Сергей Зверев - Принцип мести
– Да, у этого.
Плавно поводя бедрами, она подошла ко мне и устроилась на моих коленях. Видимо, в детстве она была любимицей отца, и с тех пор эта милая привычка органично вошла в ее взрослую жизнь.
– Ну же, отвечай... И постарайся удовлетворить меня свои ответом.
– Вы обладаете даром очаровывать...
– Даром? Я бы не сказала, – скаламбурила она.
Я перевел дух и постарался умерить участившееся сердцебиение – плоть, ерзающая у меня на коленях и льнущая ко мне, действительно дорого, очень дорого стоила. Но это была всего лишь плоть.
– Больше мне, увы, добавить нечего.
– И это все? Запомни, при любых обстоятельствах мужчина должен оставаться галантным, – сказала раскосая.
И привела в пример английского короля Эдуарда III, который, как свидетельствует история, был верхом галантности. Когда в 1315 году он танцевал на балу со своей фавориткой графиней Солсбери, с чулка великосветской дамы слетела синяя, украшенная драгоценными камнями подвязка. Чтобы сгладить неловкость, король нашел остроумный выход: он объявил об учреждении нового королевского ордена – ордена Подвязки...
Но до Эдуарда III мне было, конечно, далеко.
– Он всего лишь телохранитель, – вмешалась Светлана и отчего-то нахмурилась.
– Галантность – это компенсация за то, что мы делаем с женщинами в постели, – пропустив мимо ушей ее замечание, пошел на обострение я.
– Маленький симпатичный типунчик на твой огромный язычище, – немедленно откликнулась раскосая и щелкнула меня по носу.
Я догадывался, что за этим последует, и сознательно форсировал события в нужном направлении. А в Светлане взыграло чувство собственницы.
– Ладно, возвращайся за наш столик, – вполне миролюбиво прервала наше воркование она.
– Не хочу, – сказала раскосая. – Я у тебя перекупаю этого забавного человечка с такой страшненькой, как у бульдога, мордочкой.
Приятно и чуть боязно, когда тебя домогается красивая, сексуально раскрепощенная женщина в состоянии легкого алкогольного опьянения.
– На сегодня ты свободен, – металлическим голосом проговорила Светлана. – Придешь послезавтра.
Я мысленно посочувствовал своему сменщику, с которым не был знаком лично, и, извинившись перед раскосой за то, что в силу обстоятельств вынужден покинуть ее, торжественным маршем направился к выходу...
– Чем это от тебя пахнет? – спросила жена, когда я лег в кровать и зарылся лицом в подушку.
– Так, ничем. Одеколон «Каналья».
Мой первый рабочий день в качестве телохранителя подошел к концу.
* * *Деньги, которые зарабатывают телохранители, отвечающие за безопасность жен и подруг новых хозяев жизни, стоят того – за неполные десять дней в «личке» я потратил столько нервов и здоровья, сколько столбовой охранник не положил бы за год. Таскаться за Светланой по магазинам, парикмахерским, массажным кабинетам, торжественным приемам и презентациям, сопровождать ее в ресторан, в гости, выполнять многочисленные поручения по дому было для меня сущей каторгой. Я забросил тренировки и почти не виделся с женой; передо мной не стояла проблема, как похудеть – с помощью диеты или во сне я стал стройным, как Кощей Бессмертный, и приобрел лихорадочный блеск в глазах. Столь изнурительный график дежурств был связан с очередным капризом Светланы: буквально на следующий день после моего дебюта она уволила второго охранника – высоченного плейбоя, продержавшегося у нее чуть больше месяца, и вызвала меня, аннулировав таким образом мой законный выходной. Я стал перед сложным выбором: либо работа на износ, либо перспектива быть выброшенным на улицу. Я выбрал работу на износ.
Перед тем как сложить с себя обязанности телохранителя, мой бывший коллега перекинулся со мной парой слов.
– Не завидую тебе, брат. Она не просто сумасбродка. Она фригидная сумасбродка, – сказал он.
– Это гипоталамус, старик. Он во всем виноват.
– При чем тут гипоталамус?
– Эта зона в мозге отвечает за ощущения боли, тепла и чувствительности кожи.
– Ты думаешь, у нее есть мозг?
Этим вопросом он добил меня окончательно. Не скажу, чтобы сообщение о фригидности Светланы огорчило меня, напротив. Это снимало многие проблемы, которые могли бы возникнуть у меня в дальнейшем. Холодная женщина в качестве «объекта» намного предпочтительнее нимфоманки. Но у меня закралось подозрение, что в нем говорит не столько желание предостеречь меня, сколько оскорбленное мужское самолюбие. Больше я его не видел. Зато каждый день с утра до глубокой ночи имел возможность лицезреть Светлану, которая заменила мне все – дом, семью и хобби.
