Сергей Зверев - Холодная ярость
– Да, я решил соскочить, – решительно подтвердил Еременко. – Когда-нибудь это должно было случиться. Почему не теперь? – он снова пожал плечами.
По правде говоря, Виктор Викентьевич не очень-то и лукавил. Ни он, мозговой центр этой пирамиды, ни его партнеры, ни простые взяточники-бюрократы не предполагали, что можно будет зарабатывать таким способом вечно. Хапануть – и вовремя замести следы, вот и вся их задача. Главное – не попасться. Тут надо было постоянно держать ухо востро. И Еременко помнил об этом, как «Отче наш».
Шестопалов сидел на своей нефтяной игле и о подковерных событиях в коридорах власти имел весьма смутное представление. Американец Стромберг, председатель правления, тот и вовсе единственное, что мог знать, так это что у нас президент недавно поменялся. Еременко же очень хорошо разбирался во всех подводных течениях.
На место старых, проверенных и повязанных чиновников-взяточников приходили новые, совершенно незнакомые люди. Виктор Викентьевич не сомневался, что и они не прочь нагреть на нефтедолларах руки, но ведь просто так, с бухты-барахты к ним не пойдешь и не предложишь конвертик, мол, вы мне подпишите этот документик, а я вас ужо отблагодарю… Кто их знает, а вдруг какой честный найдется? Нужно было начинать издалека, исподволь, через совместные банкеты, бани и пирушки. На это потребуется время, а их бизнес ждать не мог. Торги ведь идут ежедневно, ежеминутно. Поэтому в отработанной схеме стали появляться огрехи. И с каждым днем шероховатости росли как снежный ком… Виктор Викентьевич прекрасно понимал, что рано или поздно одна из многочисленных зацепок вылезет наружу и за нее обязательно потянут. А коль потянут за ниточку, то уж распутают весь клубок.
Да, конечно, Шестопалов был прав – очень не хотелось уходить сейчас, когда цены на нефть таким галопом рванули вверх, но еще больше не хотелось представать пред светлы очи правосудия. Как говорится, своя рубашка ближе к телу. Пока не поздно, надо было уходить.
– Ну и соскакивай, – презрительно фыркнул нефтедобытчик, – хозяин – барин. Нам же со Стромбергом больше достанется. Верно, Оливер? – Он покосился на американца, но тот напряженно молчал, понимая, что разговор далеко еще не закончен.
– И поскольку я ухожу из дела, – Виктор Викентьевич подтвердил догадку председателя правления, – я хотел бы получить свою долю.
– И все? – Американец пристально смотрел на Еременко.
– Плюс процент, так сказать, за «авторство» и за молчание, – подытожил советник Минфина.
– И сколько же вы хотите, мистер Еременко? – Председатель правления хищно прищурился.
Вместо ответа Виктор Викентьевич написал на салфетке сумму и молча подошел к бывшим уже компаньонам.
– Я думаю, это вполне справедливо. – Он протянул запись и вернулся на свое место.
– Ты совсем охренел?! – сипло выдавил из себя Шестопалов.
– Господа, – мягко проворковал Виктор Викентьевич, – я думаю, торг здесь неуместен. Я прекрасно осведомлен о доходах нашего бизнеса, в котором вы, кстати, остаетесь и сможете восполнить небольшую финансовую прореху. К тому же, будучи по роду деятельности человеком скрупулезным, я тщательно собирал копии всех мало-мальски значимых документов. Я не шантажист, но если этим бумагам дать ход, то этим делом заинтересуется не только Генпрокуратура России и следственный комитет конгресса США, но и ряд подобных ведомств во многих странах мира. Вселенский, планетарный скандал… – Еременко театрально скорчил скорбную мину. – Я думаю, – продолжил он, налицедействовавшись, – что мое молчание и пухлая папка с документами стоят этой мизерной суммы.
– Предположим, – холодно ответил бывший сенатор конгресса США и уточнил: – Это все?
– Еще один маленький пунктик. – Виктор Викентьевич негромко откашлялся и продолжал: – Может быть, это несколько и бестактно, но бизнес есть бизнес. Сейчас, знаете ли, все научились взрывчатку делать, да и снайперскую винтовку в любом магазине купить можно… – Еременко патетически вздохнул. – Поэтому означенную сумму я хотел бы получить наличными…
– Ты что, земляк? – Шестопалов посмотрел на Виктора Викентьевича, как смотрит врач психушки на своего пациента. – Это же полвагона денег. Ты что, будешь разъезжать по Америке с фурой, набитой миллионами?
– Действительно, – поддержал компаньона Стромберг, – почему бы нам не перевести эти суммы на анонимные счета? Или вы сомневаетесь, что мы их переведем?
