Андрей Молчанов - Взорвать Манхэттен
Я должен пойти к Барбаре. И проявить великодушие, сказав, что я прощаю этого залетного племянничка. Хотя – враки, пусть бы проваливал…
Но надо набирать очки.
Редкий момент, но сегодня я хочу оказаться в постели с женой. Именно с ней. Кстати, я не люблю ни с кем, кроме жены, проводить всю ночь. Даже с Алисой не люблю.
Моя снисходительность положительно скажется на ее отзывчивости. Главное − не переусердствовать в роли покладистого малого. И весомо обозначить свой тяжкий внутренний путь к обретению прощения. Иначе – прошло безболезненно это, пройдет и другое!
Плохие руководители всегда лебезят с подчиненными, стараясь быть добрыми ребятами для всех. За это их презирают. И чем больше их презирают, тем обходительнее они с публикой, и чем более они с ней обходительны, тем больше их презирают.
Не так-то было! Через часок-другой после незабвенных минут любви, я покажу ей зубы! Повод найдется.
Коллектив всегда нужно держать в здоровом напряжении.
Смотрю на часы. Время еще раннее, в доме суетится прислуга, по коридорам носится Марвин. С любовными планами придется потерпеть. А к вечеру, увы, они могут существенно перемениться.
ЖУКОВ
В Москве Юра Жуков освоился достаточно быстро. Здешняя жизнь, посвященная погоне за деньгами, мало чем отличалась от американской, за исключением неслыханной дороговизны и ужасающей экологии: в столичном воздухе витал длинный список летальных заболеваний. Здесь люди наглядно видели, чем именно они дышат.
Все, что находилось за пределами мегаполиса, тоже бурлило мелкотравчатой рыночной возней, однако провинциальные нравы пока еще диктовали размеренность бытия и непритязательность. По своему духу глубинка сохраняла как стойкие социалистические стереотипы, так и свежий ветер с полей, постепенно застраиваемых кондовым кирпичом новорусских усадеб. Такие, собственно, выводы Юра сделал из анализа окружавшей его обстановки.
У школьного приятеля Геннадия Квасова он прижился. В своей спальне установил на подоконнике подзорную трубу, из которой некогда наблюдал подлетающие к аэропорту Кеннеди самолеты и океанские яхты, а теперь обозревал из нее окна квартиры родителей, уверенных, что сыночек пребывает в загадочной Америке. При этом он чувствовал себя, как всевидящий дух почившего.
Труба была установлена не баловства ради. Случись странный визит странных людей в квартиру мамы, и, отследи он его, значит, нашлись подтверждения худшим страхам.
С нейтрального телефона он отзвонил на номер, оставленный ему Марком. Сказал, что круто законспирировался, и за жизнь свою теперь опасается умеренно.
Марк в свою очередь поведал, что дела на американской территории разворачиваются подобно пушке танка, отыскивающего свою цель, и вообще обстановка крайне нервозна.
Жуков, ранее ни дня не сидевший без работы и забав, поневоле начал дергаться, ища советов у приютчика Квасова: дескать, кем быть?
На первых порах тот предложил ему взять в рент свой вездеход «Ниву» для работы в качестве нелегального таксиста. Предложение Жуков воспринял с восторгом, но, едва оказался в зловонных московских пробках, понял, что это занятие куда дороже тех денег, что приносит. Аналогичным виделась и стезя паркетчика на московских стройках.
Профессии обслуги нижнего социального ряда, обеспеченные комфортом и достойной оплатой в самой развитой стране мира, были в России уделом рабов и категорических неудачников.
Снисходительно понаблюдав за метаниями репатрианта Жукова, Квасов предложил ему поработать у себя. На вопрос, в каком качестве, долго тянул с ответом.
Они сидели на кухне, выпивали под дежурную закуску из шпрот, сыра и резаных помидоров, и вдруг Квасов сообщил:
− Присмотрелся я к тебе, Юрок, и решил открыться: я − черный копатель.
− И чего копаешь? – цепляя вилкой масляную тушку салаки, спросил Юра.
− Можно сказать, занимаюсь военной археологией, − продолжил приятель. – Специализация: Великая Отечественная война.
− Оружие? – догадался Жуков.
− Естественно. Еще всякие значки, награды, бинокли, противогазы, но это – мелочь.
Из дальнейшего пояснения Юра понял, что выкопанное оружие Квасов тщательно реставрирует, превращая его в идеальный боевой механизм, а затем, соответственно, продает. Ныне в его бизнесе возникла существенная пауза, ибо милиция арестовала его партнера-посредника, лысого Леню, осуществлявшего финальные контакты с покупателями.
− И что теперь? – вырвался у Юры невольный вопрос.
