Александр Тамоников - Точка кипения крови
В жилище почти ничего нет – одна сковородка с парой ложек. Но зато есть шикарные штучки, резко повышающие качество жизни: стиральная машина и радиола. Что удивительно, соседи по двухэтажному дому смотрели на их организацию быта с презрительным удивлением и крутили пальцем у виска: что за легкомыслие – на полу, но с музыкой! А между тем, из соседских комнат доносилась ругань, а из комнаты родителей Стаса – джаз.
Почему-то Станислав запомнил эту незамысловатую историю на всю жизнь и так же всегда старался перепрыгнуть через «ковры, кровати и столы». Перепрыгнуть и сразу прикупить «радиолу». Просто в какой-то момент он понял: жизнь слишком коротка и нужно поступать не как написано в строгом плане, а так, как пожелает душа. Именно поэтому в двух комнатах доставшейся от родителей квартиры стояла старая мебель, но имелись две шикарные плазменные панели и новенький музыкальный центр. В ванной комнате обитали отличная стиральная машина и душевая кабина с парогенератором. На кухне был полный набор современной техники: высоченный шведский холодильник, микроволновая печь, итальянская кофе-машина, мультиварка…
Кстати, свою мечту его родители все-таки воплотили в жизнь – проработав в Мурманской области ровно два года, купили «горбатого Запорожца» и вернулись в Новорубинск, где вскоре родился Станислав. А потом вся семья еще десять лет ездила на этой машине в Крым, Сочи и Абхазию.
Глава вторая
Российская Федерация; Новорубинск
Некоторое время назад
После окончания Второй чеченской кампании Кармазин прослужил в спецназе около двух лет. По должности продвинулся самую малость, став командиром учебной роты; майора так и не дождался. Да и вообще, вновь окунувшись в мирную жизнь, вдруг понял одну простую истину: настоящие вояки нашему государству нужны лишь до тех пор, пока где-то существуют «горячие точки». А если все тихо и ровно, чиновники и депутаты про военных предпочитают не вспоминать.
Внешность у Кармазина была самой обычной, если не считать роста под два метра, широких плеч, накаченных мышц и веса в сто двадцать килограммов. Тем не менее, излишне высоким его никто не считал – чаще называли огромным. Простое открытое лицо, как правило, с двухнедельной щетиной; зачесанные назад темные волосы, немного смугловатая кожа и усталый взгляд темных карих глаз.
Уволившись из армии, он полгода прожил в столице, снимая комнату у зловредной старушки – пытался найти работу и начать нормальную гражданскую жизнь. Не получилось.
Во-первых, жутко донимала старушка – хозяйка квартиры. Она была одинокой, страдала приступами любопытства, не имела ни детей, ни внуков и, по-видимому, решила наверстать упущенное, по полной программе воспитывая Станислава. На кухне она постоянно делала ему изысканные замечания – дескать, а вот я в блинчики всегда щепотку соды кладу. Вообще-то байховый чай нужно заваривать в специальном заварничке. Макароны, сынок, не нужно подсаливать, и почему ты их варишь в воде, а не в грибном бульоне? Я тут поставила снова на огонь твое яичко, а то ты его рано с плиты снял – оно у тебя еще не прожарено. Одному богу известно, сколько раз Кармазину хотелось дать ей по башке сковородой, чтобы она не вмешивалась. Старушенция всегда сидела дома и как только слышала скрип двери в его комнату, сразу выползала в коридор, чтобы посмотреть, как на этот раз он портит свой ужин и как она может ему помочь. Картошку, например, надо резать кубиками, а не соломкой. Сгущенное молоко ложкой есть не положено, а исключительно размешивать в чае. Оливье с мясом готовят, а не с колбасой. И даже кипяток у Станислава не совсем православный – надо кипятить холодную воду, а не горячую, тогда это будет кипяток, а так – «тяжелая» вода с изотопами… Если квартирант намеревался куда-то уйти, то она выходила, чтобы его «проводить» и уточнить цель его похода. При этом строго напутствовала: «В девять вечера я закрою дверь на засов». Угроза была реальной – на двери действительно имелся стальной засов длиной в полметра, и несколько раз опоздавшему Кармазину пришлось по полчаса барабанить в дверь, так как бабулька ко всем прочим недостаткам была еще и глуховата.
Он стойко терпел эти «прелести» из-за того, что сумма за постой по московским меркам была просто мизерной. За большую сумму комнату он позволить себе не мог, потому что нормальную работу найти не получалось. И это была вторая причина, по которой не сложилась его жизнь в Москве.
