Евгений Сухов - Крысятник
— Ты все равно его сопровождаешь?
— Да. Но он не будет возражать, если у меня в этот день найдутся другие дела. Могу же я, в конце концов, навестить подругу?
Серый кивнул:
— Разумеется, можешь.
— Ну вот. — Степан исподлобья глянул на него и поинтересовался: — Хлопушка при тебе?
— Получите и распишитесь. — Серый положил на колени кейс, щелкнул замками и достал небольшую коробку.
— Что-то маловата она для мины, — засомневался Степан.
— Не переживай. Громыхнет так, что от твоего хозяина даже штанов не останется. Это — пластит, он раза в два мощнее динамита. — Серый мечтательно улыбнулся. — Я, помню, в молодости подложил одному нехорошему человеку под дверь точно такую штуковину, так его потом отскребали от стены дома… на другой стороне улицы. Ха-ха-ха! — Он посерьезнел. — Вот эти проводочки замкнешь на зажигание. Часовой механизм включится одновременно с поворот ключа. Взрыв произойдет ровно через час. Подгонишь «мерс» своему боссу, пожелаешь ему счастливого пути и помашешь ручкой на прощание. Потом где-нибудь далеко бабахнет, и готово — ты обеспеченный человек, а не подневольный извозчик.
Степан осторожно принял из его рук протянутую коробочку.
— Лучше бы ты оставил мне побольше времени в запасе.
— Часа тебе вполне хватит… Итак, до послезавтра? — Серый поднялся на ноги, давая понять, что считает разговор законченным.
— Готовь деньги, — напомнил Степан.
— Все давно готово.
Серый говорил чистую правду. Мина была устроена таким образом, что взрыв должен был произойти сразу после замыкания проводов. Это была акция устрашения, а не покушение на убийство. Зачем уничтожать курочку, которая способна снести золотое яичко? Таковой курочкой являлся в глазах Серого Варяг. Следовало показать ему, что его жизнь находится в опасности, а потом, доказав серьезность своих намерений, перейти к переговорам. Взрыв был сродни предупредительному выстрелу. Если не всю воровскую кассу, то хотя бы часть ее рассчитывал получить в итоге Серый. Одураченный им Степан должен быть принесен в жертву во имя этой великой цели.
* * *Когда Варяг неподвижно сидел, обдумывая ситуацию, он напоминал хищного насекомого, подстерегающего добычу. Вот сейчас легкокрылая бабочка запутается в паутине, и он стремительным рывком бросится вперед, чтобы парализовать ее смертоносным ядом. Так казалось. На самом деле на этот раз Варяг понятия не имел, против кого направить накопившийся яд. У него появился невидимый враг. Сначала Лось. Потом Степан, взорвавшийся вместе с заминированным «Мерседесом» в подземном гараже. И, что хуже всего, невозможно было предугадать, откуда будет нанесен следующий удар. Чья группировка охотится за ним? Или акции проводятся какими-нибудь спецподразделениями?
От бедняги Степана остались одни обугленные головешки, хотя одна половина лица по капризу судьбы осталась почти неповрежденной. Водитель был опознан по родинке. «Мерседес» — по номерным знакам, один из которых взрывной волной выбросило наружу вместе с вышибленной дверью. Этот самый автомобиль с этим самым номером собирался стартовать в воскресенье из Москвы в Жуково. Но за рулем должен был сидеть сам Варяг, и это его голова могла обгореть наполовину, а не Степина. Если бы водителю не было поручено пригнать «Мерседес» на условное место, то пришлось бы самого Варяга опознавать. Вот же, блядство какое! Кулак вора ударил по столу. Владелец гаража уже спешно собирал деньги, чтобы компенсировать вору материальный и моральный урон, но Варягу этого было мало. Он бы, не торгуясь, выложил стоимость еще одного «шестисотого» за то, чтобы выяснить личность таинственного врага.
Словно в ответ его мыслям, зазвонил мобильный телефон.
— Слушаю, — сказал в трубку Варяг.
— И правильно делаешь. Тебе нужно очень внимательно слушать, чтобы сохранить на плечах свою голову.
Давно уже никто не осмеливался разговаривать с Варягом таким наглым тоном. Из этого можно было заключить, что звонит ему тот самый незнакомец, о котором он думал в последнее время.
— Кто ты? Что тебе от меня нужно?
— Вот и Лось мне те же самые вопросы задавал, — отозвался голос в трубке. — А теперь лежит в сырой земле, червей кормит…
— Нам разве есть что делить? — Варяг пытался скрыть клокотавшую в нем ярость.
— А как же!
