Илья Деревянко - Спецы
Пф-ф… Пф-ф… — дважды пальнул я вдогонку.
Послышался приглушенный стон.
«Кажется, попал! Теперь далеко не уйдет!»
Перемахнув через невысокий заборчик, я снова залег и прислушался. Тишина!.. Затем три раза крикнула сойка — условный сигнал от Логачева, означавший — «Жив, здоров, действую самостоятельно».
Тр-р-р-р… — мгновенно среагировал наш подранок… (Молодец! Настоящий профи! — Д.К.[7]).
Сумев определить по звуку то место, откуда стреляли (метрах в тридцати от забора), я проделал ряд манипуляций,[8] заставивших противника выпустить в меня остаток «магазина», и вихрем понесся к нему. Одетый в спецназовский камуфляж с «разгрузкой», он лежал в небольшой, засыпанной опавшей хвоей ложбине и лихорадочно менял «магазин». Правая штанина и левый рукав набухли кровью. Раненая рука слушалась плохо, что в значительной степени затрудняло перезарядку автомата. И только поэтому я не получил смертоносную очередь в упор! (Случайно встретившись с ним взглядом, я понял — передо мной спец высшей пробы. Не хуже меня самого.)
Пф-ф — я на бегу выстрелил ему в правое плечо. Но… не «обезручил». Видимо, просчитав подобный расклад, он, невзирая на раны, резко отпрянул в сторону (пуля лишь слегка поцарапала кожу), выхватил боевой нож, но метнуть не успел. Высоко подпрыгнув, я приземлился обеими ступнями ему на туловище. (Именно таким ударом Логачев, помнится, проломил потолок в особняке людоеда Новицкого.[9]) Громко хрустнули сломанные кости. На губах противника показалась кровь, нож выпал из ослабевшей руки. Я уже торжествовал победу — «Живым взял!!! Спецы от таких травм не умирают. По крайней мере сразу. Хватит времени для блицдопроса под „сывороткой“.
И вдруг произошло непредвиденное. Весь перекошенный от боли и ненависти, он прильнул лицом к верхнему кармашку разгрузки и выдернул зубами кольцо от гранаты.
«Все! — мелькнула отрешенная мысль. — Допрыгался, дятел!»[10]
В следующий момент чья-то могучая рука схватила меня за шиворот и словно котенка отшвырнула далеко в сторону.
Бу-у-бух! — оглушительно рванула эфэшка. В воздухе просвистел вихрь осколков, но ни один из них меня не задел.
«Не иначе Васильич подоспел, — поднимаясь на ноги, подумал я. — Больше некому! А сам… стопроцентно погиб, спасая мою никчемную жизнь. Господи!!! Ну почему ТАК?!»
На глаза навернулись слезы. Окружающие деревья окутались мутной пеленой, поплыли, начали раздваиваться. Еще немного, и я бы сорвался, как тогда, после гибели Кости, летом 2006-го,[11] но тут…
— Эй, Дима! Где ты есть?! Живой?! Не раненый?! — прозвучал знакомый встревоженный голос. И спустя секунды передо мной возник Логачев: целый, невредимый, в изодранном, перепачканном костюме.
— Все в порядке, — проглотив комок в горле, отозвался я. — А ты… ты как??!!
Не отвечая на вопрос, полковник внимательно обследовал меня, проверил пульс и, моментально сменив тон, произнес сварливо:
— Эх ты! Недоучка, авантюрист! И башки дурной едва не лишился, и всю малину обгадил. Если бы не твоя идиотская самодеятельность — могли бы взять гада живым. Шансы были пятьдесят на пятьдесят. И вообще, я же подал сигнал — «Действую самостоятельно». Зачем полез поперек батьки в пекло?! Неужто ты настолько тупой?!
Я хоть и имел собственное мнение по данному поводу, предпочел скромно промолчать. Не хотелось препираться с человеком, всего минуту назад, с колоссальным риском для жизни, вырвавшим меня из объятий смерти.
— Ладно. Чего с тебя взять, кроме анализа, — расценив мое молчание на свой лад, смягчился Петр Васильевич. — Пойдем обратно в дом. А ты давай волочи труп, раз уж он по твоей милости образовался. Пускай Альбертыч хоть отпечатки пальцев снимет. Авось пригодятся…
Глава 3
— А поаккуратнее было нельзя?! — спросил Ильин, глядя на брошенное в траву изуродованное тело и на тянущийся к нему длинный кровавый след (я всю дорогу тащил боевика за ноги). — В упор небось стреляли?
— Мы здесь ни при чем. Он в последний момент гранату на себя активировал, — пояснил я.
— Надо же! И средь них, оказывается, герои встречаются! — подивился судмедэксперт.
— Просто он прекрасно знал, ЧТО его ждет в случае поимки, — по-кошачьи фыркнул Логачев.
— А стало быть, служил когда-то или у нас, или в ГРУ, — добавил я.
