Ли Чайлд - Без промаха
Фрелих перевела взгляд на него:
– Кто она?
– Лучший мастер-сержант, с каким я когда-либо работал. А кроме того, специалист по всем видам рукопашного боя, какие вы только сможете вспомнить. Сейчас работает в Чикаго, консультантом по обеспечению безопасности.
– Чикаго. Так вот почему деньги ушли туда.
Ричер кивнул:
– Она обеспечивала всю финансовую сторону дела, поскольку у меня нет ни кредитной карточки, ни чековой книжки. Как вы, наверное, уже знаете.
– А что случилось с Элизабет Райт?
– Я купил вот эту одежду, – сказал Ричер. – Моя версия рабочего костюма агента Секретной службы. Сходил к парикмахеру. А затем нужна была одинокая женщина из Нью-Джерси, так что пришлось встретить два четверговых рейса из Ньюарка. Я пошел следом за миссис Райт, назвался агентом Секретной службы, сказал, что служба безопасности кое-что напутала и ей придется пройти со мной.
– Но откуда вы узнали, что она направляется на прием?
– А я и не знал. Просто осматривал всех выходящих с багажом женщин и прикидывал по их виду.
– И она вам поверила?
– У меня было очень серьезное удостоверение. И черный, взятый напрокат автомобиль, «таун-кар». Я привез ее в этот номер и охранял весь вечер, пока Нигли изображала ее на приеме.
– Нью-Джерси потребовался нам лишь по одной причине, – сказала Нигли, – их водительские удостоверения подделать легче всего. У меня был с собой ноутбук и цветной принтер. Так что я изготовила джерсийские права с моей фотографией, но ее именем и адресом, закатала их в пленку – пришлось купить для этого в «Стейплс» машинку за шестьдесят баксов. Потом приоделась, взяла приглашение миссис Райт и спустилась вниз. С ножом в кармане.
Фрелих побледнела, но не сказала ни слова.
– Без ножа сделать это было бы сложнее, – продолжала Нигли. – Думаю, я нанесла бы ему удар по гортани. Вероятно, я умерла бы раньше, чем он, однако и он быстро отправился бы следом за мной – от удушья, – если, конечно, у вас не нашлись бы люди, способные произвести срочную трахеотомию, а таких у вас, полагаю, нет.
– Нет, – произнесла Фрелих, – таких у нас нет.
– Ладно, сейчас-то он в безопасности, у себя дома.
– Как вы узнали, где он живет? – спросила Фрелих.
– Проследили за вашими лимузинами, – ответила Нигли.
– Хорошие лимузины, – вставил Ричер. – Тонкая тактика.
– Особенно хорошим оказалось утро пятницы, – сообщила Нигли.
– А вот вся остальная пятница ни к черту, – добавил Ричер. – У ваших ребят из Вашингтона имеются видеозаписи, сделанные в бальном зале, но ясно же, что в Нью-Йорке никто их не видел, поскольку Нигли была не только гостьей приема в четверг вечером, но и одним из фотографов, толпившихся в пятницу утром у Фондовой биржи.
– У одной газеты из Северной Дакоты есть веб-сайт, – сказала Нигли. – И подобно всем им, он содержит сведения о газете, ее редакторах и прочем. Я скачала с него информацию и обратила ее в пропуск для прессы.
– Вам стоило бы повнимательнее приглядываться к спискам приглашенных, – сказал Ричер.
– Мы не вправе, – ответила Фрелих. – Первая поправка гарантирует доступ прессы. Но их же всех обыскивали.
– Я ничего с собой не принесла, – сказала Нигли. – Я просто просочилась сквозь вашу охрану, удовольствия ради.
Ричер встал, подошел к столику с телевизором, выдвинул ящик и достал из него пачку фотографий. Протянул Фрелих первую. Это был сделанный снизу снимок Армстронга, стоящего у подъезда Фондовой биржи.
– Нигли снимала, – сказал Ричер. – Хороший снимок. Он подошел к кровати и протянул фотографию Фрелих.
– Дело, видите ли, в том, что меня отделяли от него всего метр двадцать, – сказала Нигли.
Фрелих молча кивнула. Следующий снимок, зернистый, был сделан с телеобъективом откуда-то сверху. И на нем Армстронг стоял перед Фондовой биржей. Вокруг его головы была нарисована грубая мишень.
– Это та самая половина, – пояснил Ричер. – Я находился на шестидесятом этаже офисного здания. Внутри полицейского периметра, но выше уровня их проверок.
– С винтовкой?
– С деревяшкой такой же формы и размера, как винтовка.
– А почему только половина?
– Стрелять пришлось бы с расстояния трехсот тридцати метров, – ответил Ричер. – Для меня это, как правило, не такая уж и проблема, однако ветер и восходящие вдоль зданий воздушные потоки обращают всю затею в лотерею. Знающий дело стрелок не стал бы пытаться стрелять в Манхэттене с большого расстояния. Только какой-нибудь идиот.
