Александр Золотько - Правосудие любой ценой
– Тогда просто помоги, – сказал Атаман. – Хочешь – заплачу. Хотя…
– Что?
– Слышал я про твои миллионы. Или врут люди?
Гринчук промолчал.
– Не врут, – улыбнулся Атаман. – И выходит, и заплатить я тебе не могу…
– При чем здесь миллионы? Что, кто-то тебе сказал, что я брал взятки или принимал заказы от братвы? – бровь Гринчука саркастически изогнулась.
– Не брал, – покачал головой Атаман. – Я не знаю, как тебя просить.
Гринчук промолчал.
– Понимаешь, я бы, наверное, стерпелся и с этим Мастером, с новым. Только… Неделю назад он мне сказал… Езжай, говорит, летом в Приморск. Обязательно езжай. Я, было, в шутку перевел, типа, не люблю моря, а он… Изменился в лице и говорит… Говорит, что не мне решать. Либо я еду туда, либо… Понимаешь? Поеду туда – меня там тоже подменят. Останусь – тут похоронят. Помоги, Зеленый. Прошу тебя, как человека, не как мента – помоги.
– Что я могу сделать? – раздельно произнося слова, спросил Гринчук. – Уничтожить Приморск? Взорвать его к едреней фене? Или замочить Мастера? Что?
Атаман тяжело вздохнул, словно перед прыжком в воду.
– Говорят, ты слово знаешь.
– Что? – удивленно переспросил Гринчук.
– Твой Михаил, этот, старлей твой, – Атаман провел рукой по волосам и откашлялся. – Он же тоже был… как это… загипнотизированный. Это ж он тогда, после взрыва возле казино разбирался с… сколько он тогда положил народу? Он тогда за этих бомжей подписался, за Крыс… Разное о нем говорят… но еще говорят, что ты можешь его остановить, если… это… в голове у него снова включается… Ты слово знаешь. Ведь знаешь?
– Знаю, – помолчав, кивнул Гринчук. – Но оно только для Михаила. Он… Впрочем, это не важно, что там с ним на самом деле. Тебе это не поможет. И Мастеру – тоже.
– Но ты откуда-то слово узнал? – почти шепотом спросил Атаман. – Ведь узнал. Спроси там и для меня. Для Мастера. А я… Я все что угодно… Я…
Лицо Атамана искривилось, будто он собирался заплакать. Или он на самом деле с трудом сдерживал слезы?
– Знаешь, Атаман, – сказал Гринчук, – я ни с кем этого не обсуждал. И не собираюсь. Михаил… С ним работали несколько лет. Была целая программа, государственная. Создавали суперсолдат. И ее прикрыли. Михаил уцелел случайно. Твой Мастер не может иметь к этому никакого отношения. Тебе просто…
– Показалось? Показалось? – Атаман снова вскочил с кресла. – Ты ничего не понял, мент. Это ж не только мне концы будут. Он же всех туда свозит, в Приморск этот проклятый. По одному. Вначале – меня и других наших. А потом… ты думаешь, мало у него ментов на зарплате?
– Много.
– А если он вначале отправит одного мента отдохнуть за свой счет? А потом тот отвезет в Приморск другого? Или просто отправит, как вот меня Мастер отправляет? И подменят ваших ментов… А потом…
Атаман вытер с лица пот.
– Не боишься?
– Нет, – сказал Гринчук, и почувствовал, как все внутри напряглось.
Он не боится. Этот бред Атамана, явно обкурившегося или просто допившегося до белой горячки не может произвести на него, подполковника Гринчука, такое впечатление. Не может. Детские лепет о чудовищах и вампирах. Атаман, правда, верит.
– Не боюсь, – с нажимом повторил Гринчук.
– Жаль, – сказал Атаман. – Жаль.
– Ничем не могу помочь, – сказал Гринчук, вставая.
Он почувствовал, что ему нужно, жизненно важно разорвать сейчас эту паутину и выйти на солнце. Прийти в себя и забыть весь этот бред, в котором смешались страх Атамана, его ненависть к Мастеру и кошмар, в котором приходится жить Михаилу.
И непонятно, откуда просочилась к Атаману правда о Михаиле. С этим нужно разобраться. Но потом. А сейчас… Сейчас нужно просто выйти на улицу.
Подал голос телефон в кармане. Гринчук посмотрел на номер, высветившийся на телефоне. Михаил.
Открылась дверь в зал. На пороге появился силуэт.
Поднося телефон к уху, Гринчук заметил, как силуэт в дверях делает странное движение. И услышал, как лязгнул метал о метал. Очень характерно. Услышав раз, как взводится автомат, уже не спутаешь это звук ни с одним другим.
– На пол! – уже в прыжке выкрикнул Гринчук.
Атаман только обернулся к двери. Он отвык выполнять команды.
Гринчук упал, перекатился подальше от света, в тень.
Ударил автомат.
Пунктир трассирующих пуль стремительно соединил два силуэта – того, что в дверях, и Атамана, все еще стоящего в освещенном кругу возле столика.
