Вячеслав Денисов - Трибунал для судьи
Вот и весь расклад.
Сейчас мне нужен убийца Шилкова, а Гурову и Ступицыну – Рольф. Компромисс исключен в принципе, ситуация вошла в точку кипения.
– Позвони Земцову, – сказал я, разыскивая на столе Пермякова лезвие. – Негоже прокурорам бандюков по ресторанам гонять.
Запечатанное лезвие лежало в канцелярском наборе.
– Вскрой мне веко, – огорошил я прокурорских работников. – Одеколон есть?
Пермяков побледнел от ужаса, а Пащенко матюкнулся:
– Мать-перемать, я до твоей смерти буду это делать?!
– Я не понял… – прошептал «важняк».
Когда мы с Пащенко учились на юрфаке, он играл в футбол, а я боксировал. Два раза ему уже приходилось выполнять эту малоприятную операцию. Слегка надрезается заплывшее веко, и из раны выдавливается кровь. Глаз довольно быстро принимает обычный вид, а шрам исчезает.
– Струге, – заволновался Вадим. – У меня нервы уже не те, что в молодости!
– Вскрывай!
Пермяков поставил на стол бутылку водки, вынутую из сейфа, и вышел из кабинета. Последними его словами было:
– Я на это смотреть не могу.
Трупы каждый день переворачивать он может, а на надрез смотреть – нет!
Пащенко, несмотря на мандраж, со своей задачей справился легко и быстро. Лезвие улетело в урну, а я прижал к глазу платок, смоченный водкой… Об этом неприятно ни говорить, ни читать. Эстетичнее было бы соврать, что глаз зажил за два часа. Однако врать я не люблю. Жизнь есть жизнь, и никуда от нее не денешься. Пермяков, наверное, думал, что это мероприятие сродни удалению аппендицита, потому что когда я через десять минут за лезвием отправил окровавленный платок, его все еще не было. За это время Пащенко успел опять зажечь в Земцове искру надежды. Слушая их телефонный разговор и вдыхая отвратительный запах водки, которую гораздо приятнее пить, нежели нюхать, я понимал – Земцов интересуется. Интерес выглядит в двух словах так – ресторан «Садко» – это то же самое, что адрес на улице Столетова?
Пришел Пермяков и первым делом посмотрел на меня. В его взгляде я прочел удивление произошедшим на моем лице переменам.
– Ё-мое… Я и не знал, что так делают.
Через полчаса мы были у ресторана. Там уже маячил Земцов с тремя оперативниками. На этот раз его войско выглядело весьма скромно.
– Если там пусто – бойся, – предупредил он Пащенко.
– Как сказал арестованный мною вчера вор: зубов бояться – в рот не давать. Ты, Саша, делай свою работу, делай…
Макс был отправлен на разведку. Хотя я плохо представлял, как можно незаметно разведать второй этаж ресторана. Там, как объяснил Бармашов, коридор и пяток кабинетов. Какой из них – «нумер» Гурона, оставалось лишь предполагать. Через десять минут Макс вернулся из звенящего самопальной музыкой ресторана.
– Бесполезно. – На первом этаже одни лабухи да пьянь. У входа на второй этаж стоит мутант с биркой на груди – «Охранник». Я только сунулся – он меня тут же остановил.
– Раз охраняет, значит, есть кого охранять, – решил Земцов. – Поехали…
Мы скромно потянулись за четырьмя руоповцами. Сейчас все решает скорость. Ставить засаду сзади ресторана – нет людей. Поэтому все нужно делать так быстро, чтобы у сидящих наверху не хватило времени даже на то, чтобы оторвать задницы от стульев.
Пост № 1 был ликвидирован так молниеносно, что я даже не успел моргнуть подбитым глазом. «Мутант» уже бежал на второй этаж, поощряемый пинками под зад. Все правильно. Он должен показать, в каком именно «нумере» восседает господин Гуров и, если повезет, оборотень Ступицын.
После того, как охранник показал на нужную дверь, его тут же сбили с ног и посоветовали не шевелиться…
Является ли преградой закрытая дверь, если она открывается вовнутрь? Не для компании Земцова. Однако она была дубовая, поэтому влетела в кабинет лишь после пятого удара Макса. В группе Александра Владимировича он был, очевидно, «штатным пенальтистом»…
Все произошло за какие-то три-четыре секунды. Плюс те пять, которые Макс потратил на вышибание дверей. Когда мы ворвались в помещение, Гурон уже находился в полете, где-то между столом и окном. В тот момент, когда я последним забегал в «нумер», он уже вылетал вместе с кусками тонированного стекла на улицу. Если бы мне сказали, что на это способен Челпанов – я бы поверил. Но как на это мог решиться, имея измученный зонами организм, Гурон? Его обезьяний прыжок не укладывался в моей голове.
