Михаил Нестеров - Директива – уничтожить
Неожиданные действия старика поставили точку над «i». Когда у него в руках вдруг оказался пистолет, Андрей точно знал, что перед ним тот самый Розен – никакой не отец. А парня, находившегося в телефонной будке, он точно видел на фотографии, когда часами просиживал возле его дома. Правда, на фотографии Антон выглядел более мужественно, суровее, что ли. Сейчас из-под редкой челки смотрели глаза, в которых было написано отчаяние; рот слегка приоткрыт.
Действия Германа были энергичны, но Фролов опередил его на сотую долю секунды, в прыжке толкнув ликвидатора руками. Старик все-таки успел нажать на спусковой крючок, глушитель проглотил резкий звук, пуля попала в стену в метре от телефонной будки. Падая, Герман подставил руки, пистолет, стукнувшись об асфальт, отскочил от него на тридцать-сорок сантиметров.
Наверное, только сейчас Розен почувствовал себя старым, потому что не успел дотянуться до пистолета: Андрей снова опередил его.
– Привет, дядя Герман.
Розен, привставая, зло взглянул на него.
Антон все еще не пришел в себя. Ситуация оказалась настолько непредсказуемой, что не сработал даже инстинкт самосохранения, забылись советы Дмитрия Романова. Хотя в голове все же промелькнули слова капитана: «Случай не от Бога, Бог закрывает глаза в такие моменты, случай – от ангела, от твоего ангела-хранителя».
Старик успел поджать под себя ноги и сейчас одной рукой опирался на асфальт, чтобы встать.
Андрей отрицательно покачал головой. Розен понял его и остался сидеть. Сморщившись от боли, он поглаживал голень на слегка задравшихся брюках. В отличие от Антона он ничего не знал об ангелах-хранителях, у него их не было. В любой ситуации Герман Розен привык полагаться только на себя. Если несколько секунд назад Антон растерялся и взгляд его был обреченным, то Герман, внезапно оказавшийся на его месте, не потерял контроля. Наоборот, он пока еще контролировал ситуацию. И почти равнодушно слушал, как здоровается с Антоном неизвестный ему человек, безучастно взирал на свой пистолет, смотрящий ему в глаза. Сейчас их было двое, но они оба были настоящими сопляками перед ним. Он один мог дать им – и даст еще – сто очков вперед.
Неожиданно в левой стороне груди защемило. Розен почувствовал жжение в голове, которое мгновенно распространилось по всему телу. И почти тут же отпустило. Он глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Нежданная волна зародилась теперь в груди, но растаяла, мягко обволакивая сердце.
Те двое по-прежнему не изменили положений. Герман автоматически отметил растерянное выражение на лице Никишина; «хеклер» Розена в руках второго все так же смотрел на хозяина.
Да, «хеклер и кох» серии Р7 с глушителем вещь хорошая, Розен выбирал его среди десятка профессиональных пистолетов; важным фактором в выборе послужила новая система ударно-спускового механизма, при котором огонь ведется как бы в режиме самовзвода. Однако сейчас следовало забыть о нем, хотя пистолет, несомненно, очень удобный, гораздо удобнее «браунинга» калибра 6,35, короткую рукоятку которого уже сжимала рука Розена. Удобная кобура, прикрепленная на икре правой ноги, никогда не пустовала. Последнее время Герман пребывал в режиме готовности, и его старый друг, «браунинг» фирмы FN (Герсталь, Бельгия), имевший в длину чуть более десяти сантиметров, всегда находился при нем. Этот маленький, на вид игрушечный пистолет, умещающийся на ладони, начал свою историю в 1906 году. Он казался игрушечным только на вид: с расстояния в 25 метров его пуля пробивала 50-миллиметровую доску. Он попал к Розену случайно в 1945 году, можно сказать, он был трофейным, с тех пор они неразлучные друзья.
Сухая ладонь обхватила рукоятку. Она была под стать женской ладони, для которой, собственно, пистолет, больше известный как дамский «браунинг», и был предназначен.
Стрелять сразу на поражение Розен не стал. Были случаи (не в его практике), когда вооруженный человек, получивший пулю в сердце, открывал ответный огонь. В голову хорошего выстрела не получится, слишком острый угол. Его противник стоит в полушаге от него.
Прошло всего несколько секунд с момента неудачного выстрела, а Герману Розену показалось, что время остановилось.
И вот сейчас он стрелял даже не с бедра, а почти с асфальта, и выстрел его порадовал: пуля вошла Фролову под локоть, пробивая трехглавую мышцу плеча.
Тяжелый пистолет выпал из рук Андрея, его самого немного развернуло, и он теперь стоял к Розену спиной. Герман слегка изменил положение, пистолет в его руке сейчас находился на уровне глаз. Вот теперь решающий выстрел. Старик хорошо знал анатомию; прищурившись на широкую спину Андрея, он представлял, как пуля наискось пробивает большую круглую мышцу и входит в сердце.
