Леонид Влодавец - Фартовые ребята
Шварц вспомнил только тогда, когда все уже прокрутилось до конца, и Аркан, сняв кассету с магнитофона, подал ее Крюку.
— Знаю я этого минера, — объявил Шварц. — Точнее, помню. Он у Геры и Серого в Бузиновском лесу вкалывал. Мы туда с Хрестным и Шмыглом катались в прошлом году. Так вот, тогда у Шмыгла джип забарахлил, а этот мелкий ему помог. Он ростом мне по грудь, седенький такой. Еремой его там никто не называл, а звали Механиком. Во-первых, потому, что он в танковом шлеме рассекал и черный комбез носил, а во-вторых, он в технике петрит капитально. И в машинах, и в электричестве, и в электронике. Небось, и в минах тоже.
— Хорошая у тебя память на голоса, — с некоторым сомнением произнес Крюк. — Мне бы, если б я один раз кого-то увидел, ни за что не вспомнить бы. А уж тем более — по голосу. Аркан, ты этого типа лично наблюдал?
— Ну ты даешь, командир! — сказал Аркан почти возмущенно. — Я у себя в каморке сидел, с наушниками на голове. Делал вид, что реле паяю и заодно плеер слушаю. А это и от главного входа далеко, и от служебного, и кабинет, кстати, совсем в другом месте. Появился бы я там, у кабинета, — мне б охрана Шкворня башку открутила сразу.
— А швейцар или еще кто-то?
— Ну и что? Они ж его на карточку не снимали. Конечно, могу подойти к швейцару и спросить: «Вован, тут в пятницу маленький, седенький такой не приходил?» Считай, что через пять минут он меня Малхазу заложит, а еще через час я буду в речке по течению плыть.
— Осторожный ты, блин, как Штирлиц! — хмыкнул Крюк. — Ладно. Считай, что сработал на «удовлетворительно». Выгружайся и вали, куда тебе надо.
Аркана высадили, и машина покатила дальше.
— Куда? — спросил водила.
— Рули в контору… — вяло распорядился Крюк.
Некоторое время помалкивали, потом Шварц предложил:
— Надо поискать мужиков, которые с Серым или со Шмыглом работали. Может, подмогнут насчет этого Механика…
— Не в Механике дело, — проворчал босс. — Ну, отыщем его, кокнем, а толку? Он пешка, киллер. Другого найдут. Можно и Коня со Шкворнем замочить, но это тоже проблему не решит. Тут выше надо брать. А кто за Шкворнем стоит? Неизвестно. Сам он на такой беспредел не пойдет — это ясно. Он шестерня козырная, над ним обязательно кто-то должен быть, как бы он тут из себя авторитета не корчил.
— Может, Булка? — прикинул Шварц.
— А чем мы ей дорогу перешли? Ничем. Мы ж ни булочками, ни тем более маком не занимаемся. Мирно стрижем автобизнес, извозчиков подстраховываем, чуть-чуть водочку толкаем. Все четко и по понятиям, свой огород бережем, а на чужом не писаем.
— Но ведь бывает, когда кому-то неймется? Например, кто-то от большой жадности захотел и наши крохи покушать. Настропалил Булочку, а она и распорядилась…
— Не похоже это на нее. Она ведь, по большому счету, никаких лишних переделов не любит. После того, как Хрестного пописали, по области крупные крыши ни разу не разбирались. Витя Басмач — при своих, Шура Казан — в мире и согласии, Леха Пензенский — без проблем…
— Коля Бегемот, помнится, возбухал, — заметил Шварц.
— Ну кто такой, е-мое, этот Бегемот? — ухмыльнулся Крюк. — Пятнадцать стволов, в лучшем случае. Ему дали Благовещенский базар — и все, хватит выше крыши! Возбухать он может сколько угодно — талии у него нет, как в песне поется. Но чтоб он на нас всерьез потянул — ни фига не поверю. Он же знает, что это плохо кончится — и не «по морде чайником», а гораздо хуже. Тем более Светуля его ни за что не благословит.
— Тогда кто же, блин?
— Кто-то со стороны. Либо этот кто-то хочет в область втиснуться и показать, будто он такой крутой по жизни, что кого хошь через хрен кинет, либо это вообще политика затесалась…
— Политика? Мы-то тут при чем? — искренне изумился Шварц. — Мы ж не за большевиков и не за коммунистов. Да и демократы нам в принципе по фигу…
— Приятный ты парень, Шварц, — вздохнул Крюк, — но очень простой и наивный. Думаешь, если я или ты в Госдуму не выбираемся или за мэрское кресло не боремся, то через наши трупы политику сделать нельзя? Еще как можно. Обрати внимание, как этот козел драный, то есть Шкворень, ответил на вполне резонный вопрос Еремы-Механика насчет того, почему надо все так громко делать. Шкворень сказал: «Чем шумнее, тем лучше!» Усек, юноша?! Стало быть, дело не в том, что лично меня надо грохнуть, а прежде всего в том, чтоб произвести шум. И не только чисто взрывной, должно быть, а и общественный. Доходит, а?
