Виктор Степанычев - Невозвращенцы
В следующей пивной Дэн сам завел разговор о бывшем командире группы, которого он называл «пряником». Вряд ли это был его псевдоним. В Синдикате, насколько понял Стас, присваивали клички по именам: Алан, Энтони, Горан…
Отзывался Дэн о бывшем шефе не очень лестно, вероятно потому, что именно из-за него они не могли выбраться из «пехоты». А еще бывший командир отработал год в Синдикате по контракту и слинял на заслуженный отдых, оставив Дэна и какого-то Урмаса не у дел. И греет сейчас брюхо «пряник» где-нибудь на Канарах, не то что брошенные им подчиненные. Урмаса герр Алекс куда-то пристроил, а Дэн полгода мотался как дерьмо в проруби, работал на подхвате у других. Только месяц назад Горана в напарники дали, а тут и Алан подкатил.
Очередная пивная принесла Гордееву комплимент. Приняв неизвестно какую по счету рюмочку сливовицы, Дэн, как всегда неожиданно и не к месту, помянул бывшего командира, повысив его просто с «пряника» до «печатного пряника». Он показал Стасу большой палец, надо полагать, в знак одобрения, и сказал, что Алан — толковый мужик, а не какая-то там десантура. И с ним они запросто могут выбраться из пехоты и заработать «зеленый лимон». Не то что Паша: и триста штук не срубил — и линять…
Неожиданно до Станислава дошло, что речь идет, по всей видимости, о подполковнике Панченко, найденном мертвым в пригороде Рима. Он, конечно, мог ошибаться, но связка «пряник — десантура — Паша» наводила на определенные логические аналогии. Печатный пряник — визитная карточка Тулы. Командир разведбата Панченко проходил службу именно в тульской дивизии ВДВ — «десантура». И звали его Павлом. Кстати, по времени тоже сходится. Дэн сказал, что его бывший командир ушел из Синдиката шесть месяцев назад, примерно в то же время, как итальянцы обнаружили труп подполковника. А из России Панченко исчез примерно за полтора года до своей гибели. Получается, что кончики порванной нитки вяжутся в узелок?
Итак, из пропавших без вести живых боевых машин, «рэксов», ради которых Станислав ввязался в эту авантюру, можно утверждать, двое, Панченко и Дэн-Вагин, прошли через Синдикат. Похоже, прав был генерал Веклемишев, разрабатывая данную версию. И верно он просчитал, что надо на Гордеева ставить. Не очень, конечно, приятно себя «живцом» чувствовать, но ведь результат налицо. Париж стоит мессы?
Станислав рассуждал про себя, глядя на наливающегося пивом и сливовицей Дэна. Он прихлебнул пиво и подвел итог. Одиннадцать человек высококлассных боевых специалистов исчезли из России за три года. Ни один из них назад не вернулся и не подал весточки. Если предположить, что эти люди прошли через предприятие герра Алекса, а к этому все и шло, выходит, что дорога в Синдикат — путешествие без обратного билета. Кто-то, как Дэн, продолжает работать на организацию, возможно, некоторые из них погибли — характер работы предполагает и такое развитие событий. А кто-то из плеяды без вести пропавших, как Панченко, по окончании контракта, подзаработав деньжат, под чужим именем осел в тихом местечке. Правда, бывший подполковник добраться до тишины и покоя не смог, и это отдельная тема для глубоких размышлений.
Отхлебнув еще пива, Станислав подумал, что мыслить в одиночку, конечно, приятно, но не всегда продуктивно. По всему выходит, что пришла пора и инициаторам его засылки в Синдикат голову поломать.
Он отставил бокал и, сделав знак Дэну, куда и зачем направляется, нетвердыми шагами двинулся в туалет. Пробыл он там недолго. Выйдя из туалетной комнаты в коридор, Стас выглянул из-за шторы в зал. Дэн опрокидывал очередную рюмочку, остальным до русского туриста дела не было. Достав заранее заготовленную телефонную карточку, Гордеев сунул ее в щель аппарата, висевшего тут же, снял трубку и стал набирать номер телефона, который дал ему Веклемишев.
С мобильника, несмотря на то что у него была возможность воспользоваться сотовой связью, он звонить не стал. И сами телефоны, и SIM-карты, которыми Станислав пользовался, если не были на контроле у его работодателей, то, во всяком случае, проверить его звонки для них труда не составляло.
А на «жучки» он проверился, еще в гостинице перед выходом перещупав всю свою одежду.
От неожиданности Гордеев едва не вздрогнул: после длинного гудка раздался щелчок, и мембрана трубки выдала голос самого генерала Веклемишева. Только расслышав слова «меня сейчас нет дома, если у вас есть сообщение…», Станислав понял, что разговаривает с автоответчиком.