Теперь глаза Германа не видели ничего, кроме небольшого участка на спине Андрея.
Он придавил спусковой крючок.
Сегодня инспектору ГАИ старшему лейтенанту Чубарову не везло. Равно как и его напарнику Леониду Герину. Буквально минуту назад они остановили дряхлого кагэбэшника, с которого не поимели, конечно же, ни рубля, и вот сейчас снова попался какой-то дряблый на «Волге»: разрешите списать номер вашего значка.
Да списывай!
Тот списал, но никак не хотел униматься.
– Мне нужен телефон отделения ГАИ, к которому вы приписаны.
Чубаров решил отвечать по инструкции: еще неизвестно, что за черта он остановил. Тот бросался какими-то морскими терминами – «приписан», словно Чубаров был капитаном сторожевого катера.
– Вы не можете сейчас позвонить в отделение, к которому я приписан. По вторникам, пятницам и субботам отделение работает с 9.00 до 17.00. В среду и четверг – с 12.00 до 20.00. Воскресенье, понедельник – выходные.
– А куда я могу позвонить именно сейчас?
– Вы можете позвонить в Управление ГАИ ГУВД, телефон 923-53-73.
– Там мне кто-нибудь ответит? – Должны, это телефон дежурного по городу.
Только Чубаров отделался от «волгаря», с которого также не поимел ничего, как Герин, высунувшись из машины, сообщил:
– Только что передали оперативную информацию. Снова о Никишине. Нам рекомендуют занять место, – он махнул рукой в сторону кинотеатра «Волга», – у подъездного пути к дому 131а.
Чубаров раздул ноздри. Ему совсем не улыбалось покидать дорогу, где еще можно было поправить материальное положение; во дворе уж точно ничего не поправишь.
Ремень от автомата натер плечо. Инспектор перевесил его на другую сторону.
– Давай-ка, – сказал он Герину, направляясь к машине, – подгоняй к кинотеатру. Встанем там. Оттуда 131-й дом должен просматриваться.
– А если не будет? – спросил Герин, садясь за руль.
– Ну и черт с ним.
Они заняли выгодное положение: стояли на шоссе и в то же время были почти возле дома 131а. Правда, его заслонял другой дом. Это было не так уж важно.
По дороге на «нужной» скорости ехала «беременная антилопа» – десятая модель «Жигулей», Чубаров, сделав шаг от обочины, показал место рядом с собой. Почти тут же в глубине дворов он услышал резкий хлопок, отдаленно напоминавший звук выстрела. Он поймал взгляд Герина, который также насторожился.
Рябов швырнул трубку на рычаг.
Герман…
Удружил. Исполнил. Профессионал. Лучше всех. Оказался первым.
Надо было самому, не теряя времени, действовать – сразу же после того, как он услышал в телефонной трубке голос Антона. Ему нужно было немедленно…
Что немедленно? Хватать пистолет и бежать? Куда?!
Где гарантии, что Никишин находится рядом? Это просто домыслы, рожденные желанием скорее повидаться с Антоном. Бредовые желания.
Нет, не бредовые. Бредовыми они были поначалу. Он вызвал Германа, тот приехал. Стрелял. Значит… Значит, это он, Рябов, опоздал; действительно, нужно было самому хватать пистолет и бежать. Вниз.
Ну да!
Рябову тогда не пришла эта мысль в голову, но сейчас он вдруг подумал, что если бы он поступил так и побежал вниз, то Антон Никишин в это время спускался бы сверху; подполковник бы выходил из подъезда, а убийца входил в его квартиру. А там Ирина, Санька.
«Еще немного, и я окончательно рехнусь».
Из спальни вышла Ирина.
Михаил впервые видел на ее лице сочетание озабоченности, усталости, нежности и… злости.
Она молча смотрела на него.
Впрочем, ее лицо было красноречивее любых слов, Рябов глядел на нее только две-три секунды. Не выдержав, он отошел к окну.
Прошла минута. Две. Рябов ждал, когда к нему подойдет Ирина и встанет рядом. Молча. Постоит, приводя его и себя в норму. Она это умеет. Только она умеет это.
А еще он ждал, когда двор будет взят в кольцо. В бесполезное кольцо. Они явно опоздали.
Рябов, наверное, при желании мог воспроизвести то, о чем ему не успел сказать Антон: что он устал, находится в безвыходной ситуации. Люди, оказавшиеся в сходном с Никишиным положении, тянулись именно к старшим по званию. Они проделывали невероятные вещи, иногда совершали ради этого еще одно или несколько преступлений. Эта непонятная тяга отключала часть мозга и слепо вела по спирали. Для психологов это был интересный вопрос.