— Ты забыл о морском спецназе,[12] — напомнил Васильич (в далеком прошлом — боевой пловец).
— Не-а, не забыл, — покачал головой я. — По параметрам не подходит. У боевых пловцов громадный объем грудной клетки. Вот как у тебя. А у него обычный. Сейчас, конечно, уже трудно разобрать, но я-то видел его при жизни. Причем вплотную, глаза в глаза!
— Жаль, от лица ничего не осталось, — вздохнул Ильин.
— Ну почему же. Есть еще словесный портрет, — возразил я.
— Где?! — вскинулся полковник.
— У меня в голове. На зрительную память, слава богу, не жалуюсь. Плохо, что художника с нами нет…
— Ошибаешься, — улыбнулся Петр Васильевич. — Я, естественно, не Глазунов, но немножко рисовать умею.
— ??!!
— А чему ты удивляешься? Ведь ни мы, ни наши родители даже не подозревали, КЕМ нам придется работать. Ты, Дмитрий, насколько мне известно, закончил с отличием музыкальную школу по классу фортепиано. Тебя прочили в будущие Рихтеры. А я готовился к поступлению в Академию художеств. Однако жизнь распорядилась иначе… — Полковник встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и вежливо обратился к судмедэксперту: — В первую очередь займитесь, пожалуйста, нашим «героем». (Сексот обождет, не к спеху.) Выжмите из него максимум возможного. А я, со слов Дмитрия, попробую воспроизвести его («героя») физиономию… Эй, прапорщики! Отнесите падаль в мобильную лабораторию!..
Процесс «воспроизведения физиономии» растянулся на час с лишним. Тем временем майор Горошко обследовал дом, майор Филимонов задушевно беседовал с извлеченной из чулана домработницей (предварительно отпоив ее валерьянкой), а Кирилл Альбертович «колдовал» над останками вражеского спеца. И в итоге результаты вышеуказанных трудов превзошли все ожидания!..
Говоря «умею немножко рисовать», Логачев явно поскромничал. Портрет у него получился превосходный, не хуже качественной фотографии.
— Ну как, похоже? Хотя бы отдаленно… — сделав завершающий штрих, тихо спросил полковник.
— Отдаленно?! Да это вылитый он! — эмоционально воскликнул я. — Ты, Васильич, настоящий гений!
— Не мели ерунды, — смутился седой богатырь и, с ходу сменив тему, предложил: — Пойдем к Альбертычу. Может, чего-нибудь да накопал.
Ильина мы застали возле машины. При помощи прапорщика, поливавшего из канистры, он тщательно отмывал окровавленные руки. Рядом лежал застегнутый пластиковый мешок. Надо полагать, с недавним объектом исследований.
— С первым закончил, — завидев нас, проворчал Ильин. — Немного передохну и займусь следующим.
— Ну а как, кхе-кхе, насчет этого? — осторожно осведомился я.
— Удалось снять достаточно четкие «пальчики». Кровь четвертой группы, резус отрицательный. Приблизительный возраст тридцать пять — тридцать семь лет. На мошонке следы перенесенной операции, — скороговоркой сообщил Альбертыч.
— Самая редкая группа крови. Возраст… операция на яйцах. Возможно, где-то нарвался…[13] Плюс моя мазня. Чудесно! Чудесно! — потер ладони Логачев. — Теперь бы переправить побыстрее полученные данные генералу Нелюбину. Жаль, по ноутбуку не получится!
— В кабинете покойного есть хороший компьютер со сканером, — сообщил подошедший Горошко. — Можно воспользоваться им.
— Надо же, повезло! — изумился Логачев. — В кои-то веки! Ну, коли так, схожу воспользуюсь. А ты, Дмитрий, «собери урожай». (Васильич имел в виду наработки двух моих подчиненных.)
— Докладывай, — повернулся я к Андрею и, внимательно выслушав, вместе ним направился в дом, к майору Филимонову. Тот расположился в гостиной, где проводил уже упоминавшуюся ранее беседу с приходящей домработницей — симпатичной молодой особой в простом ситцевом платье и с покрасневшими от слез глазами.
Мы застали окончание их диалога. Приведу его полностью:
Лариса Чистякова (завидев нас и сильно вздрогнув): Кто… они?!
Василий Филимонов (тоном заправского психотерапевта): Это хорошие люди. Не чета тем мерзавцам, которые вам хамили, угрожали и посадили в чулан. Повыше ростом — начальник нашего отдела, полковник Корсаков Дмитрий Олегович… (Тут я щелкнул каблуками и коротко кивнул. — Д.К.) Второй — мой старый товарищ майор Горошко Андрей Всеволодович…
Чистякова (еле слышно): Ваш начальник похож на матерого, опасного хищника из семейства кошачьих. Пожалуй… на тигра. Да, на тигра! Не внешне, а… как бы лучше выразиться, — девушка запнулась, густо покраснев.