– А что у вас за профессия? – спрашивали в столичных кадровых агентствах.
Прописанная в его дипломе «командно-тактическая» специальность не говорила кадровикам ровным счетом ничего. Да, в армии он мог командовать взводом, ротой и даже батальоном, но на гражданке это не прокатывало. Здесь командиров хватало и без него.
Одним словом, он постоянно и во всем ощущал себя бывшим. Бывшим капитаном, бывшим спецназовцем, бывшим командиром разведывательно-диверсионной группы. Бывшим, бывшим, бывшим… Присутствовала в подсознании и обида на то, что чиновники так варварски обошлись с заслуженными профессионалами. Но больше было безысходности от невозможности найти свое место.
Так и вернулся он в Новорубинск, где после смерти матери пустовала небольшая квартира.
Поначалу Кармазин был настолько обескуражен резкой переменой в жизни, что не хотел ничего. Отсыпался, постоянно пил и бездумно пялился в экран телевизора. По всем каналам транслировали радость электората: криминал, политику и светскую блевотину. Но выбора не было…
Через некоторое время ему надоело сидеть в квартире, задыхаясь собственным перегаром. Да и накопленные денежные средства изрядно уменьшились. Он решил найти работу в родном городе.
Обзвонив бывших коллег по службе, Кармазин внезапно понял простую и неприятную вещь: с его уникальной специальностью устроиться в нашей стране не так-то просто. Реально повезло лишь одному старшему лейтенанту, который подвязался инструктором рукопашного боя в высшее военное училище. Другие перебивались где и чем могли. Кто-то охранял супермаркеты, кто-то таксовал на своих стареньких авто…
Не желая навсегда расставаться с профессией, Станислав – загнанный проблемами, понурый, с перхотью на воротнике – отправился на поиски подходящего работодателя. Однако Новорубинск был слишком мал, и ни на одном предприятии ему не смогли предложить ничего путного.
На исходе месяца поисков Кармазину повезло – судьба снова предложила попробовать силы в столице. В Интернете он наткнулся на объявление одной из московских кинокомпаний, планировавшей снимать фильм на военную тематику и искавшую соответствующих профессионалов. Бывший капитан отправился в Москву, нашел офис кинокомпании, представился… Затем минут сорок беседовал с одним из ассистентов режиссера.
Получилось. Его утвердили в качестве консультанта и каскадера, после чего он три месяца принимал участие в съемках. Потом съемки закончились. Ему выплатили неплохой гонорар и помахали ручкой: «Понадобитесь – позвоним». Пришлось опять возвращаться в Новорубинск.
Армейскую пенсию Станислав заработать не успел – не хватило выслуги, а жизнь в любом большом городе имела одну поганую особенность: деньги там кончались чрезвычайно быстро. Заработанный в «высоком искусстве» гонорар он прожрал за три месяца, а потом пришлось затянуть ремень.
И снова он перебивался случайными заработками: грузил грузы, крыл крыши, охранял охраняемое…
А в перерывах бездумно глазел в экран телевизионной панели, много пил и вспоминал боевые операции…
* * *Воин, ранее не ведавший поражений, будет до последней минуты надеяться на чудо, на счастливое спасение. И лишь тот, кто успел не раз побывать в когтях смерти, способен в самой критической ситуации сказать самому себе: да, приятель, это конец. Кармазин даже в то ужасное мгновение, когда пришлось бросить оружие, не считал положение безнадежным и еще лелеял надежду на счастливый исход, ибо случались в его биографии схожие переделки. И каждый раз выпутывался, отыскивая единственно верное решение, изобретая единственно возможный способ.
Но на этот раз удача, похоже, отвернулась. На поляне все складывалось иначе – из зарослей появлялись все новые и новые боевики, вооруженные до зубов, озлобленные потерями, с волчьими, наполненными ненавистью взглядами.
Тогда-то он и буркнул:
– Все, Стасик. Отвоевался…
Раненого Димку добили сразу. Прищурив колючие глазки, предводитель банды подозрительно осмотрел окровавленное колено Кармазина. Правда, позже, когда оставшихся в живых русских избивали, он принял решение отсрочить его смерть – несмотря на касательное ранение, тот крепко стоял на ногах…
И вот, избитых, окровавленных, связанных, утерявших веру в спасение, их куда-то ведут. Впрочем, где бы они ни оказались, перспективы остаться в живых не было: не перерезали глотку в ущелье, значит, решили приберечь для показательной казни в бандитском стане.