Выстрелы разом заполнил весь зал, смешав все звуки в один грохочущий ком. И ком этот катался по залу, сминая все на своем пути. И словно искры из-под точильного камня, вылетали из-под него горящие пули.
Разлетелась лампа за спиной у Атамана.
Светильник над бильярдом продолжал освещать стол и отбрасывать свет в стороны. И Гринчук увидел, как огоньки пуль, прошивая тело Атамана не гаснут, а яростными огоньками впиваются в стены.
И еще увидел Гринчук, что огненный пунктир двигается в его сторону, пытаясь нащупать, пытаясь выдернуть его из спасительного мрака.
Гринчук выхватил пистолет. Сдвинул флажок предохранителя. Носить пистолет с патроном в стволе запрещалось всеми инструкциями. Но он всегда относился к инструкциям без уважения.
Выстрел. Еще раз.
Гринчук не видел мушки, поэтому никак не мог толком прицелиться. Еще выстрел.
Автоматные пули торопились на встречу с Гринчуком, перепрыгивая с одного бильярдного стола на другой, распарывая сукно и смачно выплевывая щепки.
Тишина наступила внезапно. Гринчук не сразу поверил этому.
В автоматном магазине закончились патроны.
Силуэт в дверях шевелился, перезаряжая автомат. Гринчук не стал раздумывать, почему стрелок не укрылся за дверью. Гринчук просто выпрямился во весь рост и, повернувшись как в тире, к мишени правым боком, трижды выстрелил.
Элементарное стрелковое упражнение – три пули в ростовую мишень. В тире – с двадцати пяти метров. Здесь было метров пятнадцать.
Бах! Мишень качнулась. Прицел чуть ниже, чтобы скомпенсировать бросок первого выстрела. Бах! Мишень развернуло и ударило о стену. Бах! Мишень исчезла, неуклюже скользнув по стене куда-то назад, за пределы освещенного прямоугольника двери.
Подполковник Гринчук стрельбу закончил.
В голове гудело. Поэтому Гринчук не сразу разобрал, что его зовут.
Гринчук вздрогнул, но потом понял, что это не Атаман. Это Михаил. Пришел Михаил, и это значило, что можно вздохнуть спокойно.
– Юрий Иванович! – позвал от дверей Михаил.
– Да, Миша, – ответил Гринчук.
– У вас все в порядке?
Все ли у него в порядке? На Гринчука вдруг накатилась слабость. Твою мать, пробормотал Гринчук и оперся о бильярдный стол. Что это с ним?
Гринчук посмотрел в сторону двери. Вздрогнул, когда увидел, что в ней появился новый силуэт. Это Михаил, сказал себе Гринчук.
– Миша, ты?
– Я, – сказал Михаил.
– Там где-то возле входа – выключатель, – попросил Гринчук.
Через пару секунд вспыхнул верхний свет.
Гринчук оторвался от стола, сделал несколько шагов.
Атаман лежал на спине. Глаза были открыты. И в них был все тот же ужас. И они все также были припорошены пылью.
Гринчук с некоторым удивлением посмотрел на свою правую руку. Пистолет. Он его все еще держит в руке.
Механически поставив пистолет на предохранитель, Гринчук сунул его за пояс. Тут все нормально.
Гринчук прошел через зал, между столами к двери. Михаил вышел. Осматривает местность, понял Гринчук. Не доходя до двери, Гринчук остановился. Его телефон. Где-то он его выронил.
В зале кисло пахло сгоревшим порохом. Резало глаза.
Телефон лежал на полу, возле самой стены. И, кажется, не пострадал. Гринчук покрутил его в руке, хотел было сунуть его в карман, но спохватился и набрал номер:
– Это Гринчук. Да, подполковник. Высылайте группу к бильярдной в парке. В центральном. Да. Замочили Атамана. Я уже здесь. Жду.
Вот теперь телефон можно было спрятать.
Гринчук еще раз мельком взглянул на Атамана. Вот и все.
– Не долго музыка играла, – сказал Гринчук.
Атаман боялся, что его подменят. Заколдуют. А оказалось, что его просто застрелили. Как сотни крутых пацанов до него. И как замочат еще тысячи после. Профессиональный риск.
Ладно.
Гринчук потоптался на месте.
Да что это с ним? Не первый раз под пулями. И не первый раз приходится видеть покойника. Бывали зрелища и похуже.
Гринчук глубоко вздохнул и выдохнул. Еще раз оглядел зал. Не хватало, чтобы от трассера здесь начался пожар. И, кстати, зачем убийца использовал трассирующие пули? Понта ради?
Убийца.
Вот в чем дело, понял вдруг Гринчук и даже усмехнулся, такой странной показалась мысль. Он, подполковник Гринчук, только что убил человека. Ведь убил же.
И сейчас стоит тут, топчется между бильярдных столов только для того, чтобы оттянуть это свидание. Встречу с человеком, которого убил.
Убил.
Глупое состояние. Он ведь не просто так застрелил первого встречного. Он ведь убил защищаясь. Если бы не он, то его. Простой до банальности расклад.