− Затор в делах, − грустно ответил Квасов. − Ленька же и материал для запчастей подтаскивал. Концов мне не оставил. А оружейная сталь – дефицит. Так что реставрационная мастерская простаивает.
− И где же она расположена? – Жуков обвел глазами углы кухни.
− Идем, покажу.
Прошли в гостиную, где обычно смотрели телевизор. Из секретера Геннадий достал стальную штангу, напоминавшую монтировку. Конец ее был изогнут, расплющен и остро заточен.
Уместив кромку металла в паркетную щель, он привычным движением поддел кусок настила, сдвинув его в сторону. Под настилом обнаружился люк, сколоченный из плотно сбитых досок.
Открыв крышку люка, Квасов указал Жукову на черную дыру провала, куда вела металлическая лестница.
− Прошу в гости, − произнес он и – полез во тьму подвала.
Жуков последовал за товарищем.
Вспыхнул свет, и Юра обнаружил, что находится внутри достаточно уютного помещения, превращенного в слесарную мастерскую.
− Я прикинул, что эта часть подвала бесхозная, ну и углубился… − поведал Квасов. – Провел электричество, трубу отопительную, даже телефон… Кафель, гидроизоляция… Вентиляция, естественно. Станочки поставил, как видишь. А там, − указал на стеллажи, собранные из старой мебели, − товарчик…
Юра, поражаясь, взирал на груды ржавых винтовок, пулеметов, автоматов, связки гранат…
− Предложение такое, − сказал Квасов. – Будем работать в доле. На мне – заказчики и расчеты, а твое дело − слесарить. Мастерству научу. Но пока будешь драить и сортировать железо.
− Погорим, − выразил задумчивое сомнение Жуков.
− Ты не расстраивайся преждевременно, − умудрено кивнул Квасов. – Если сдавать товар по проверенным каналам, все будет в ажуре. Мой напарничек на чем спалился? На жадности. Распихивал стволы, кому ни попадя. А работать надо с проверенным контингентом. Такой имеется.
− А не боишься, что напарничек тебя того… Сдаст. А?
− Не боюсь, − ответил Геннадий. – Потому что проверенный контингент такого ему не простит. В общем, пару тысяч зеленых в месяц для начала я тебе в качестве зарплаты даю. На носу зима, работой мы обеспечены до мая, а там пойдем в поход. В заповедные чащи. Начнется другая наука: как искать, где искать, что искать. Заодно получишь специальность сапера.
− Лучше слесарить, − отозвался Жуков. – Сапер, как известно, ошибается дважды. Первый раз – при выборе профессии.
− Да, начинающему саперу непросто дается мастерство, − согласился Квасов. – Главное – приобретение навыков. Я к первой мине пальцем боялся притронуться, а сейчас потрошу их, как воблу.
Вернулись на кухню, − к закуске и к выпивке. Гена озабоченно взглянул на настенные часы: друзья ожидали приезда пожарной машины. Дело заключалось в том, что последние две недели им досаждал непонятный засор в канализации: из унитаза регулярно выбивало фонтаном скопившуюся в трубах зловонную гадость и приходилось, надевая противогаз, проводить тщательную уборку всего сортира.
Вызовы штатного сантехника ничего не дали: вскрыв резиновую манжету, ведущую к магистральной трубе, он поведал, что запущенные процессы происходят в дебрях подземных коммуникаций, которые будут заменены по весне. По какой весне именно, не уточнил, но относительно грядущей посоветовал не очень-то и обольщаться.
Случись такая проблема в Америке, можно было бы смелой походкой шагать в суд и готовиться к получению чека за моральный ущерб, но в данном случае Жуков мгновенно уяснил, что нравы здесь не поменялись, справедливости не найти, а потому придется решать проблему, как и встарь, собственными силами и разумением. Квасов, чей приятель и постоянный собутыльник служил в пожарной охране, предположил воспользоваться услугами специальной машины, оснащенной мощнейшим компрессором. Пожарный поддержал его идею, сопроводив свое согласие таким текстом:
− Продуем все аж до полей аэрации!
Фамилия пожарного была Слабодрищенко. На вопрос Гены, почему он ее не поменяет на более благозвучную, тот с горестью отвечал, что в юности не хотел огорчать папу, а в зрелости, получив две медали за борьбу с огнем, столкнулся с неразрешимой проблемой переделки наградных документов, сулящих пенсионные льготы. Это был немногословный, невозмутимый человек, пьющий каждодневно и на результат. С недавней поры, после посадки Лени, пожарный, как пояснил Юре Квасов, взялся за реализацию огнестрельного товара по своим каналам, ибо остро нуждался в средствах, поскольку зарплата на службе была скудна и соответствовала лишь цене акцизных марок на алкогольной таре.
