Джеффри Дивер - Грань
— Обычно он работает с напарником и, возможно, подыскал себе кого-то в тех краях. И потом — оружие. Не сядет же он с ним в самолет? В любом случае ему надо избегать аэропортов в районе округа Колумбия. Слишком многие здесь еще помнят его после… После того, что случилось несколько лет назад.
Потом я сам задал вопрос Уэстерфилду:
— Отправителя электронной почты удалось вычислить?
— Переслано через подставные адреса. Отследить невозможно.
— А звонки в номер мотеля или из него?
— Mais non.[4]
Меня невыносимо раздражал его французский. Он что, только вернулся из туристической поездки в Париж? Или собирался выступить обвинителем по делу алжирского террориста?
— Можно узнать, как конкретно сформулирован приказ действовать, Джейсон? — терпеливо осведомился я.
Благосклонный кивок, и Крис Тизли удовлетворила мое любопытство:
— Как здесь уже упоминалось, это краткое сообщение. Очевидно, все детали они обсудили заранее в прежних беседах.
— Продолжайте, пожалуйста, — попросил я.
И женщина прочитала текст:
— «Лавингу. Тема: Кесслер. Начинайте операцию. Необходимы детали касательно темы, которую мы обсудили, не позднее полуночи в понедельник. В противном случае — неприемлемые последствия, как вам было объяснено. По получении информации субъект подлежит ликвидации». Конец цитаты. К этому был приложен адрес в Фэрфаксе.
«Неприемлемые последствия…» Читай: небо обрушится на Землю.
— Звуковой почты не было?
— Нет.
Это огорчило меня. Анализ голоса мог удивительно много поведать о говорившем: пол, во многих случаях — национальность и религиозные корни, перенесенные заболевания, даже чисто внешние данные, такие как форма носа, рта, шеи. Но по меньшей мере мы получили окончательное подтверждение фамилии объекта охраны, что тоже немаловажно.
— Кесслер — полицейский из округа Колумбия. Детектив Райан Кесслер, — пояснил Уэстерфилд.
— А что ответил Лавинг?
— Только «принято», и все.
— Заказчику нужны некие «детали», — комментировал цитаты Уэстерфилд. — К концу дня в понедельник. Интересно знать, что это за «детали»…
Я попросил разрешения взглянуть на распечатку. Заметил мимолетную растерянность во взгляде Тизли, но, поскольку никакой реакции со стороны Уэстерфилда не последовало, она все же передала мне листок.
Я перечитал короткий абзац.
— Грамматика и синтаксис на хорошем уровне. Примечательно употребление слова «касательно». — Услышав это мое замечание, Тизли наморщила лобик, но я не стал объяснять, что означало в данном контексте сугубо книжное словцо — она ведь не моя протеже. — А уж запятые расставлены так, что не придерешься. Редкий случай в наше время.
Все присутствовавшие слегка изумленно уставились на меня. В свое время мне пришлось заниматься лингвистикой и даже немного филологией. Мне нравилось подвергать анализу чужие тексты. По большей части забавы ради, но иногда это оказывалось полезным и для дела.
Эллис начал разминать себе шею. В колледже он занимался борьбой, но, насколько мне известно, сейчас о спорте ему пришлось забыть. Тем не менее телосложением он по-прежнему напоминал стальной треугольник.
— Лавинг покинул мотель в восемь тридцать утра, — сказал Эллис. — Вероятно, уже обзавелся оружием. Значит, самолет не для него, да и, как ты верно заметил, Корт, в окрестных аэропортах ему лучше не появляться. Стало быть, ему добираться еще примерно часа четыре.
— На чем он ездит?
— Пока мы ничего не знаем об этом. Группа парней из Бюро именно сейчас опрашивает постояльцев мотеля и официантов соседних ресторанов.
Эллис:
— Этот Кесслер… О чем таком ему может быть известно, что заказчик просто горит желанием вытащить из него информацию?
— Понятия не имею, — признался Уэстерфилд.
— Давайте начнем с того, что вообще Кесслер собой представляет, — предложил я.
— У меня есть кое-что о нем, — сказала Тизли.
Пока молодая юристка копалась в досье, я задался вопросом, почему Уэстерфилд вообще обратился к нам. В конце концов, у нас репутация телохранителей, которых привлекают к делам лишь в самых крайних случаях (Арон Эллис именно так и пишет о нас в своих финансовых отчетах, что меня всегда несколько смущает, но, видимо, вызывает нужную реакцию у правительственных ревизоров). Дипломатическое подразделение охраны Госдепа и секретная служба обеспечивают безопасность высокопоставленных чиновников нашей администрации и глав иностранных государств. Программа защиты свидетелей прикрывает тех, кто дает важные показания — из благородных побуждений или не слишком, — снабжая их новыми документами и надежно пряча в никому не известных местах. Мы же, со своей стороны, появляемся на сцене только при возникновении прямой, четко установленной и внезапной угрозы для конкретного лица. Иногда нас в шутку называют «скорой помощью» охранного бизнеса.