— Что именно? Я вроде на чужую территорию не зарился.
— Территориями пусть географы занимаются, — усмехнулся голос. — Меня интересуют сугубо материальные вопросы.
— Какие? Не припоминаю, чтобы я кому-то задолжал…
— Ты — хранитель общака, не так ли? Лежишь на нем, как собака на сене, братве на зону чай байховый посылаешь, а сам на «мерсе» катаешься. Несправедливо.
— Мне есть перед кем отчет держать! — выкрикнул Варяг, едва сдерживаясь.
— А я не отчета требую — денег. Уступаешь мне треть казны — и живи, как знаешь. — Незнакомец говорил все более жестким тоном. — В противном случае ты умрешь, и о том, когда и как это произойдет, буду знать только я!
Это было уже серьезно. Человек, который решается угрожать уголовному авторитету смертью, понимает, что обратного хода у него нет. Значит, намеревается идти до конца и от своего не отступит. Его нужно раздавить, как ядовитую гадину.
Варяг помолчал, словно обдумывая услышанное. Наконец он сказал:
— Общак нынче почти пустой. Коммерсанты под ментов да беспредельщиков отходят, платить не хотят…
— Это твои проблемы! — оборвал собеседника незнакомец. — Жду тебя через час на свалке в Саларьеве. Место вонючее, но тихое. Привезешь три «лимона» баксов и отдашь тому, кто за ними подойдет. Про то, какая неприятность может с тобой приключиться, если ты явишься не один или без денег, говорить не надо?
— Три «лимона» я за час не нащелкаю, — ответил Варяг, размышляя на самом деле лишь о том, как бы половчее устроить засаду и прихватить вымогателя.
— Сколько же тебе надо времени, чтобы выкупить свою драгоценную жизнь?
У Варяга чуть пена изо рта не пошла от гнева, но он взял себя в руки:
— Часов пять.
— Ты думаешь, я собираюсь ждать, пока твои люди оцепят свалку и зароются в каждой куче мусора? — нахально осведомился незнакомец.
— Ладно, два часа. Это мое последнее слово.
— Последние слова перед смертью говорят, а ты ведь собираешься еще пожить на этом свете, верно? Но я пойду тебе навстречу. Итак, через два часа ты привезешь оговоренную сумму. В противном случае лучше сразу заказывай себе местечко на кладбище.
В трубке заныли гудки отбоя. Варяг с ненавистью посмотрел на нее и наконец дал выход своим эмоциям, заорав во весь голос:
— Начальника охраны ко мне!!!
* * *Городская свалка в Саларьеве являлась привычным местом обитания не только для полчищ крыс и вороньих стай, но и для некоторых представителей рода человеческого. Ютились они в так называемых «шанхаях» — полусгнивших вагончиках, шалашах из обломков ящиков, землянках, накрытых полиэтиленом. Когда местная публика трапезничала здесь по вечерам, на железных прутьях, установленных над кострами, можно было обнаружить не только ободранных щенков, но и крыс. Общество, наряженное в лохмотья, кишащее паразитами, не отличалось привередливостью.
Паша, человек без возраста, без будущего и без определенного места жительства, с трудом верил счастью, нежданно-негаданно свалившемуся на него. Счастье явилось в облике молодого черноволосого мужчины с тонкими губами и выпуклыми глазами, в которые почему-то не хотелось смотреть. Он предложил называть его Сергеем, выставил Паше литр водки, добавив к нему закуску, тысячу рублей и чистую одежду, в которую велел переодеться новому знакомому. А еще он привез пятилитровую бутыль с водой «Золотой колодец», сказав, что она не для питья, а для умывания.
Непривычно опрятный, сытый и пьяный сидел Паша у костра рядом с Сергеем и недоверчиво разглядывал свои руки, которые уже давно не видел такими чистыми. В одной руке была зажата белая булка с вложенной внутрь колбасой, вторая держала стакан, наполненный водкой. После того как Паша пару раз отогнал назойливых соседей арматурным прутом, они попрятались по своим щелям, и теперь никто не мешал ему наслаждаться покоем и щедрым угощением.
— Как в сказке, — произнес он благоговейно.
— Если ты выполнишь одно мое маленькое поручение, — сказал Сергей, — то красивая жизнь обеспечена тебе на долгие годы.
Он тоже переоделся, но очень странным образом. Привез с собой спортивный костюм, куртку и все это хорошенько вывалял в грязи. А пока Паша умывался, перемазал себе лицо золой и пеплом. Теперь Сергей сам походил на натурального бомжа.
— На долгие годы — это хорошо, — согласился Паша. — Устал я от этой жизни собачьей.
