Александр Тамоников - Выжить. Вернуться. Отмстить
— Это тебя не касается! К тому же, насколько помню, Гурадзе не возлагал на тебя обязанности контролера надо мной. Или я ошибаюсь?
— Но я должен знать, куда и зачем ты пойдешь?
— Для чего?
— Чтобы если что-то с тобой произойдет, мог потом оправдаться перед Черепом.
— Хорошо! Я пойду к шлюхам.
Удивление Моллаева возросло:
— Куда? К каким шлюхам?
— Обычным! Туда, где за пару штук можно снять девочку. Я хочу бабу, и я ее получу, если бордель не разогнали.
— И где это место? Этот бордель?
Капитан вздохнул:
— Объясняю один раз! На площади Ленина тусуются молодые люди. Вроде как отдыхают. На самом деле это сутенеры и наркоторговцы. Обращаешься к ним, и тебя отвозят на хату, где представляют шлюх. Обычно несколько, разных. Кого выберешь, с той или теми останешься на оплаченный срок. Остальные сваливают. После случки расчет и вызов такси. Которое отвозит тебя туда, куда скажешь. Отлаженная система. Вряд ли ее сломали. Она приносила доход слишком многим. Теперь ты понял, куда и зачем я собираюсь?
Моллаев подозрительно смотрел на капитана:
— Значит, к шлюхам?
— К ним, красоткам! Жены у меня теперь нет, любовницы не завел в свое время, а организм требует свое!
— Я не верю тебе!
— Почему?
— Череп предупреждал, что ты можешь искать тех, кто, кроме Коршуна и мэра, имел твою жену. Тех, кому ты доверял. И завалить их, если подтвердится, что они действительно тоже трахали твою бабу. Поэтому, я думаю, ты идешь на встречу с этими людьми. А это сейчас нежелательно. Это смертельно опасно! Если тебе терять нечего, то мне есть что. Потерпи, и у тебя будет время рассчитаться со всеми. И я помогу тебе в этом.
Макаров закурил очередную сигарету:
— Ты прав, терять мне нечего, но я никогда не говорил, что не дорожу жизнью. И не хуже тебя понимаю, что сейчас продолжать разборки нельзя. А посему не собираюсь кого-то искать, с кого-то спрашивать. Я хочу бабу. Я хочу отдохнуть. Понял, Фома неверующий? Чего вылупился. Я не шучу. И потом, я прекрасно помню, что грозит моей дочери, матери и тем солдатам, что остались в Кандаре, если проколюсь и не сделаю того, что надо Черепу. Так что не загоняйся. Лежи на диване и смотри телевизор, а я поеду к проституткам.
Моллаев спросил:
— И что, сутенеры ведут к блядям каждого, кто к ним обратится?
— Нет, конечно! Они неглупые ребята. С незнакомцем и разговаривать не будут. Прикинутся дурочками, какие, мол, проститутки, крышу, дядя, снесло? Отдыхаем мы. Вот каков их ответ незнакомцу.
— А тебя они что, знают?
— Один знает. Случайно познакомились. По пьянке. Он не в курсе, кто я, но в курсе, что со мной можно иметь дело. Это долгая история. Будет время, расскажу. Сейчас мне надо привести себя в порядок. А ты, как уйду, чтобы тебя потом во все дыры не трахнули, свяжись с Черепом и доложи, куда и зачем я ушел, несмотря на все твои попытки удержать меня!
— Трахнуть бы тебя самого!
— Попробуй, если жить надоело!
Моллаев бросил тряпку, которой вытирал стол, в мойку:
— Иди, капитан! Шайтан с тобой! Но учти, если обманул, если подставишь…
— Вахид? Ты решил мне грозить?
— Не грозить, а предупредить!
— Да я уже предупрежденный! И не волнуйся! Я тебя не сдам и не подставлю. Отработаю свое сполна. Как и обещал. А слово свое всегда держу!
Моллаев махнул рукой:
— Ладно, проваливай! Кто бы мне бабу привел! А то скоро сам себя начну трахать. Раньше Армен подгонял девочек. Сейчас в кабак не сунешься!
— Так ты весь сыр-бор поднял из-за зависти? Из-за того, что я могу пойти к бабам, а ты нет?
— Да отвали ты, капитан!
— Ничего. Еще наверстаешь свое!
— Наверстаю! Ух и наверстаю!
— Вот и я о том же!
— Ты телефон не отключай!
— Само собой!
— Иди! Мне еще прибраться на кухне надо!
Приведя себя в порядок, бросив в борсетку средства для снятия и накладки грима, ровно в 20.00 Макаров вывел машину на трассу. Проехал до первой стоянки на территории бывшего автопредприятия, превращенного в ремзону для грузовых автомобилей. Оплатил место до утра, прошел к остановке автобуса. Здесь стояли машины таксистов-частников. Макаров подошел к ним:
— Добрый вечер, мужики!
Водители ответили:
— Добрый!