– Ну что вы! – с пафосом воскликнул Еременко. – Я боюсь, что вы переведете, а потом сами же эти счета и заблокируете. Бизнес есть бизнес, – снова вздохнул Виктор Викентьевич, потупив очи долу.
– Как мы получим документы? – жестко поинтересовался Стромберг.
– Вам их передадут через пять дней после того, как я получу деньги, – ответил Виктор Викентьевич, – по моему звонку.
– Нашел дураков! – выпалил Шестопалов. – Почему это мы должны тебе верить?
– А у вас нет другого выбора, – пожал плечами советник Минфина. – И потом, я же тоже в них фигурирую, – напомнил он, – хоть и не в такой степени, как вы. Кроме того, я хочу их продать, а не воспользоваться ими. Иначе я бы это уже давно сделал.
Компаньоны снова замолчали, обдумывая полученную информацию, и после минутного размышления Стромберг встал.
– Хорошо, – отчеканил он, – вы получите то, что хотите. Но, как вы понимаете, нам необходимо время, чтобы обналичить такую сумму денег.
– У вас ровно три дня. – Еременко встал вслед за председателем правления. – Но не больше.
Он галантно поклонился бывшим подельникам и вышел. Делать ему в этих стенах больше было нечего.
– И что вы обо всем этом думаете, мистер Шестопалов? – поинтересовался бывший сенатор у нефтедобытчика, едва за Еременко закрылась дверь.
– Этот сукин сын способен на все. – Алексей Игоревич безнадежно махнул рукой. – Черт с ними, с деньгами, но я ему не верю. Свалит в какой-нибудь Занзибар, а потом сдаст нас с потрохами или сольет информацию в СМИ…
– Вряд ли. – Стромберг задумчиво теребил подбородок. – Он прав: за ним ведь тоже кое-какие грешки имеются. Зачем ему подставляться?
– Взорвался бы его самолет к едрене-фене, – обреченно произнес Шестопалов, выбираясь из кресла.
– А вот тут вы не правы, – возразил Стромберг. – Надо молиться, чтобы с ним ничего не случилось до тех пор, пока документы не попали к нам.
Шестопалов тоже направился было к выходу, но задержался на секунду и, глянув на председателя правления, тихо произнес:
– Интересно, где он прячет документы? Не тот это человек, чтобы кому-нибудь доверять. Даже ячейке банка. Мне кажется, весь компромат путешествует вместе с ним… – с этими словами нефтедобытчик удалился, оставив Стромберга в одиночестве.
Глава 4
Позади Локиса раздался шумный всплеск, заставивший его оглянуться. Зацепившись за какую-то подводную корягу, Кондратьев плюхнулся в болотную жижу и теперь, устало поднявшись, отплевывался от попавшей в рот грязи и тины.
Володя глянул на часы. Судя по тяжелому дыханию Кондратьева, в норматив этой части «допуска» его друг явно не укладывался. С парашютом Сашка прыгнул – это для бывшего десантника не проблема, а вот на марш-броске затормозил. А впереди еще стрельбы да разминирование, где дыхание должно быть ровным, а пальцы гибкими и уверенными, а не трясущимися. И кроме этого, в «допуск» входит еще спарринг с тремя «свежими» спецназовцами. Это, так сказать, на закуску.
И все нормативы идут чередой, один за одним, без привалов, перекуров и отдыха. Таковы условия сдачи «допуска на спецназовца». Он-то, Локис, к этому уже привык. Такие нормативы они в обязательном порядке сдают раз в три месяца, а вот его бывший армейский дружок, видимо, подрастерял былые навыки, пока крутил перед бабами задницей.
– Что, братишка, подустал? – крикнул Володя, шагая по пояс в болоте к другу. Кондратьев только молча закивал головой, стараясь отдышаться. – Давай-ка помогу, – предложил Локис, закидывая на свое плечо увесистый вещмешок сослуживца. – Ничего-ничего, – ответил он на молчаливый протест друга, – силенки у меня пока еще есть. Пошли… – И бывшие десантники затопали дальше, увязая ногами в тяжелом илистом грунте неглубокого болота.
– В горах… легче… было… – просипел Кондратьев, рассекая грудью мутную воду.
– Суше было, – ответил Локис, чтобы поддержать товарища еще и беседой, – а легче не было. Помнишь, сколько «снаряги» с собой таскали? Полцентнера! Эта полегче…
Кондратьев снова ушел под воду, но на сей раз вещмешок не тащил ко дну, и вынырнул он быстро.
– Привыкнешь, – успокоил друга Володька.
– Нырять? – поинтересовался бывший сослуживец, снимая с лица ошметки ряски.
– Не, к снаряжению, – пояснил Локис, – а то, что еще шутишь, – это хорошо. Значит, силенки еще есть. Давай сюда автомат. – Володя потянулся к товарищу. – Надо поднажать, а то не уложимся.
