Найти «Сатану» - Корецкий Данил Аркадьевич
— Стрелки часов «Судного дня», символического измерителя глобальной ядерной угрозы, переведены на одну минуту ближе к «полуночи» из-за «неадекватного прогресса» в области ядерных и климатических проблем. Это решение было спровоцировано провалом установления контроля над распространением ядерного оружия, в частности, неспособностью США, Китая, Ирана, Пакистана, Израиля и Египта достичь соглашения о запрещении ядерных испытаний. Вдобавок, этому способствовала катастрофа на АЭС «Фукусима-1», а также ухудшение климатических процессов. Теперь до полуночи, то есть до ядерной катастрофы, осталось пять символических минут. Ранее, в 2010 году, стрелку часов переводили на одну минуту назад благодаря решению США отказаться от планов развёртывания системы ПРО в Восточной Европе и переговоров с Москвой по подписанию новой версии договора СНВ…»
Голос диктора приобрел трагические нотки, но Мурашов не слушал: глобальные новости не касались закрепленного за ним участка и не требовали от капитана каких-либо действий. Поэтому он плеснул в стакан еще немного водки и выпил одним глотком. Участковый редко пил на работе и при этом всегда знал меру. Закусив, он спрятал бутылку, достал из сейфа пистолет, надел фуражку и поехал за Зенитчиком. Он снова был уверенным и, как всегда, целеустремленным, ибо теперь находился в своей, привычной стихии.
Протекторы колёс на служебном «уазике» стёрлись почти под ноль, а новую резину никто выдавать не торопился.
— Крутись, Мурашов, как другие участковые крутятся! — отмахивался начальник, когда капитан заводил об этом разговор. — Нагни какого-нибудь крепкого хозяйственника, пусть раскошелится на новые скаты!
Но на территории пятого участка подходящих хозяйственников не было, и можно было «нагнуть» только медведя, однако тот сам кого угодно нагнет… За свои деньги Мурашов покупать скаты тоже не собирался. «Спичкой воздуха не нагреешь. Положено, значит, пусть выдают, а то никакой зарплаты не напасёшься, — размышлял он, рыская по заполненной талой водой колее, как по скользким рельсам. — У Ирины день рождения скоро, тоже потратиться придётся: юбилей, как-никак, сорок пять… Нужно сегодня пораньше домой вернуться, она на вечер собиралась тетерева запечь…»
До Листвянки капитан добрался часам к трем. Верный своему правилу вначале разведать обстановку, он остановился у крайней избы.
— Есть кто живой? — спросил он с порога, приоткрыв незапертую дверь.
Из комнаты вкусно пахнуло чесноком и борщом. Участковый сглотнул слюну. «Не, не буду, даже если пригласят! — решил он. — А то брюхо набьешь, размякнешь, уже не до Зенитчика будет…»
— Заходи, Валерьич! — пригласил дед Осип, вставая из-за стола, чтобы встретить гостя. — Ты вовремя: мы с Дарьей как раз обедать собрались, садись и ты с нами, да по маленькой пропустим.
— Доброго дня вам! За приглашение спасибо, но при исполнении я не употребляю, а всухомятку — желания нет. Обедайте, я пока посижу.
В избе было жарко. Мурашов огляделся, снял с себя милицейский бушлат, повесил на гвоздь у двери. На соседний гвоздь повесил фуражку. Ботинки с высокими берцами участковый снимать не стал — уж больно долго и неудобно их шнуровать. Но и натаптывать грязью в комнате тоже не хотелось. Он снял ведро с водой, освободив табурет, и сел прямо у двери. На колени положил потертую коричневую папку с документами.
— Ну, нет так нет, — сказал Осип, усаживаясь обратно. — Только не дело нам обедать, пока ты ждать будешь. Давай уж, рассказывай, зачем пришёл.
— Да, говорят, Васька Зенитчик на геологов с ножом бросался, чуть не зарезал.
— Значит, уже по всей округе слух прошёл? — удивленно воскликнула Дарья. — У Гришки язык, что помело!
— Помолчи лучше! — беззлобно одёрнул её муж. — Должность такая у участкового — он и без Гришки всё знать обязан…
— Так что там у них получилось?
— С ножами сцепились, что ли, — начала объяснять Дарья.
— Это тебе у Гришки спросить лучше, — недовольно перебил Осип. — Зачем бабьи пересказы слушать?
