Сергей Алтынов - Армейская заповедь
– Катя, изобрази горничную! – прошептал Николай. – Открой дверь, проводи, а как только войдут все четверо – пулей туда, – подполковник кивнул на дверь спасительной комнаты. – И на пол!
Катина подруга хотела было что-то сказать, но в этот момент послышался мелодичный звонок.
– Мы хотим видеть господина Гейдриса Натана Арчибальдовича, – вежливо произнес голос, принадлежащий генералу Климову.
Самого Клима Водорезов не углядел. Ни он, ни его люди не торопились входить в помещение. Не хотят спешить, подозревая мышеловку?
– Сюда, пожалуйста! – Катя отступила в глубь холла, указывая гостям дорогу. – Натан Арчибальдович ждет вас, проходите...
– Стой! Куда ты? – неожиданно рявкнул Клим, и Николай увидел, как его рука обхватила Катю за шею и дернула на себя.
А в помещение быстро проскользнули трое вооруженных бойцов, одним из которых был Горилла. Открыть по ним огонь было теперь нельзя – риск задеть девушку был велик. Бойцы Клима вжались спинами в стены, оглядывая помещение. Да, эти готовы вступить в бой в любой момент. Водорезов наблюдал за происходящим через чуть приоткрытую дверь, у которой кончалась ведущая из холла на второй этаж широкая лестница. Саша находился за креслом у камина, и его маскировала черная скульптура – толстая негритянка с многочисленными кольцами на непропорционально длинной шее. Еще десяток секунд – и Горилла обнаружит их, как-никак подготовка у него та же, что и у Водорезова с Сашей.
– Ты кто такая? – тихим, вкрадчивым голосом поинтересовался Клим.
Николай не видел ни его, ни Кати, но живо представлял, как климовская ручища сдавливает девушке горло.
– Я... п-по вызову, – пролепетала Катя. – По вызову я...
«Молодец! – подумал подполковник. – Горничных, служанок Клим мог знать в лицо, а вот девушек эскорта... Всех – вряд ли!»
– Понятно, – отозвался Клим. – На эскортную блядь ты, конечно, похожа, только ты не учла, что Гейдрису такие дешевки, как ты, без надобности – он мальчиков ублажает! По вызову к нему мальчики приходят!
Вот мерзость! Ну влипли же! Конечно, такому существу, как Смирнова-Гейдрис, только мальчиков-зайчиков и подавай... Было бы время, догадались, а теперь вот звиздец всему замыслу... Водорезов клял себя последними словами за несообразительность.
– Так кто ты такая? – выдержав паузу, спокойно, но с явной угрозой спросил невидимый Николаю Клим.
– Кто, кто!? – неожиданно с вызовом ответила Катя. – Я и есть мальчик! Показать, что ли? Пусти ты...
Даже на Водорезова в эту секунду нашло некоторое оцепенение. На Клима, Гориллу и остальных заявление Кати произвело не меньшее впечатление. Ей удалось освободиться от климовского захвата и отскочить на середину комнаты.
– Чего вылупились! – подчеркнуто хрипло произнесла Катя, заставив Клима шагнуть в комнату и оказаться на линии огня. – Парень я! Этот ваш Гейдрис заставил меня так одеться! Очень оригинально, да? Настроение у него сегодня такое, слишком веселое! А сам напился и валяется!
– Ну-ка, ну-ка! – Клим сделал еще шаг к Кате и протянул руку к подолу ее юбки.
– Убери руки, я сам! – отскочив, взмахнула руками та. – Смотрите, придурки, если не верите!
Худенькая, невысокая, она и в самом деле сейчас походила на взволнованного парнишку. Похоже, помимо режиссерской профессии она освоила и актерскую. Даже голос парнишечьим сумела сделать. Одним движением Екатерина расстегнула пуговицы на своей блузке, стащила ее и бросила прямо в лицо стоявшего сбоку Гориллы. Развернувшийся спектакль отвлек не только Клима – все трое ошарашенных боевиков пялились на бойкого мальчика-зайчика...
И Водорезов с Гридневым не сплоховали. Две пули подполковника легли в голову Гориллы, а Саша мастерски свалил двух остальных. Лишившаяся блузки Катя кувырком улетела в соседнюю комнату, а Водорезов положил еще две пули над самой башкой Клима. Генерал был нужен живым. Однако Клим был опытен в таких делах. Он прыгнул за стоявший рядом шкаф с книгами и сувенирами, как за баррикаду, и открыл шквальный неприцельный огонь – лишь бы удержать противника на расстоянии. А затем неожиданно головой вперед вылетел в окно, пробив двойную раму выставленными вперед локтями. В десантных войсках таким трюкам учили на совесть.
Глава 8
– Я Прохоров, генерал ФСБ! Немедленно пропустите нас, – властно произнес Прохоров инспектору ДПС, остановившему машину, в которой Сократ Иванович и бойцы «Альфы» спешили на помощь Водорезову.