Выждав звуковой перелив, сигнал на включение магнитофона, он почти скороговоркой, но разборчиво произнес в трубку несколько подготовленных фраз. В них содержались маршрут и адреса пересыльных пунктов его бегства из России, координаты лагеря под Ганновером, короткое описание внешности Алекса, Энтони и Горана, данные об операциях, в которых уже участвовал Стас, сведения о корноухом Дэне-Вагине и его слова о «пехоте», предположительная информация о подполковнике Панченко. Монолог занял не более тридцати секунд и не содержал догадок и измышлений — только голые факты.
Повесив трубку, Гордеев выглянул в зал. Там ничего не изменилось, обстановка была прежней: Дэн прихлебывал пиво из высокой кружки, посетители гудели и тоже не оставляли без внимания напитки различной крепости. Ну что же, жизнь шла своим чередом. А на душе хоть немного, но легче стало…
Глава 12. Рождественский подарок
До Рождества, естественно, католического, православное здесь не праздновали, Стаса-Алана и его группу задействовали лишь однажды, и то на подхвате. Работали другие. Они же двое суток просидели в резерве в холодной гостинице в Кракове. Задача перед тройкой Гордеева стояла простая: ждать, по команде выдвинуться в указанное место, организовать прикрытие основной группе, обеспечив ее отход. Правда, Энтони туманно намекнул, что им могут поставить и иные задачи, в том числе и проведение самой акции. Подробно в курс дела Гордеева не вводили, видимо, все же считали, что вероятность задействования его группы в данной операции крайне мала. Собственно, так и произошло. К вечеру второго дня прошла команда «отбой», и Станислав с напарниками убыл к месту постоянной дислокации.
Двухдневное краковское сидение навело Гора на определенные мысли. Вполне возможно, что и его группу подстраховывали во время проведения акций и в Колумбии, и в Чехии. И, вероятнее всего, не только для того, чтобы помочь попавшим в тяжелое положение коллегам, а чтобы в случае неудачи деньги заказчика отработать.
Чем дольше Стас находился на службе в Синдикате, тем более вникал в откровенный деловой цинизм отношений внутри организации. Моральная сторона дела не то что мало — вообще никого не интересовала. Все было упрощено до неприличия. Есть заказ, его надо исполнить любыми средствами и в срок, оплата труда вполне достойная. Все! Никаких вопросов, никаких призывов и уговоров. Инициатива и творчество поддерживается, невыполнение задачи — серьезный штраф и дисквалификация, если ты на командной должности. Ты кого-то убиваешь? Так и тебя могут убить. Возможная гибель в контракте оговорена, наследники, если таковые прописаны в документе, заработанные тобой деньги получат. Ничего личного!
На Рождество группе Алана объявили выходные. Два дня они были свободны от занятий и тренировок, которым посвящали все время между реальной работой. Более того, им разрешили поехать в город и развеяться в праздничной атмосфере. Станислав ждал инструктажа насчет поведения в краткосрочном отпуске в чужой стране. Типа, ходить только группой, соблюдать правила поведения за рубежом, не поддаваться на провокации… Но обошлось. Правда, Стас, Дэн и Горан и сами решили, что в одиночку праздновать скучно, и отправились в Ганновер всей группой. Документы на «руссо туристо» с открытыми шенгенскими визами у всех троих имелись надежные, проблем не должно было возникнуть.
Наверное, впервые с раннего детства, когда еще верилось в Деда Мороза и чудеса, Станислав, влившись в атмосферу искренней радости на украшенных под Рождество улицах Ганновера, ощутил, а точнее — вспомнил, что такое настоящий семейный праздник. Полная раскованность, светлые лица родителей и детей, ни единого пьяного навстречу. А вон Санта-Клаус на перекрестке разговаривает с подошедшей к нему крохотной девочкой, дарит ей блестящую рождественскую игрушку. Маленький оркестр — аккордеон, труба и валторна — что-то веселое наигрывает, а пожилая пара кружится под музыку и рядом с ней совсем еще дети — юноша и девушка чуть неуклюже танцуют под старинную мелодию…
Вдоволь нагулявшись по праздничным улицам центра Ганновера, Стас, Горан и Дэн зашли в гаштет. «Хундер» грамм, пиво, поджаренная сосиска прошли на ура. Задерживаться не стали. Горан, хорошо знающий немецкий язык, услышал разговор за соседним столиком. Муж предлагал жене поехать на какую-то «плац» — площадь, Станислав не запомнил ее названия, где сейчас проходило массовое гулянье. Жена не согласилась, а вот Гордеев с напарниками, перевесом в один голос решили воспользоваться подслушанной информацией. Дэн пытался откосить от этого мероприятия, доказывая, «хундер грамм унд бир» они везде одинаковые, однако под давлением напарников сдался. Горан расспросил кельнера, как туда добраться, и троица отдыхающих от суровых будней наемников на метро отправилась в народную гущу продолжать праздновать католическое Рождество.
