Денис Козлов - Контрразведчик
— Куда едем, товарищ лейтенант?
— Умирать, если не повезет.
— Есть! — проговорил тот.
Гроб со старухой погрузили на броню. Все остальные сели внутрь. Ехать между жилыми зданиями, оставаясь снаружи, было слишком опасно. Через бойницы было видно, как к окнам прилипли местные. Моторы взревели, и бронетранспортер тронулся с места. Максим вспомнил старый американский вестерн, в котором пара смельчаков везла хоронить на кладбище негра, а весь город хотел разорвать их в клочья.
— Один в один, — проговорил вслух Михайленко.
Бойцы посмотрели на лейтенанта, но вопросов не задали.
Не успел БТР преодолеть и половины расстояния к кладбищу, как дорогу перекрыла новая толпа, возглавляемая белобородыми стариками. Сворачивать с трассы в обход вышедших на дорогу в проулки, которые не проверялись на фугасы, было опасно. БТР остановился в пяти метрах от впереди стоящего старика с длинной деревянной тростью. Машину сразу обступили. Михайленко схватил две светошумовые гранаты, автомат и вылез на броню, следом вылез Логинов. К этому времени отдельные горячие головы уже стали пытаться сами вскарабкаться на БТР, чтобы стащить гроб.
— Кто из вас старший?! — крикнул Максим, но толпа его, казалось, не замечала. Крики на чеченском и ломаном русском заглушили его слова. Логинов снял автомат с предохранителя, дослал патрон в патронник и громко свистнул. Такой свист Максим слышал лишь на футбольных матчах и был очень удивлен таланту сержанта.
— Имею приказ открыть огонь на поражение! — громким зычным голосом, но без срыва на крик, сказал тот.
Толпа на секунду замерла. Увидев, что пара человек отошла на полшага от бронетранспортера, Логинов дал короткую очередь перед их ногами. Толпа отступила, но лишь на метр-два.
— Что вы делаете на нашей родине?! — завопил старик, выделявшийся длинной седой бородой, но довольно живыми, молодыми глазами.
— Что?! — набычился Логинов. — Твоя родина — Северный Казахстан. Я родился в Грозном, а вы, гуроны[5] хреновы, не знаю, откуда взялись. Ща я вам тут понаеду.
Логинов изобразил такое бешенство на лице, что даже Максим подумал, что младший сержант откроет огонь.
— Я повторяю, кто из вас старший? — громко повторил Максим. В этот раз его услышали, и из толпы вышел человек лет тридцати пяти. Михайленко немного опешил. В его представлениях о Кавказе старший — это, прежде всего, старший по возрасту.
— Я! — гордо задрав кверху подбородок с пятисантиметровой неухоженной бородкой, сказал человек и протянул удостоверение. — Мы не позволим осквернять наши святыни.
«Брат главы администрации города Аргун», — прочел Максим и посмотрел на говорившего. Печать и подпись были настоящие.
— А ну-ка, подержи, — отдал он Логинову удостоверение и, врубив рацию, громко произнес: — Полста сороковой, — назвал он собственный же позывной, — высылай четыре «Урала». У меня пятнадцать, — и Максим оглядел толпу, — пятнадцать подозреваемых в террористической деятельности.
— Понял тебя, — донесся из рации голос, — высылаю. Конец связи.
Толпа как-то сразу сникла, и стоявшие позади поспешили в узкие переулки или отошли на метров пятьдесят в сторону.
Представившийся старшим толпы нервно поглядел по сторонам, но в эту же минуту его подхватил за шиворот Логинов и затащил на броню.
— Вперед, — приказал водителю Максим, видя замешательство среди собравшихся.
БТР проскочил через расступившихся и понесся к кладбищу. Оставшийся участок дороги проскочили минут за пять. Оказавшись один на один с солдатами, «брат главы администрации» явно нервничал и был крайне бледен.
Возле кладбища их уже ждали. Причем не только голосящие местные. Между мусульманским кладбищем и остовом православного стояли «Урал» и БТР разведбата бригады. Бронетранспортер с гробом подъехал к своим. Михайленко увидел, что с толпой разговаривает ротный.
Сапега повернулся в сторону прибывших и еле заметно кивнул вылезшему на броню Максиму.
Бойцы сняли гроб и под руководством Логинова пошли рыть могилу. Михайленко вместе с задержанным и его удостоверением подошел к ротному, когда люди стали расходиться.
— Быстро у вас получается, товарищ капитан. А я еле смог утихомирить собравшихся.
— Это что за чудо? — спросил, не реагируя на реплику лейтенанта, ротный.