Ответ нашелся быстро. На столе лежало несколько никелированных пластин с белым порошком и тоненькие трубочки. Героин… Теперь резвость Гурона была понятна. Хорошо, этаж второй. Но если был бы восьмой, он все равно бы сиганул. На его пластине порошка уже не было…
Зато к двум остальным присутствующие прикоснуться не успели. Поэтому, наверное, и не последовали за Гуровым. В противном случае Земцов от злости всю мебель превратил бы в щепки. Людей на улице не было.
Гурон ушел, Ступицына не было. Смотреть на то, как РУБОП вяжет администратора ресторана и какого-то мудака, у меня желания не было. Мы опять сработали на РУБОП, не выиграв для себя ничего. Бежать на улицу смысла нет. Подстегиваемый дозой, неуловимый Гуров сейчас мчится по дворам, сбивая на своем пути бельевые столбы. Если учесть, что сейчас не лето, то прыжок со второго этажа в сугроб можно оправдать. Но его кросс по ночной улице в костюме от Кардена за четыре дня до Нового года будет выглядеть по меньшей мере странно.
Зато доволен Земцов. Через четверть часа прибудут его люди, он опять обнаружит наркоту, какое-нибудь оружие, необоснованно большую сумму денег… Да мало ли что он найдет! Все это мне не нужно. Мне нужны двое человек. И до сих пор они оказываются проворнее меня. Меня ловят, бьют в лицо, а я их поймать никак не могу.
Политика «выдавливания» фигурантов с насиженных мест может продолжаться бесконечно. Это меня выгони из дома – мне либо к Пащенко, либо на вокзал. Все. А у этих ребят – куда зашел, там и привал.
Нет, как Гурон летел, а?! Как Икар, которого пнул Дедал! Такой динамики я даже в фильмах не наблюдал.
– Пошли. – Я потянул прокурорских работников за рукава. – Есть хочется.
До конца отпуска остается четыре дня.
Глава 3
Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют. Я сидел в квартире Пащенко и смотрел местные ночные новости. А именно – криминальные. Журналист сообщал, что задержана группа несовершеннолетних преступников, сбежавших из детского дома. Они прошлой ночью проникли в подвал продуктового магазина и похитили пять палок копченой колбасы. Теперь их ждет следствие и приговор суда. Все трое достигли к моменту задержания четырнадцатилетнего возраста. А следом давал интервью председатель Областного суда Лукин. Степенно жмурясь и снисходительно улыбаясь, он отвечал на вопросы ведущего программы.
– Случаи вынесения заведомо неправосудных решений в судах нашей области существуют, но они носят единичный характер. С подобными вершителями Закона мы боремся беспощадно, стараясь побыстрее от них избавиться. Для судьи прежде всего важна его честь и незапятнанная репутация. Новый метод отбора судей на вакантные должности путем конкурсного отбора открывает перед нами широкие возможности по привлечению в суды наиболее честных и преданных Закону граждан…
Я выключил телевизор. В голове до сих пор стояли слова Лукина, недавно встречавшегося с бандитом Гуроном, и информация Вадима о приобретении председателем «Форда» и строительстве двух особняков. «Для судьи прежде всего важна его честь»… Красиво сказал. Но это не новость. Во всяком случае, не для меня. Я очень хорошо помню, по какому «конкурсному отбору» попала в судьи тупая, как обух топора, дочь заместителя главы областной администрации по энергетике. Лукин лично присутствовал во время сдачи ею экзаменов и лез из кожи вон, лишь бы та их сдала. И та сдала. На тройки, ничего не ответив, но сдала. Молодец, Лукин. Теперь Фемида сойдет с ума от выносимых новым судьей решений. Я очень хорошо знаю, как попадают в судьи по «конкурсному отбору». Зачем молодой бабе двадцати восьми лет, имеющей отца-бизнесмена, совершенно не разбирающейся в праве, идти в судьи на зарплату в семь-восемь тысяч? Она каждый день приезжает на работу на джипе «Мерседес», увешанная, как новогодняя елка, золотом.
Власть. И огромное желание помогать «своим» через судейскую «деятельность». Не это ли называется организованной преступностью, господин Лукин?
Зачем Гурону и Ступицыну председатель Областного суда? Ведь пару-тройку миллионов долларов гораздо легче и приятнее поделить на две части, нежели на три? Затем, чтобы затереть все шероховатости и издержки производства, связанные с похищением у меня Рольфа и перепродажей его за границу. А Лукин председательствует последний год – возраст. Поэтому сейчас он старается схавать то, что не мог себе позволить все эти годы. Обеспечить себя и отроков всем необходимым, желательно – до конца их дней. Его положение позволяет это сделать безболезненно. Председатель Областного суда – это не председатель суда районного. Он выше подозрений, хотя о его стяжательстве говорят уже не шепотом, в судах, а во всеуслышание, через газеты. Однако свалить такого колосса, как Лукин, очень проблематично. Разнятся весовые категории.
