Михаил Нестеров - В бою антракта не бывает
Он попридержал лодку за носовой швартовый клюз, точно определяя направления ветра. Направление ветра могло измениться, но Костя заранее определил подветренную сторону, откуда он и подойдет к острову. Оптимальный вариант – чтобы ветер усилился, тогда на моторе можно подойти близко к берегу. А при слабом ветре придется подходить на веслах.
Не Балтика, где Романов провел два года – в учебном подразделении и отряде боевых пловцов, но тоже не сахар. Костя зябко повел плечами. Ночь. Холодный воздух и мокрая крошка бьют в лицо, поднимают на руках волосы. Нужно расслабиться. Сбросить с себя напряжение. Это оно забирается под одежду и плодит на коже мурашки, погоняет их. Зубы стучат оттого, что сомкнуты. Стоит разжать челюсти, оставляя между зубами узенькую щелочку, и холод уносится сквозь нее прочь.
Костя забыл про холод, едва ощутил знакомый, несравнимый ни с чем напор воздуха, частые брызги. Он слизывал с коротких усов капельки соленой воды и словно подпитывался от них.
Румпель до упора по часовой стрелке. Лодка рвется из-под тебя как мотоцикл. Закругленный нос задирается на очередной волне так высоко, что, кажется, лодка готова перевернуться. Ей не дает этого сделать опытный рулевой и взятый им курс. Ветер лишь подхватывает лодку, дует ей под днище под углом, образовывая под ним постоянную воздушную подушку. И лодка летит в этом воздушном пузыре.
Нет, ветер не изменил направление. Романов выключил мотор, когда в лунном свете увидел горб острова и определил до него расстояние в триста метров. Не мешкая, он поднял мотор и поставил его на защелку. Сел на среднюю банку и опустил весла в воду.
Костя с первых взмахов весел приноровился к темпу волн и порывам ветра. Не расходуя лишних сил, он на приличной скорости сокращал расстояние. За эти триста метров пути он оглянулся несколько раз, огибая пенящийся риф, густо усеянный разноцветными актиниями. Он не мог выбрать места причала заранее. Как не мог выбраться на скалистый берег, не бросив лодку. Подветренная часть острова не бесновалась барашками и крутыми волнами. Вдоль скал проходило довольно быстрое течение. А по сути своей это был громадный водоворот – от восточной до западной стороны этого клочка суши.
Косте не приходилось выбирать. Едва он приметил бухту, в которой клокотало, как в огромном котле, он завел туда лодку, ловко табаня. Выпустив из рук одно весло, он нащупал сначала один, потом другой выступ, нависающие друг над другом, как клыки громадного хищника. Набросив на выступ швартов, Костя перешел на корму и освободил мотор от защелки. Опустив его, он тут же ощутил разницу: руль и винт стали своеобразным якорем, который позволил лодке неподвижно вытянуться вдоль дальней стены.
Сделав петлю из тонкого фала и прикрепив ее к рукоятке пистолета, Костя продел в петлю руку. Проверил надежность крепления ножен на икре.
Однажды он сталкивался с подобной ситуацией. Это было его первое дело в составе спецгруппы агентства «Артика». Они работали в Майами, и единственный путь к дому командующего Корпусом морской пехоты проходил по крутому утесу. Небольшую, едва ли превышающую сто метров вертикаль они прошли за два дня, но затратив на подъем не меньше тридцати минут – то время, когда охрана совершала обход, оставляя без присмотра дисплеи пульта видеонаблюдения.
Высота этой скалы не превышала восьми метров, но представляла собой все ту же вертикаль. Она была буквально усажена каменными шипами. Вроде бы, надежная лестница, но не каждый «шип» выдерживал восьмидесятикилограммовое тело «котика». Восемь метров – и почти пять минут. Костя недовольно покачал головой.
Он выбрал западную сторону и по той причине, что встречный ветер доносил до него даже шуршание песка и перекат гальки под уходящей волной. Другая причина заключалась в тактике охотников. Им не удалось обманом выманить добычу, и они избрали тактику загонщиков. Все ли? Кто-то из них обязан остаться на связи, кто-то охранять лодку, чтобы не потерять ее.
Румын передвигался по воде, лавируя между накатывавшими волнами. Через десять минут он увидел свет и определил в нем неяркий свет клотика. В его голове тотчас родилось слово «приманка». Рядом с катером, единственным средством сообщения между островом и материком, охотники наверняка устроили засаду. Выходит, знают о намерениях беглецов. Или же загоняют их к катеру. Плохо дело, пришел к выводу Костя.