— Если это все правда, так не след мне в поселке отсвечивать: пока я до Гришкиного дома доеду, Васька в тайгу уйдет…
— Да правда, чистая правда! — вмешалась Дарья. — Гришка сказывал, что тот ему еще вслед стрелял!
— Стрелял даже? — Мурашов покрутил головой. — Дело серьезное! Вот что, Осип Петрович, мне помощь ваша нужна… Поможете Ваську задержать? Вроде дружинника?
— Стар я уже для дружинника, — буркнул Осип. — Хотя… Он, конечно, односельчанин, только мозги совсем пропил, опасный для людей стал, как зверь хищный. Помогу, пожалуй. Только нужно ещё кого-то с собой взять.
— А кого же взять-то здесь?
— Да хоть того же Гришку. Он с удовольствием нам поможет!
— Гришка?!
— Конечно. Им ведь теперь двоим здесь не жить: если не Васька Гришку завалит, так Гришка его. У них же понятия зэковские, что у одного, что у другого.
— Тоже правильно… Ну, Гришку так Гришку…
Осип встал.
— Даш, ты это, — обратился он к жене. — Сходила бы к Гришке, позвала сюда его. Скажи, Валерьич его требует. Да ружье пусть прихватит!
— Вы что, на медведя идете? — цокнула языком Дарья. — Или Васька шпиён какой? Ну, побузил по пьянке, а вы целую войну затеваете…
Впрочем, возмущалась она беззлобно, для порядка, уже накидывая телогрейку.
— А он придет? — спросил Мурашов, когда дверь за бабкой Дарьей закрылась.
— Куда он денется, — сказал Осип, заряжая двустволку пулевыми патронами. — Зэки власть боятся!
И действительно, Гришка Бессарабец, несмотря на хромоту, пришёл, даже обогнав бабку Дарью. Он был в длинном, замызганном брезентовом плаще, из-под которого виднелись сапоги, с обязательной палкой и с ружьем за плечами.
— Зачем тебе мое оружие понадобилось, начальник?! — с порога начал возмущаться он. — Я ни в кого не стрелял, это в меня стреляли!
— Угомонись! — остановил его участковый. — Я не по твою душу приехал. Рассказывай, что там между геологами и Васькой Зенитчиком случилось?
— Ааа, это… Так, а чё геологи? Их Васька ножом припугнул, те и сбежали. А в меня он вообще из карабина пальнул…
— И не попал?
— Вот так просвистело! — Гришка провел ладонью в нескольких сантиметрах над фуражкой.
— Так, вроде, вы рядом были…
— Как видишь, начальник! Не пришло ещё, видать, моё время.
— А за что он так на вас накинулся?
— Да ни за что! Геологи хотели дорогу узнать, а я их привел… А ему привиделось, что это не геологи, а эти, как их… Особисты, во… Ну, а я раз привел, то предатель…
— Ладно, давай теперь я задокументирую!
Мурашов достал чистый лист бумаги, положил его на папку и начал писать.
— Гришка, не забоишься с нами к Ваське пойти? — спросил Осип, надевая телогрейку.
— Старый, ты говори, говори, да не заговаривайся! — ответил Бессарабец. — Чё бы это мне Ваську бояться? Пусть он меня боится!
В это время дверь распахнулась и в избу вошла бабка Дарья.
— Идешь все-таки? — спросила она у мужа, увидев его одетым и с ружьём на плече.
— Это наши дела, бабам в них лезть негоже. Скоро вернусь.
— Аккуратнее там, на своих делах.
Хозяйка принялась убирать со стола посуду. Мурашов протянул шариковую ручку Гришке.
— Вот здесь пиши! — ткнул он пальцем в низ исписанного листа. — Пиши: «С моих слов записано верно и мною прочитано»…
Подписав документ, Гришка преданно посмотрел на Мурашова.
— Ну, раз готовы, выдвигаемся! — скомандовал участковый.
Они погрузились в «уазик».
— Значит, так, если что, вы стреляете только в воздух, — сказал Мурашов, трогаясь с места. — Чтобы деморализовать его…
— Чего? — спросил Бессарабец.
— Чего, чего! Напугать!
— Почему это? Он в меня палил, а я должен в воздух?! Я ему прямо в его дурную башку засажу!
— Да потому, что это я представитель власти, — раздраженно сказал Мурашов. — А вы — общественность! А общественности право стрелять на поражение не предоставлено! Короче, поняли меня?!