Конечно, определенного критерия не существует, но при всей ограниченности наших возможностей мы тем не менее чаще всего занимаемся случаями, когда охрана клиента становится вопросом национальной безопасности, как было с тем шпионом, которого я передал джентльменам из ЦРУ вчера, или угрозы общественному здоровью, — ведь это нам поручили в прошлом году опекать свидетельницу по делу о нелегальной торговле просроченными лекарствами.
Однако все прояснилось, когда Тизли зачитала нам краткую биографию полицейского.
— Детектив Райан Кесслер, 42 года. Женат, один ребенок. Сейчас работает над делами по преступлениям в сфере экономики столичного округа. В полиции уже 15 лет, имеет правительственные награды… Кстати, вы могли слышать о нем.
Я посмотрел на шефа, и тот покачал головой за нас обоих.
— Он у нас герой. Несколько лет назад его имя прогремело в заголовках газет. Кесслер, патрулируя в штатском, вмешался в ограбление продуктового магазина на северо-западе округа. Спас жизни покупателей, но сам схлопотал пулю. Попал в программы новостей, а канал «Дискавери» снял о нем один из эпизодов своего документального сериала о работе полиции.
Сам я телевизор почти не включаю. Но ситуация теперь определилась. Герой-полицейский стал мишенью палача-«дознавателя», да еще самого Генри Лавинга… Уэстерфилд увидел в этом для себя шанс прославиться. На горизонте замаячило громкое дело против заказчика, если Кесслер вскрыл и начал расследовать некую финансовую махинацию. Но даже если дело яйца выеденного не стоило, хотя на самом деле могло обернуться настоящим скандалом, угроза отважному полицейскому сама по себе выглядела достаточно серьезным преступлением, чтобы им занялся Уэстерфилд. Это, впрочем, нисколько не роняло его в моих глазах. В Вашингтоне любой так или иначе пытался делать карьеру — служебную или политическую. Мне было совершенно наплевать, поможет ли это дело его карьерному росту. Важно одно — спасти жизнь Кесслера и членов его семьи.
А еще для меня имела значение личность преступника.
— Alors,[5] — сказал Уэстерфилд, — подведем итог. Кесслер сунул нос, куда не следовало. Нам остается только установить, куда, когда, зачем и кто за этим стоит. А потому давайте укроем Кесслера за надежной решеткой, а потом начнем действовать.
— Упрятать его в тюрьму? — поразился я.
— Именно так, сэр, — ответила мне Тизли. — Мы отдали предпочтение Хансеновскому центру предварительного заключения в округе Колумбия. Я проделала немалую предварительную работу. В ХЦП только что установили современную систему сигнализации. Кроме того, мною изучены досье всех надзирателей того крыла, где будет содержаться семья. На наш взгляд, лучше места не подберешь.
— C’est vrai.[6]
— С моей точки зрения, это крайне нежелательно, — сказал я.
— Почему же? — удивился Уэстерфилд.
— Иногда размещение субъекта охраны в уединенной части исправительного учреждения имеет смысл, но не в том случае, с которым мы имеем дело сейчас, — объяснил я.
— Гм, — растерянно произнес Уэстерфилд, — но мы рассчитывали, что вы поместите вместе с ними одного из своих людей. Non? Было бы весьма эффективно. Вы сами и агент Фредерикс получили бы возможность побеседовать с Кесслером. Гарантирую, что в таком случае вы получили бы самую полную информацию. Попав за решетку, свидетели, как правило, вспоминают даже то, что хотели бы забыть. Там они счастливы выложить все, что им известно.
— Мой опыт действий при подобных обстоятельствах этого не подтверждает.
— Неужели?
— Посадите человека в тюремную камеру, и да, как правило, «дознавателю» извне туда проникнуть не удается. И не сомневаюсь, — кивок в сторону Тизлер как признание проделанной ею работы, — что сотрудники центра действительно тщательно проверены. Если бы речь шла о любом другом преступнике, я согласился бы с вами. Но нам сейчас противостоит Генри Лавинг. Я знаком с методами его работы. Мы помещаем Кесслеров в тюремную камеру, а он тут же находит уязвимое место одного из охранников. Большинство из них — молодые мужчины. На месте Лавинга я бы выявил парня, у которого беременная жена — и желательно первым ребенком, — чтобы нанести ей визит. — Тизли передернуло от моего невозмутимого тона. — И этот охранник выполнит все, о чем его попросит Лавинг. Учитывая, что семья в тюрьме, у них даже не будет возможности спастись бегством. Кесслеры окажутся в ловушке.