– Извините, генерал, но у меня приказ. Именно вас и велено задержать! – Коренастый милиционер в бронежилете и с автоматом глядел со злым прищуром. Видно, ему только что очень доходчиво разъяснили, что от него требуется и к чему он должен быть готов.
Еще трое автоматчиков стояли по бокам. Шоссе впереди было перегорожено двумя дэпээсными «Фордами». Сзади также пристроилась машина с мигалкой. «Вот незадача – номер моей машины известен слишком многим... – с досадой подумал Сократ Иванович. – Не учел, такси надо было ловить!»
– С вами хотят говорить, – сообщил подошедший к машине более высокий милицейский чин. – А вы, – обратился он к офицерам «Альфы», – пока оставайтесь на месте. Здесь!
Прохоров переглянулся с Феоктистовым – дескать, ничего не поделаешь. Надо уметь проигрывать. Не партизанщину же разводить...
Сократа Ивановича препроводили к огромному, длиннющему лимузину с затемненными стеклами. На глаз Прохоров определил, что корпус лимузина огнеустойчив и пуленепробиваем. Его попросили сесть на заднее сиденье и немного подождать. Внутри лимузина была настоящая каюта-люкс: подсветка, мягкий диван полукольцом, бар, работающий телевизор. По телевизору шло вечернее сугубо интеллектуальное ток-шоу. В очередной раз обсасывалась уже поднадоевшая всем тема возвращения на Лубянку памятника Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. Интервью давало маленькое, хилое, но крайне интеллигентное существо неопределенного пола, стриженное под ноль. Визгливым фальцетом, истерично брызгая слюной, существо убеждало аудиторию, что Россия, а за ней и весь мир навечно погрузятся во мглу мракобесия и хаос насилия, как только памятник вернется на свой постамент. Но почтенная аудитория может быть спокойна – этого не случится. Потому что оно, существо, лично, своим телом преградит путь грядущей катастрофе – ляжет костьми. Только через ее труп. И ее жертва спасет Россию, а заодно и весь мир. Вот тогда все увидят, и возрыдают, и возликуют, и очистятся, и канет тоталитаризм...
Ведущие, прервав это словоизвержение, восторженно захлебнулись дифирамбами такой самоотверженности. Сморщившись, как от зубной боли, Сократ Иванович взял пульт и переключил программу на мультик про Бивиса и Бадхеда. Эти дебильные ребятишки были ему куда симпатичней всех «борцов с тоталитаризмом».
Дверца лимузина распахнулась, и в каюте-люкс появилась гладко выбритая, почти не тронутая морщинами физиономия того самого персонажа, которого и Сократ Иванович, и первый зам директора ФСБ именовали Вышестоящим Начальством.
– В блокадном Ленинграде люди выживали без еды, – усевшись рядом с Прохоровым и закрыв за собой дверцу, заговорил Вышестоящий. – А вот без телевидения могут сыграть в ящик всего за пару дней. С твоего позволения, Сократ, я выключу эту байду. – Вышестоящий щелкнул пультом. – Здесь нет никакой прослушки, поэтому будем говорить откровенно, – окинув взором потолок каюты-люкс, произнес он.
– Будем, – кивнул Прохоров.
– Так вот, Сократ, Клима тебе все равно не взять, он отрубит все концы и исчезнет. Сегодня, Сократ, и тебе его не остановить. Ты уже проиграл.
– Еще не вечер, – позволил себе усмехнуться Прохоров.
– Ну что ж, дождемся вечера, – голос Вышестоящего звучал устало и доброжелательно.
Такой голос бывает у людей, которые точно знают все наперед.
– Я предлагаю тебе хорошую сумму, ты отпускаешь Лоханина и забываешь...
– А откуда тебе известно об аресте Лоханина? – поинтересовался Прохоров.
– Видишь ли, моя личная служба безопасности оснащена и подготовлена не хуже твоей, государственной, – объяснил Вышестоящий. – В квартире Лоханина была установлена специальная сигнализация, на случай таких вот налетов. Реагирует на громкие голоса... Твоим бойцам надо было разговаривать шепотом.
– Спасибо, учту.
– Уже не учтешь. На днях будет подписан указ президента о твоем увольнении из ФСБ. Ведь ты провалил операцию – Клим ушел, Гейдриса в живых уже нету. Да, да – с Гейдрисом все! Чтобы возбудить дело на Лоханина, фактов не хватит, и его все равно отпустят, а мои шавки-правозащитники устроят пропагандистскую шумиху о произволе твоего родного ведомства... Выбирай, в каком виде ты отправляешься на пенсию – с выходным пособием или без? Между прочим, у меня есть для тебя место в моей СБ.
– Благодарю, но выбираю «без».
– Ты не Сократ, – брезгливо дернул гладкой бритой щекой Вышестоящий. – Ты тот, кто на букву «М». Так тебе в паспорте и надо было написать.
