Сергей Алтынов - Ангелы во брони
Леша лишь виновато покивал головой. Собственно говоря, приказа вести наблюдение за действующим полковником МВД из управления по оргпреступности никто не давал. Десантники десантниками, а полковник из «родного ведомства» совсем другое дело. Юрий Сергеевич – дяденька серьезный. Леша получил сообщение, что Максим Богданов поднялся на мост-переход через автостраду, проводил взглядом полковника Яковлева, который зашел на платную автостоянку, сел в свой автомобиль и выехал на нем со двора.
– Выходит, полковник этого, Водорезова, у себя дома оставил? – спросил Лешу один из его подчиненных.
– Выходит, – кивнул старший. – Нам-то какое дело? Может, у него и в самом деле горячей воды нет. Продолжайте наблюдение за окнами!
Водорезов подсел к Яковлеву, когда тот пересек автомагистраль и заехал в соседний двор.
– На всякий случай пригнись, – велел полковник и на полной скорости выехал на основную магистраль.
Полковник ехал быстро, сделал пару лихих виражей, проверяясь таким образом на предмет Лешиной непонятливости и продолжения слежки.
– Отстали, мать их… – вздохнул наконец Яковлев, дав таким образом Николаю понять, что он может сесть на заднем сиденье в полный рост.
– Максим должен сейчас окончательно срубить «хвост», – кивнул на полковничьи часы Водорезов. – Сколько у нас после этого времени?
– А сколько дашь?
– Часа полтора-два… За это время с помощью вашего «смертника» мы должны взять базу, – без вопросительной интонации сказал Николай.
Полковник в ответ лишь покачал головой и немного сбавил скорость. Некоторое время оба ехали молча. Водорезов вспомнил один чеченский эпизод. Штурмовому батальону ВДВ и приданной ему разведгруппе Водорезова предстояло взять укрепрайон «духов», который те оборудовали в горном селе. Рельеф местности не позволял авиации и артиллерии эффективно отработать по данной «точке». Ко всему прочему опасались жертв со стороны «мирного сельского населения». Поэтому основную «работу» поручили десантникам. Перед началом операции гвардейцев ВДВ напутствовал генерал. Он много говорил о чувстве долга, необходимости выполнения поставленной задачи. А перед генералом, Водорезовым и комбатом стояли юные солдатики с грустными физиономиями. На лихих гвардейцев-десантников эти служивые не особо смахивали. Комбат, продолжая слушать генерала, переглянулся с Водорезовым. Майор (тогда еще майор) Водорезов дослушал генерала, затем сделал шаг вперед, еще раз оглядел строй от первого до последнего солдата и приказал служивым скинуть сапоги. Те не замедлили выполнить приказ, и офицеры увидели, что на большинстве воинов нет даже портянок.
– Вот так, – повернувшись к генералу, только и сказал Водорезов.
«Босыми ногами в сапогах – пытка… И это перед боевой операцией!» – мысленно прокомментировал зрелище Николай.
Генерал хмыкнул, подошел к столь же юному, как и вверенные ему бойцы, командиру взвода и спросил:
– Какое оружие имеете в наличии, лейтенант?
– Пистолет Макарова и две обоймы! – доложил взводный.
– И с таким боекомплектом взвод ВДВ пойдет на спецоперацию, – констатировал майор Водорезов, повернувшись к генералу.
Генерал недобро пробурчал в ответ, что заставит снабженцев работать не только на свой карман, на чем смотр личного состава закончился. Спустя час тыловики подвезли портянки и все такое прочее, без чего боевую операцию начинать было проблематично.
– Знаешь, сколько километров портянок недополучили наши гвардейцы? – спросил Водорезов, когда они с комбатом уединились в командирском КУНГе.[11] – Думаю, не одну тысячу, – ответил комбат.
– Это сверхсекретные данные, гостайна, хранимая как зеница ока, – усмехнулся в ответ Николай.
Комбат в ответ лишь неприязненно поморщился. Слово «гостайна» ему явно не понравилось. Вот полег бы его батальон при штурме, была бы еще одна «гостайна»…
– Война для всякой сволочи в лампасах – Клондайк! Неплохое состояние себе сколотят, – подвел итог Николай. – Ну а нам, комбат, досталась война.
– Досталась, – кивнул офицер.
В той самой злополучной операции комбат погиб, а также еще двое офицеров и восемь солдат. В разведгруппе Водорезова двое раненых… Укрепрайон тогда взяли, а через две недели отдали обратно. Причем без боя. Заключили ни с того ни с сего очередное перемирие, и село вновь ушло под контроль «духов». Тогда Водорезов сумел выполнить поставленную задачу малыми силами и с минимальными потерями. Что будет сегодня? Обувка у Водорезова и его соратников на сегодняшний день хорошая, но вот с остальным…
С остальным, как гласит одна из заповедей ВДВ, десантники разберутся по обстановке. Главное – обувь не подкачает.