Фрелих снова кивнула, испытывая некоторое облегчение.
– Ладно, – сказала она.
То есть идиоты ее не беспокоят, подумал Ричер. Значит, речь идет о профессионале.
Он протянул ей еще две фотографии.
– Инфракрасная пленка, – сказал он. – Снималось в темноте.
Первая показывала тыльную часть семейного дома Армстронга. Каждая подробность была отчетливо видна – двери, окна.
– Снято от соседей, – пояснил Ричер. – Метров примерно с пятнадцати.
На второй был виден фронтон дома.
– А это вид с другой стороны улицы, – сказала Нигли.
Ричер присел на кровать.
– План был бы таков: мы пускаем в дом зажигательные гранаты, спереди и сзади одновременно, и Армстронг либо сгорает прямо в постели, либо выбегает из дома, и тут мы его снимаем. Мы бы назначили все это дело часа на четыре утра. Всеобщее потрясение. Ваших агентов мы в неразберихе перещелкали бы. И, вероятно, смогли бы уйти.
– Не верю, – сказала Фрелих. – Вас там не было.
Ричер вручил ей еще одну фотографию. Опять-таки сделанную телеобъективом. На фотографии сама она сидела у окна над гаражом, глядя в темноту и прижимая к уху телефон.
– Это я звонила в Нью-Джерси, – тихо сказала Фрелих. – С вашими друзьями-музыкантами все в порядке.
– Замечательно, – отозвался Ричер. – Спасибо. Она все еще продолжала смотреть на снимки.
– Итак, бальный зал и семейный дом, – продолжил Ричер. – Но имеется и решающий довод. Собрание в церкви.
Последняя фотография была сделана на обычной пленке, сверху. На ней Армстронг шел по лужайке. Люди окружали его неплотной толпой, однако голова Армстронга была видна ясно. И вокруг нее также имелся грубый кружок.
– Я находился на колокольне, – сказал Ричер.
– Церковь же заперли.
– Утром, в восемь. А я сидел там с пяти.
– Ее обыскали.
– Я поднялся к колоколам. И посыпал перцем ступеньки лестницы. Ваши собаки утратили к ней интерес и остались на первом этаже. Нас с Армстронгом разделяло шестьдесят метров. Я мог бы всадить ему по пуле в каждый глаз.
Фрелих встала, подошла к окну.
– Это катастрофа, – сказала она. – Похоже, я недооценила уровень вашей изобретательности. И не подумала о том, что вы можете использовать помощника.
– Вы же не вправе ожидать, что убийца сообщит вам о своих планах заранее.
– Знаю, – ответила она. – Но я представляла себе одиночку.
Нигли подошла и присела на подоконник рядом с Фрелих.
– Контекст, – сказала она. – Вот о чем вам стоит подумать. Все не так плохо. Мы с Ричером – армейские специалисты по расследованию преступлений. Нас хорошо учили. Так что не переживайте. Просто ваша работа бессмысленна. Вы вынуждены подставлять его. Потому что он – политик.
– Спасибо, – сказала Фрелих. – Теперь мне придется поработать головой, верно?
– Периметры, – произнес Ричер. – Раздвиньте их до восьмисот метров, не подпускайте публику близко и постоянно держите поближе к нему четырех агентов.
Фрелих покачала головой: – Это будет сочтено неразумным. И даже не демократичным. А впереди еще сотни недель вроде этой. Полный кошмар.
Нигли слезла с подоконника, подошла к столику под телевизором. Вынула из него две тонкие папки вроде тех, в которых лежали фотографии. И протянула сначала первую.
– Письменный отчет, – сказала она. Затем протянула вторую. – И наши расходы. Здесь все. Чеки, квитанции и прочее.
– Хорошо, – принимая папки, сказала Фрелих.
– Есть еще Элизабет Райт из Нью-Джерси, – произнес Ричер. – Я сказал ей, что в виде компенсации за пропущенный прием вы пригласите ее на бал в честь инаугурации.
– Ладно, – отозвалась Фрелих. – Я смогу это устроить. Ричер покачал головой:
– И все же работа у вас бессмысленная.
– Джо говорил то же самое, – согласилась она.
Она взяла обе папки в одну руку, собрала фотографии, сунула их в сумочку и направилась к двери.
– Надо идти, – сказала она и закрыла за собой дверь.
На некоторое время в номере воцарилось молчание. Потом Нигли, стоявшая у торца одной из кроватей, подняла над головой руки, потянулась, откинула голову назад и зевнула.
– Что ты о ней думаешь? – поинтересовался Ричер.
– Понравилась. И, как я ей сказала, думаю, что ее работа бессмысленна. Кто этот Джо, о котором она упомянула?
– Мой брат. У них был роман.
– И что он собой представляет?