— Да вот, — протянув удостоверение задержанного Сапеге, ответил Максим, — людей вывел на улицы. Удостоверение липовое.
— Не, не липа, — вернул лейтенанту документ ротный. — В этих краях такое бывает. Сейчас его родственники приедут ругаться. Хотя, молодец, что взял его. Пока он с нами — стрелять или подрывать местные не будут. Арабы там или пришлые — могут. А местные не станут. Надо быстро все сделать и выезжать в бригаду. Скоро стемнеет.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться к лейтенанту Михайленко, — спросил подошедший Логинов.
— Валяй.
— Товарищ лейтенант, похоронили.
— Крест поставили?
— Да. Из берез сколотили.
— Тогда по машинам. Я сейчас подойду.
Логинов ушел, а капитан, улыбнувшись, произнес.
— Так и надо. Правильно, что именно Логинова взял.
— Товарищ капитан, мы уедем, а они же все равно могилу разроют…
— Разроют.
— Какой смысл?
— Потом расскажу, — косо поглядев на задержанного чеченца, сказал Сапега. — Ведь и ислам против оскорбления могил, правильно я говорю, «брат главы»? Пусть это останется на совести тех, кто будет осквернять.
Задержанного отпустили у въезда на заводскую территорию. Там его уже ожидали несколько машин, принадлежащих администрации города.
Наступившую ночь осветили трассера. В глубине городских кварталов раздавались пулеметные и автоматные очереди.
— Там ОМОН и батальон минобороны стоят. По ним бьют, — пояснил ротный Максиму. Сапега специально взял Михайленко на обход постов, стоявших по периметру завода.
Вдруг со стороны кладбища раздалось несколько взрывов, и небо над крышами домов, закрывавших прямой обзор, буквально на несколько секунд осветилось, как днем.
— Вот, наверное, они рады сюрпризу, — прокомментировал ротный.
— Какому сюрпризу? — не понял Михайленко.
— Ну, ты что, думаешь, реально покойницу вез?
— А кого?
— Ее похоронили на заброшенном православном кладбище за час до того, как ты приехал туда. Одни создавали массовку, мол, обследуют на предмет схронов и фугасов, другие копали. Это чтоб проходящие мимо ничего не заподозрили. Поставили неприметный крестик и срезанный дерн с травой уложили, чтоб создать впечатление, что могила старая. А все внимание местных мы сконцентрировали на тебе. Заметь, все, что происходило, — происходило напоказ, даже переговоры комбата велись, чтоб местные могли услышать.
— Так а я что вез?
— Гроб. Там четыре светошумовые гранаты были и пара сигнальных мин.
— Зачем?
— Чтоб наказать тех, кто решится бабушку отрыть. Они эту шутку долго вспоминать будут. Прикинь: ночь, кладбище, они открывают гроб — и вдруг взрыв, шум и свет яркий, — хохотнул Сапега.
7. Советская военная угроза
В двадцатых числах августа с колонной отправились на «большую землю» старослужащие роты. Молодежь, прослужившая по полгода и прибывшая неделю назад в бригаду из Нижнего Новгорода, только обвыкалась с новыми порядками. У Максима во взводе из тех, кто застал начало кампании, остался лишь сержант-контрактник Логинов, с которым он на удивление быстро нашел общий язык. Молодые солдаты по своему физическому состоянию, по знанию оружия оставляли желать лучшего. Один из них, Алексей Аверьянов, не знал даже грамоты. Писать и читать не умел совершенно. Кроме того, боец имел диагноз «дефицит массы тела». И, по его признанию, первый раз нормально поел на КМБ[6].
— Построили развитой капитализм, — буркнул комбат на совещании офицеров разведбата, просматривая личное дело Аверьянова. — Скоро крепостные и батраки появятся и те, кто гончих своих молоком крестьянок будет кормить. Сучьи времена, сучьи. Бери этого бойца, Михайленко, себе и попробуй из него человека сделать. Через два месяца он должен читать и писать. Не сможешь — выговор влеплю.
Аверьянов стал камнем на шее Максима. Нет, парень был смышленый, ну уж очень забитый и зачуханный.
— В разведку же должны брать самых выносливых, грамотных, — недоумевал Максим. — Как этот к нам попал?
— А так и попал, поскольку самые выносливые дома с желтухами и грыжами липовыми сидят, — отмахнулся Сапега. — Воспитывать народ тебя в училище учили? Вот и лепи с него образцового вояку.
— Было бы время.
— Угу. Было бы… Но я смотрю, он у тебя уже по слогам читать начал.
— Так не хочется же выговор из-за него получать.
— Ладно, забудь об этом… Завтра у нас выезд на спецуху.