Дорога к «смертнику» вела в Подмосковье и привела к скромному одноэтажному зданию за высоким глухим забором.
Наружники «вели» Максима открыто, что называется «внаглую». Это был приказ генерала. Он надеялся, что, уничтожив своего главного врага, Генриха, Богданов остановится. Тем не менее строптивому десантнику-циркачу надо было показать, что каждый его шаг в поле зрения компетентных людей. Максим периодически оборачивался, пару раз подмигнул своим «провожатым». Те никак на это не отреагировали, но дистанцию держали четко. Максим медленно переходил мост над автострадой. Не доходя метров восьми до конца моста, Богданов замедлил шаг, обернулся, в третий раз подмигнул наружникам. Они также замедлили шаг, потом и вовсе остановились, сохраняя непроницаемое выражение лиц.
– Пока, ребята! – улыбнулся Максим.
В следующую секунду Богданов оказался на парапете, а еще через мгновение он был уже на крыше огромной фуры, проезжающей под мостом. Каким-то чудом он устоял на ногах, балансируя на кабине ехавшего на приличной скорости грузовика. Затем перепрыгнул на крышу легковушки, ехавшей рядом с фурой, но явно идущей на обгон. Через десять секунд и фура, и обогнавшая-таки ее легковушка скрылись за огромным зданием строящегося жилого комплекса.
– Он что, циркач?
– Вот именно! Эстрадно-цирковое училище окончил, клоун, мать его!
Наружники так и остались стоять на мосту, не зная, в какую сторону им теперь двигаться. И они прекрасно понимали, что генеральский гнев теперь неминуем и что особым образом тот будет распекать наружников именно за то, что слишком явно вели объект. Хотя сам генерал отдал именно такое распоряжение.
«Это смертник?!» – удивленно подумал Водорезов, увидев крепко сбитого немолодого мужчину кавказской наружности. Сейчас он был без бороды и даже без усов, но Николай сразу же узнал его:
– Ну здравствуй, капитан бывшей Советской армии…
– Здравствуй… – «смертник» не столь быстро распознал своего давнего приятеля. – Вот теперь узнал. Рад тебя видеть живым… Не веришь?
– Ну если только ты поверишь, что я тоже рад видеть тебя целым и невредимым.
– Мы тогда толком не познакомились… Хотя я подозреваю, что ты – Николай Водорезов. Командир отдельной роты спецразведки ВДВ.
– Верно, – кивнул Николай.
– Равшан, – протянул руку капитан бывшей Советской. – За твою голову давали в свое время больше, чем за сбитый «Ми-24», – сообщил тут же Равшан.
– Сегодня тоже.
– Очень интересно.
Да, вне всяких сомнений, это был тот самый чеченский боевик, которого Водорезов и его разведгруппа взяли в плен и с помощью которого десантники сумели захватить рефрижераторы, набитые солдатскими трупами. А потом была первая встреча с Угрем и фээсбэшным генералом Каляевым.
– Между прочим, Равшан мой коллега, – сообщил наблюдавший встречу «боевых друзей» полковник Яковлев.
Николай вопросительно посмотрел на Юрия Сергеевича.
– Ныне капитан российской милиции, – кивнул Равшан. – Не удивляйся, была амнистия, я со своими бойцами добровольно вышел из леса, служу в МВД Чечни. Там таких, как я, немало… Я все-таки в Советском Союзе воспитан был, а не в волчьей стае, ты должен понять, Водорезов.
– Но мне тебя представили как смертника, – заметил Николай.
– Видишь ли… – Равшан сделал паузу, подбирая нужные слова. – Как только я стал милицейским оперативником, я решил размотать ту давнюю историю с торговлей трупами. И не зря начал это делать. На моей родине, в Чечне, этот бизнес продолжается.
«Там наверняка имеется своя база-лаборатория, наподобие "Долгостроя", – подумал Водорезов, но перебивать Равшана не стал.
– Я собрал оперативную бригаду, вышел на тех, кто всем этим занимается, смог установить, где находится так называемый «госпиталь», где у молодых, здоровых ребят вырезались нужные органы. И у чеченцев, и у русских. Но когда мы поехали на захват, наша опергруппа попала в засаду. Трое моих ребят погибли, меня контузило. Через четыре дня меня обвинили в предательстве и связях с боевиками. Я бежал из больницы и укрылся здесь, спасибо Сергеевичу. Сейчас я в розыске, но ищут меня лишь пособники того, кого называли Угрем. Ребята из моего отдела верят, что я не предатель. Но им запретили работать по данному направлению.