Ночь. Максимальная дистанция для точного выстрела – пятьдесят метров. Не доходя до катера семидесяти метров, Романов зашел в воду и поплыл к катеру Будь у загонщиков трижды ночная оптика, они не смогли бы рассмотреть пловца. Даже небольшой слой воды непрозрачен для инфракрасной оптики. Романов плыл брассом, выныривал, чтобы глотнуть воздуха, маскируясь за волной. Погружался в воду в тот момент, когда оказывался на ее подошве.
Его пальцы коснулись днища катера. Он удерживался под ним не меньше минуты, затем подплыл к корме, также скользя руками по днищу, словно производил плановый осмотр.
Его голова медленно показалась над водой. От инфракрасной оптики его сейчас защищала корма катера с высокой надстройкой для стационарного мотора. Волнение, показалось Косте, уменьшилось. Он снял петлю с пистолетом и положил оружие в углубление между крепежными, изрядно проржавевшими планками. Подтянув ногу, освободил ножны от ножа. Взяв его обратным хватом, чтобы не выключать вооруженную руку из работы, ухватился за планки и потихоньку, методично искусственно увеличивал волнение, то чуть подталкивая катер, то утягивая его за собой.
Он уже видел двух человек в катере. Узнал одного из них по голосу и облику. Человека, сидевшего к нему спиной, он видел впервые. Росомаха пару раз выходил на связь, невольно информируя диверсанта у себя за спиной. И когда очередной сеанс связи закончился, Романов перешел к активным действиям. Теперь он знал, что за лодкой не ведется наблюдение, а беглецы рассыпались по острову. Раскачивание лодки он не посчитал напрасной работой. Это была подготовка к скрытому проникновению на борт. В очередной раз подталкивая ее, Костя добавил движения ногами и морским скатом перевалился через борт в районе моторного отсека. Лодка «отыгралась» ставшим привычным раскачиванием. Костя не давал погаснуть амплитуде, распластавшись на крышках отсека и находясь в двух метрах от Росомахи. Он продвигался к нему, продолжая имитировать чуть более сильное волнение, не выпуская из рук ножа. Росомаха, опытный морской пехотинец, напрягся лишь в тот момент, когда лодка вдруг словно замерла. По его ощущениям – кто-то зацепился за нее с правого борта. В тот же момент Румын атаковал его сзади, не позволив приподняться. Запрокинув ему голову, он одним резким движением распорол ему горло. Тут же пригнул ее к груди, чтобы кровь не ударила мощным фонтаном. Подбив агонизирующее тело под ноги, Костя спустил его в кокпит, все также фиксируя голову. И лишь после этого его глаза встретились с глазами Андрея Каменева.
– Кто, Костя? – Андрей торопил его взглядом. И приходилось только догадываться, что сейчас на душе у этого человека, который из двух имен не желает слышать ни одного. Как мечется, перебирая имена. Еще немного – и его хватит апоплексический удар.
– Маринка, – прошептал Романов.
Глава 24
Долгожданная встреча
1
– Только не пристрели девчонку, – шепнул Страхов, вызывая на себя взгляд Семена. Рыжов лежал рядом, чуть выдвинувшись вперед. – Семен...
– Слышу, не глухой, – охотник снял бесполезную в ночное время оптику и через обычный прицел провожал с трудом передвигающуюся в воде троицу.
– Мне нужна бумага, больше ничего. А если она спрятала ее не на острове?.. – сам у себя спрашивал Страхов и отвечал: – Тогда где?.. И вот так каждый день, каждый час. С ума сойдешь!
Плечи Рыжова мелко затряслись, и он шепнул, не оборачиваясь:
– Я разрешил разговаривать потому, что нас с воды не слышно. Но не просил смешить. Рацию отключил?
– Ага.
– Правильно. Клим может вызвать на связь в самый неподходящий момент.
– Интересно, чем он там занимается.
– Тихо, майор. Еще сорок-тридцать метров, и они наши. Слава, готов?
– Готов, – отозвался Третилов.
– Как и договаривались, бери того, что сзади. Если тот вырвется вдруг вперед, все равно он твой.
– Понял.
Чумаков промолчал, он страховал Третилова.
«Отлично!» – Алексей мысленно потер руки. Как ни хитрили беглецы, все же сила была не на их стороне. И Рыжов грамотно определил, что их путь к спасению лежал через эту косу, что расплелась под светом луны потускневшим ультрамарином, к «Ноеву ковчегу» с современным двигателем в девяносто лошадиных сил: «Мы охотники за удачей птицы цвета ультрамарин». Если бы солдаты были одни, затаились бы в чащобе, а не перлись сейчас по горло в холодной воде. Это ее инициатива, птички. И взгляда в оптику не хватило, предстояло большее, встреча с ней.
