Американец - Борниш Роже
Невозможно было устоять перед соблазном. Рядом со мной, придерживая ногами сумки с продуктами, расположилась пожилая женщина, она играла сразу на трех авто-матах. Удача сопутствовала ей, она подняла голову и обвела любопытных взором королевы. Пришел и мой черед играть. Я опустил в автомат три доллара. Проиграл один. Вновь опустил три, они же и вернулись ко мне. Это показалось забавным и могло продолжаться бесконечно долго… Три, два, четыре, один, три, четыре… И, наконец — выигрыш! Я пригоршнями собирал свой выигрыш и от волнения даже вспотел, несмотря на то, что кондиционеры работали на полную мощность.
Было два часа ночи, когда я смог оторваться от этих дьявольских автоматов. Я был перевозбужден и истощен. В карманах не осталось ни одного доллара. Машина жестоко наказала игрока. Разве это не послужило мне хорошим уроком? Вовсе нет… Я был уверен, что еще раз сыграю как-нибудь потом, и обязательно выиграю.
Вернувшись к себе и едва коснувшись головой подушки, я сразу провалился в пустоту. Марлиз мне уже была не нужна. Во сне я видел перед собой только игровые автоматы. Из этого состояния меня вывел звонок телефона; было уже одиннадцать часов.
Бейкер разговаривал со мной каким-то странным голосом, я не понял, почему:
— Я жду вас в Сити Холл. Это совсем близко, у меня есть что-то новенькое для вас.
Лас-Вегас начал погружаться в повседневную суматошную жизнь. Я поспешил под душ, но вода была совсем теплой и не смогла вывести меня из сонного состояния, затем проглотил черную сладковатую жидкость, именуемую здесь кофе. Никогда еще я так не спешил, как в этот раз. Можно было подумать, что сам Вьешен гнался за сном. Бейкер сказал: «Совсем рядом», а на поверку это оказалось довольно далеко. Нужно было пересечь бульвар Соут и вернуться назад по Бонза Роуд, на которую я забрел по ошибке. По пути мне не встретился ни один полицейский, у которого я бы мог узнать дорогу. Вот так всегда, когда они нужны, их нигде нет! Полицейские оказались в полном сборе перед полицейским участком, они противостояли толпе журналистов, плотным кольцом окруживших двери и направивших туда же объективы своих фотоаппаратов. Я с трудом протиснулся в первые ряды, пришлось порядком поработать локтями, принося свои извинения. Когда же мне, наконец, удалось выбраться из толпы, то оказалось, что я уже наполовину раздет: рубашка вылезла из брюк, левое плечо было голым. Я назвал служащему на входе имя Бейкера и нахлынувшая толпа внесла меня внутрь здания. Наверное, теперь мне уже никогда не выбраться отсюда! Бейкер ведь мог послать за мной машину. Все мои усилия были тщетны, я не мог к нему пробраться, коридор был плотно забит журналистами. Я пытался протиснуться вперед, мне это не удавалось сделать. Потом в отчаянии закричал: «Пропустите, французская полиция!»
Продолжения не потребовалось, воцарилась гробовая тишина. Тут же все объективы поменяли направление и вся людская масса повернулась в мою сторону. Французский полицейский в Лас-Вегасе! Вот готовый материал для газет! Ну и быстро же они действуют, эти американские журналисты. Защелкали затворы фотоаппаратов. Я напряг свое воображение и увидел заголовки завтрашних газет: «Главные действующие лица ограбления банка «Унион Америка» — французы!»
На фотографиях я должен был неплохо выглядеть, со всклокоченными волосами, в растрепанной рубашке и с полицейским жетоном в вытянутой руке, который я держал, словно талисман. Одна надежда на то, что эти газеты не попадут во Францию, а то Вьешен может выйти из себя от ярости..
Лицо шерифа было похоже на луну, на голове сидела сдвинутая назад ковбойская шляпа, ну прямо как в вестерне. Выглядел он очень представительно: густые брови, небесно-голубые глаза, рубашка в красно-желтую клетку и черные тиковые брюки. Ему не хватало только патронташа, шпор и коня. Теперь самое время привести в порядок мою одежду, и только после этого Бейкер представил меня начальнику полиции, детективам и троим специальным фэбээровским агентам: Колби из Сан-Франциско, Фолдеру из Лос-Анджелеса и Линдену из Солт-Лейк-Сити.