— Привет!
— Здравствуй!
Капитан спросил:
— Кто у вас свободен?
Ответил мужчина лет пятидесяти:
— Мы все свободны. А кто осужден, тот в «зоне» или в бегах. Куда ехать-то?
— На Пушкина!
Мужчина обернулся:
— Василь! Твоя очередь, поедешь на Пушкина?
— Поеду!
Мужчина указал на серебристую «десятку»:
— Вон моя тачка!
Макаров сел в «десятку».
Водитель спросил:
— Куда на Пушкина?
— Я покажу, где остановиться!
— Лады. За проезд сотка! Устроит такса?
— Устроит! Поехали!
Проезжая по нужной улице, Макаров сказал водителю:
— Здесь останови.
— Хозяин-барин! Пожалуйста!
Серебристая «десятка» остановилась.
Капитан расплатился, вышел из салона. Машина развернулась и ушла в сторону вокзала.
Макаров посмотрел на часы: 20.50. Галина должна уже быть дома. Он прошел ко второму корпусу. Вон на первом этаже правой стороны левого подъезда ее окна. И на кухне горел свет, так как на улице было уже сумрачно. Если горит свет, то Галя дома. Макаров улыбнулся про себя: «Гениальное умозаключение, ничего не скажешь».
Он вошел в подъезд и хотел было подняться на лестничную площадку, как вспомнил:
— Черт! Усы и борода.
Они делают его неузнаваемым. И только напугают Галю.
Поднявшись к окну между первым и вторым этажом, Макаров достал из борсетки флакон. Тампоном намочил усы и бороду. Почувствовал, как они отклеиваются. Сдернул их. Протер носовым платком лицо. Теперь без грима он чувствовал себя не совсем уверенно. Так, будто с него сняли часть одежды. Положив бороду, усы и флакон в борсетку, капитан закурил. Он видел дверь квартиры № 3, знал, что за ней находится человек, которого он полюбил и которого сильно хочет видеть. Но не находил сил спуститься вниз. Если бы он просто, как раньше, вернулся в Часть после выполнения боевой задачи! Но он возвращается из небытия, недавно похороненный и вдруг воскресший. Более того, он возвращается террористом, убившим таких «невинных», «достойных» людей. А это совсем другое. Капитан услышал голоса за окном. По двору прошла приличная толпа молодых парней. Прав был таксист, что подвозил его сюда первый раз. Район неспокойный. Нарвись обыватель на эту шайку, и дело может кончиться плачевно. Но какое ему дело до этой стаи? Ему надо идти к Галине. А он все стоит, прикурив вторую сигарету. Так не пойдет, не торчать же в подъезде всю ночь. Время полдесятого. Уставшая за день женщина вполне может лечь спать. И тогда он напугает ее еще больше. Мозг пробила мысль: а вдруг она не одна? Почему нет? Черт, этим мужчиной может оказаться офицер полка. И он узнает его. Придется возвращать грим на место. Так, чтобы можно было быстро снять. Закрепив усы и бороду, капитан спустился к квартире. Волнение охватило боевого офицера. С трудом и на время он сумел подавить его. Нажал на кнопку звонка. И услышал в прихожей такой знакомый, приятный и немного настороженный голос:
— Кто там?
Женщина смотрела в глазок, это было заметно, но не узнала пришедшего, с бородой и усами:
— Откройте, пожалуйста, меня просил к вам зайти капитан Макаров.
— Кто? Макаров? Но он же…
— Он не погиб. Но если вы в квартире не одна и если считаете, что представляю для вас угрозу, то я… уйду!
Узнает она его голос? Хотя вряд ли, он, как мог, пытался изменить его. Но ошибся.
Дверь распахнулась.
Галина, сложив руки на груди, широко раскрытыми от изумления глазами смотрела на него.
Макаров сказал:
— Понимаете…
Но Галина произнесла:
— Дима! Ты!
И отошла к стене.
Капитан сорвал усы и бороду. Рванулся к ней, машинально захлопнув за собой дверь. Обнял находившуюся в предобморочном состоянии женщину:
— Да, это я! Живой! Я вернулся, Галя!
Она подняла глаза:
— Дима!
Капитан провел женщину на кухню, усадил за стол:
— Где у тебя аптечка?
Но Вологодина уже пришла в себя:
— Не надо никакой аптечки. Я в порядке, если можно быть в порядке после происшедшего. Ты жив. Вернулся. Но кого же тогда похоронили на Аллее Славы? Я была там. Плакала, когда под выстрелы салюта и гимн гроб с телом капитана Макарова опускали в могилу. Плакала. Кого похоронили вместо тебя? И… что означают усы и борода? Ты не хочешь, чтобы… чтобы узнали о том, что ты жив?
Макаров ответил:
— Да, Галя, я не хочу, чтобы кто-либо в Новоильинске, кроме тебя и, пожалуй, еще одного офицера, узнал о том, что я не погиб.
— Но почему, Дима?