— Вообще-то доходит, — не очень уверенно произнес Шварц. — Но кому такой шум нужен, скажи на милость?
— Вот это очень даже интересно. Пока можно только догадываться и прикидывать. Потому что Шкворень, гаденыш, очень малоизученный и даже, можно сказать, почти неизвестный науке зверь, почти, блин, как Чебурашка. К примеру, мы в курсе, что ходки он делал по каким-то детским статьям, типа старой 206. Поддал с друганами, спросил закурить, начистил кому-то хлебальник, а убежать не успел. Отсидел два на общем, вышел, загулял, опять в рыло, и опять менты догнали. Это что, серьезный человек? Да ни фига подобного. Ладно, при Хрестном он вроде оперился, заимел бригаду, но выше стрижки ларьков так и не пошел. Пять тыщ баксов деньгами считал, с понтом дела. Курам на смех! И отродясь больше в кармане не имел, хотя и долгов никогда не делал, надо признать откровенно. Над ним, конечно, Шмыгло торчал.
Когда Хрестного Петрович завалил, а Шмыгло из города слинял, Шкворень тоже испарился. Где был, что делал — науке неизвестно. И вдруг появляется с большими бабками, платит вступительный и покупает «Кахетию», «Имеретию» и всю сеть шашлычных и хинкальных у господина Майсурадзе. Причем в цветущем и вкусно пахнущем состоянии за два с полтиной «лимона» баксов. Откуда бабки?!
— Может, он раскрутился где-то за полгода?
— Смешно, Шварц! Где и на чем такое фуфло может раскрутиться? Если он здесь, в родной области, при таком пахане, как Хрестный, ни хрена не мог наварить, то в путевых местах его давно бы ощипали и голым в Африку пустили. У дохлой курицы мозгов больше.
— Что-то по разговору этого незаметно… — усомнился Шварц. — По-моему, он хитрован порядочный.
— Это, блин, еще не значит, что он деляга. Хитрован может раз хапнуть, два хапнуть, а толково заработать — нет. И взять под себя эту грузинскую систему, е-мое, тоже может только деляга, а не хитрован. Потому что такому, как Шкворень, ее бы еще хрен отдали. Потому-то я и думаю, что отдали ее не ему, а кому-то, кто тут, в области, пока не светится.
— И кто же это?
— Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. А мы даже не знаем, где этот самый Шкворень обитает.
— Но он ведь мимо Булки не мог проехать, — заметил Шварц. — Все, что касается «купи-продай» по-крупному, она смотрит.
— Понимаешь, корешок, Булка — это всего лишь баба. К тому же, она, говорят, рожать собралась. Так что, скорее всего, маханя наша слегка отдохнуть захочет. И будет ей до фени, что тут творится, лишь бы ей жить спокойно не мешали. Да, вертеться она умеет, наглая, смелая, разворотистая. Кого охмурит, кого купит, кого застращает. Завалить — тоже без проблем, головорезов у нее немеряно. То, что она область взяла, — это заслуга ее денег и связей среди начальников. Ну, и Петровича, конечно, ныне покойного, который ей полста стволов обеспечил. Вообще-то ее боялись больше, чем мужиков, — она без тормозов, но все-таки, оказывается, оставалась бабой. Сейчас, когда ей захотелось ребенка завести, все возьмут ребята, которые вокруг нее. «Рыцари Ордена Пиццы», как их втихаря называет публика. А это очень разные мальчики. Одни, как говорится, преданы до гроба, а другие запросто захотят ее от дел отодвинуть. Серый, Маузер, Саня уже рискнули. Трупы пока не обнаружены. Но ведь и другие есть…
— Может, это кто-то из них хочет шухер навести? — догадался Шварц.
— Мудрая мысль. Но покамест не видно, кто из них со Шкворнем может контачить. А самое главное — не объясняет, откуда у Шкворня баксы.
— Ты вообще-то начал с того, что тут политика замешалась… — напомнил Шварц.
— Правильно. Но политика, корефан, как учил нас дедушка Маркс, есть концентрированное выражение экономики. Иначе говоря, бабки решают все. В частности, и тот нескромный вопрос, кто у нас тут будет командовать, заботиться о народе и выдавать лицензии на предпринимательскую деятельность. Следишь за ходом мысли, братан, или уже подшипники в черепе плавятся? От натуги?
— Обижаешь…
— Рад за тебя. Возвращаемся к нашим баранам, то есть к тем козлам, которые хотят меня взорвать вместе с «мерсом». Прикинь, что может произойти, если в нашем тихом городе, где после Вальти Балясина никого громко не убивали, происходит шумный взрыв. Да еще «в определенное время и в определенном месте»? Причем, должно быть, не позднее следующей недели. Секешь фишку?
— Не совсем, командир… — наморщил лоб Шварц.