Однажды моя жена выразила робкое недовольство по поводу моего позднего возвращения «со службы». Я был настолько вымотан, что не сдержал своего раздражения и ответил ей резко. Она упрекнула меня в грубости.
– Я не груб, а требователен. Если тебе нравятся нежные, ранимые мужчины, то тебе следовало бы выйти замуж за виолончелиста.
Я сказал это безо всякого злого умысла – просто, почувствовав себя вконец опустошенным, хотел поскорее прекратить ненужные препирательства. Когда вместо сочувствия и понимания наталкиваешься на женин ропот, уже не до сантиментов. Дабы пресечь бунт на корабле, я подавил его в зародыше. Жена испуганно притихла.
Размолвка эта вскоре забылась, во всяком случае, я не придал ей большого значения. Днюя и ночуя за пределами своего «семейного гнездышка», я не слишком зацикливался на домашних проблемах. То есть попросту старался их не замечать.
Думаю, что переломным моментом в моей личной жизни стал августовский день, приуроченный к «концу света», который я, немного злорадствуя в душе, мстительно называл про себя «концом Светы». Мой босс в юбке свирепствовал как никогда. Приказы, распоряжения и всевозможные мелкие поручения, взаимоисключающие друг друга, сыпались на мою бедную голову, как из рога изобилия. С утра я позвонил жене и предупредил ее, что, возможно, не приду ночевать вообще, поскольку «моя дурища» (я и не заметил, как стал называть ее именно таким образом: «О, дурища проснулась...», «Так, моя дурища собралась за покупками...») запланировала на этот вечер банкет в «Лира-банке» и посещение ночного клуба. Жена безропотно согласилась с ролью Пенелопы и выразила готовность ждать меня хоть до скончания века. Я не уловил скрытого подтекста в ее словах и, с чистой совестью положив телефонную трубку, вернулся к своим обязанностям. Тогда мне было еще невдомек, что мой дом – моя крепость – постепенно и уже независимо от меня превращается в минное поле.
Банкет в «Лира-банке» давался по случаю дня рождения одного из членов совета директоров нефтяной компании, входящей в империю крупного столичного предпринимателя. Все собравшиеся в презентационном зале гости были VIP-персонами. Все было как всегда: звучали тосты, здравицы в честь высокопоставленного именинника, спичи, превозносящие его деловые и человеческие качества; столы ломились от яств, водка и дорогие французские вина лились рекой. Я смутно подозревал, что для многих из присутствующих эта гулянка, организованная с чисто российским размахом, закончится традиционно – обильные возлияния, повальное обжорство, похмелье, послепраздничный стул... И вообще, что за день рождения без головной боли и расстройства желудка! Японцы, приглашенные на банкет, были шокированы пьяной удалью своих деловых партнеров. Когда начальник валютного отдела упал под стол, а заместитель по рекламе и маркетингу обрыгал туалет, они собрались было уходить, но их уговорили остаться. «Это у нас менталитет такой», – объяснили им.
Я, разумеется, пил только прохладительные напитки, изредка подходя к шведскому столу за тарталетками, и вполглаза присматривал за Светланой. Возле меня постоянно крутилась операционистка, с которой я «познакомился» будучи охранником: в качестве прислуги она разносила бокалы с шампанским и строила мне глазки. По-видимому, мой нынешний статус казался ей вполне подходящим для того, чтобы позволить себе небольшую любовную интрижку. Я был при теле, и это тело было почти всесильно...Но странно, мне уже не хотелось совлекать с нее одежды, чтобы в самый патетический момент вдруг остановиться и сказать: «Извини, мне должны позвонить». Она и так была наказана за свое высокомерие. Я позволил себе лишь одну фразу, примиряющую нас:
– Нет такой награды, которой бы вы не заслужили, нет таких денег, которых бы вы не заработали, и нет таких комплиментов, которых бы вы не были достойны.
По-видимому, она рассчитывала на продолжение и была готова уединиться со мной в ближайшем кабинете среди банковской отчетности и нагромождения компьютеров, но продолжения не последовало – служебные романы не моя специальность.
Надо было видеть ее злое и расстроенное личико, когда я, сопровождая Светлану, уходил с банкета. Впрочем, меня это уже не трогало.
Следующим пунктом нашей программы был ночной клуб «Кристалл», арендованный группой видных бизнесменов города для официального празднования «конца света». На входе в зал так и было написано: «Да здравствует апокалипсис! Ура, товарищи!»