Происходящее в комнате походило на кинематограф. Дым довершал эту тяжелую картину, позаимствованную из фильма ужасов. Мне казалось, что вот-вот я увижу Богарта. Шериф, весь красный, встал из-за стола, обошел его и, подойдя ко мне, так хлопнул меня по плечу, что этот удар убил бы кабана. Вот это силища! Я еле-еле удержался на ногах. Его громкий голос полностью гармонировал с его огромной фигурой.
— Добро пожаловать в Вегас, дорогой коллега, — с трудом выговорил он по-французски. — Да здравствует Франция! Вы отлично поработали.
Я смотрел на него, ничего не понимая, совершенно ошеломленный, ища глазами Бейкера, еще более замкнутого, чем обычно; он стоял немного в стороне, и я был совершенно сражен, услышав следующее, произнесенное как бы с сожалением:
— Ваши сведения оказались ценными. Мессина участвовал в ограблении самолета. Именно он вынудил экипаж изменить курс.
У меня создалось впечатление, будто гора свалилась с моих плеч.
От этой новости у меня задрожали ноги, так я был взволнован. В горле у меня пересохло, вид, видимо, был такой растерянный, что шериф бросился мне на помощь:
— Возьмите себя в руки! Члены экипажа и сопровождающий узнали Американца по фотографии, разосланной ФБР. Знаете, какое у него в этот раз было имя? Смит! Карл Смит. А его сообщника — Вессон. Смит и Вессон! Они здорово подшутили над нами.
Если эйфория шерифа не вызвала у меня даже улыбки, то итало-американские шутки преступников тем более не волновали меня… Выяснилось, что ниточка, которую дала мне в руки Джун, оказалась надежной. Банк «Унион Америка» мог бы сделать роскошный подарок Джун, когда будут найдены набитые долларами сумки…
Шериф снова уселся в кресло. Я спросил у него:
— Вессон был, конечно же, Гаэта?
— Мы думаем, что это так, — ответил Бейкер. У него был тоже холодный взгляд. — К несчастью, никто его хорошенько не рассмотрел. Он сидел в хвосте самолета и у него была фальшивая борода… Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что они очень быстро оттуда смотались. Местность вокруг Фармингтона была тщательно прочесана в радиусе тысячи миль, но безрезультатно. Грузовик мы тоже не нашли. Конечно же, они перевезли деньги ночью и спрятали их где-нибудь на достаточном расстоянии. Никто не заметил номер грузовика.
Бейкер показался мне не таким любезным, как обычно, по отношению ко мне. Он был подчеркнуто вежлив… Может быть, из-за того, что обычный французский полицейский опередил его, его — супермена, который предугадывал преступление еще до того, как преступники готовы были его совершить. Он не мог ни в чем ошибиться. Я явно слышал победный клич Толстяка — полицейская машина ФБР, с ее колоссальными техническими возможностями, с ее испытанными сыщиками, с ее теле-радио-связью высшего класса — и в этой стене я все-таки пробил маленькую брешь. Несмотря на все это, они многого не принимали во внимание! Отдел по борьбе с бандитизмом положил ФБР на лопатки. Это не могло идти ни в какое сравнение с нашей маленькой войной с префектурой полиции.
Шериф достал огромную гаванскую сигару.
— Мои люди прочесали аэропорт, — сказал он, сделав пару затяжек. — Никаких следов ни Смита, ни Вессона, их просто не было в списках пассажиров. Возможно, что они приехали в Лос-Анджелес на автомобиле. Ваша осведомительница сказала, что Джо звонил из Лас-Вегаса в Нью-Йорк, не так ли? Ха! Бейкер проболтался. Джун тем самым подписывала себе смертный приговор.
— Это была просто гипотеза, — сказал я, стараясь отработать задний ход.
Шериф, по-моему, совсем свихнулся, задав мне вопрос от наивности которого я просто рассмеялся:
— Знала ли она, где Мессина и Гаэта будут прятаться?
Он думал, что я возьму его за руку и отвезу к месту где находится тайник с деньгами.
— Увы, нет, — сказал я.
Более того, они все считали, что толстуха Джун дала мне все сведения на блюдечке, и что я знал значительно больше, чем им говорил… Вот почему Бейкер перестал со мной любезничать! Он думал, что я его обошел в своем расследовании. Теперь я был в этом полностью уверен. Он, казалось, думал, что я знаю, что деньги находились на улице Соссэ. Я сказал себе, как это говорил Вьешен в порыве откровения: «Лучше иметь одного хорошего осведомителя, чем десяток халтурщиков». Если я не мог считать Джун хорошим осведомителем, то, во всяком случае, я хорошо сделал, что пригласил ее на ужин.
