками. Он копировал прическу и манеры у героев западных фильмов, что не могло нравиться начальству из Отдела внешней морской разведки. Но несмотря на то, что вкусы Превлова многим были не по нраву, он занимал в отделе важный пост и чувствовал себя на этом посту уверенно. Он слыл одним из самых талантливых и эрудированных служащих морской разведки. А кроме того, его отец входил в десятку партийной элиты. То и другое делало его положение весьма устойчивым.
Уверенным движением он зажег свой «уинстон», выпустил дым, налил себе джина «Бомбей», причем налил не по-русски, до краев, а как это было принято на Западе — порцию. Он откинулся в кресле и принялся изучать материалы, которые принес ему лейтенант Павел Марганин, его помощник.
— Не понимаю, — тактично вставил Марганин, — как вы пьете это западное… спиртное, в общем. Что в нем хорошего.
Превлов оторвался от бумаг и внимательно, изучающе посмотрел на Марганина.
— Ты слишком дремучий человек, и в этом смысле типичный. Я же мыслю, как американец; пью, как англичанин; машиной управляю, как итальянец; занимаюсь любовью, скажем мягко, как настоящий француз. И знаешь, почему, лейтенант?
— Нет.
— А потому, что я должен знать своего врага изнутри, знать его на уровне привычек. В этом весь фокус, чтобы знать врага лучше, чем ты знаешь самого себя. Тогда враг тебя никогда не одолеет, тогда ты будешь всегда сильнее.
— Это что, цитата из Чецкого?
Превлов отмахнулся, изобразив на лице брезгливую гримасу.
— Нет, дурак ты. Это еще в Библии сказано. — Он глубоко затянулся, пустил дым через нос и глотнул джина. — Приобщайся к западной культуре, мой друг, потому как, если мы не будем учиться у буржуев, нам всем крышка. Ладно, скажи лучше, почему эти материалы направили именно к нам в отдел?
— Потому что происшествие имело место возле берега.
— Каковы исходные?
— Почти ничего не известно. Пропал солдат из наряда, пограничник с Новой Земли. И собака пропала.
— Не вижу повода для того, чтобы обращаться во внешнюю морскую разведку. Новая Земля — пустынный снежный остров. Там всего-то устаревшая ракетная станция, казарма да несколько рыбацких хижин. На сотни миль в округе — ни одного важного объекта. Непонятно вообще, что там делают пограничники.
— И я думаю, что никто не пошлет туда шпиона.
— Шпиона? — Превлов побарабанил пальцами по столешнице, зачем-то взглянул на потолок. — Шпиона, говоришь? Понимаешь ли, вроде ничего там для шпиона интересного нет… Вроде. Но есть одно «но»… — Он резко придвинулся к столу, надавил кнопку селектора: — Принесите сведения за последние два дня обо всех перемещениях надводных и подводных судов.
Марганин вопросительно приподнял брови.
— Никто не осмелится посылать океанографическую экспедицию в район Новой Земли. Это же наши территориальные воды.
— Баренцево море не вполне наше, — сдерживаясь, пояснил Превлов. — Это международные воды, если уж быть точным.
Симпатичная секретарша-блондинка, которым идут короткие узкие юбки, принесла сводку, положила ее на стол перед Превловым и молча удалилась.
Превлов принялся листать и наконец нашел нужное.
