Андрей Воронин - Инкассатор: Слезы из черного золота
– Товарищ майор, товарищ майор! – к офицеру подбежал ефрейтор, связист первой роты. – Товарищ майор, вас штаб вызывает.
Майор поспешно взял приемник.
– Здесь скала, база, прием.
– Скала, Скала, – в динамике звучал взволнованный голос командира полка, – Скала, вертушки сбиты, повторяю, вертушки сбиты. Духов может быть гораздо больше, не исключен их прорыв.
– Когда были сбиты? – ошарашено спросил майор.
– Пять минут назад.
– Теперь понятно, почему прекратились выстрелы, – вслух произнес майор, – я сразу почувствовал...
Треск крупнокалиберных пулеметов и стрелкового оружия не дали ему договорить. Боевики, выждавшие, пока батальон подойдет поближе, открыли массированный огонь. Ущелье вновь наполнилось грохотом. Люди, выкинув из сознания все лишнее, поддаваясь только одному инстинкту, инстинкту самосохранения, попадали за камни, прижались к ним, пытаясь спрятать за ними свое уязвимое тело.
Офицеры, прапорщики и бойцы сверхсрочной службы, у которых это был далеко не первый бой, лежа начали осматриваться, и, выбирая более удобные позиции, переползали от одного места к другому. Чаще всего позиции меняли пулеметчики и снайперы, за которыми боевики охотились в первую очередь.
Десантники принялись яростно отбиваться. Непрерывный гром выстрелов, свист пуль, человеческие крики и стоны подхватывались горным эхом, многократно усиливавшим эффект боя.
Наконец, осознав, что вести дальнейший бой нет смысла, комбат отдал приказ отходить. Разбив подразделение на мелкие группы, он попытался вывести свой батальон из окружения. Группы начали отходить назад, однако чеченцы не давали десантникам никаких шансов.
Тем временем к оборонявшимся из последних сил на помощь спешили бойцы отдельного батальона спецназа ГРУ под командованием подполковника Синькова. Исходя из сообщений, полученных по рации из штаба федеральных войск, комбат понял, что противник как обычно изменил первоначальный план операции. Теперь главной задачей было помочь десантникам вырваться из окружения и сберечь силы.
Спецназовцы прекрасно слышали треск боя, и чем ближе они подходили к местности, тем сильнее гудело горное эхо. Вскоре показались и спины боевиков, окружавших остатки воинов-парашютистов. Синьков приказал ротам рассредоточиться, и, подойдя поближе, спецназовцы открыли огонь.
Не ожидавшие нападения со спины, растерявшиеся боевики снова поддались панике и начали стрелять в разные стороны. Теперь явный перевес в силе был на стороне федеральных войск.
– Что-то мало их, – заметил Филатов, подбегая к комбату.
– И мне так кажется, – кивнул головой Синьков.
– Наверное, здесь не все, – предположил Юрий, стараясь перекричать грохот, – остальные, я думаю, ушли, – он махнул рукой в сторону вершины горы, – туда!
– Да, это похоже на правду, – согласился комбат, – тут их не больше двухсот человек. Видимо, они окружили десантуру, перебили почти весь батальон и с оставшимися силами ушли вверх.
С этими словами Синьков достал рацию и сообщил это предположение в центр. Офицеры в высоких чинах молча выслушали доклад, восприняв его с сомнением.
– Ну, товарищ стратег, – обратился к Талипову полковник Липатников, – что вы теперь намерены делать? Я, кажется, предупреждал, что без разведки выдвигаться опасно...
– Спасибо, что напомнили, – со злостью произнес Талипов, вставая из-за стола.
– Что предпримем теперь? – не унимался Липатников, – сбросим ядерную бомбу?
– Вы забываетесь, товарищ полковник... Я вас... Вы... – Талипов начал заходиться злобой и, не зная, что сказать, остановился.
– Что вы? Там в ущелье духи сейчас батальон положат! Если вам плевать на людей, подумайте, какой резонанс пойдет в прессе. Шестую роту уже подняли на пьедестал. Так то роту, а здесь – два батальона попали в мясорубку.
– Это война, – перебил Липатникова полковник, – и здесь все может случиться. А если бы мы, пока шла разведка, проворонили боевиков и они напали бы на нефтепроводы? Как бы тогда вы оправдывались, господин Липатников?
– Вот что, мужики, – вмешался генерал Черных, – это вы после разбирать будете. Давайте решать по существу. Вертушки посылать нельзя, их снова собьют. Может, расстреляем базу реактивной артиллерией?
– Невозможно, – отрицательно ответил Липатников, – мы не знаем, что у них за системы в лагере. И потом, на артобстрел нужно время, а у нас его нет.
– Ну тогда отправим танки, – сказал генерал.
– Не получится, – возразил Липатников, – в ущелье колонну могут обстрелять.
– И впрямь, хоть бомбу бросай! – разозлился Черных.
– Нужно собрать маломальские разведданные, и сделать это могут только наши разведчики.
– Да, но вы же слышали, что духи вырвались из района и идут в Дагестан, – вмешался Талипов.
– Значит, за духами отправятся две роты, а в разведку пойдет одна. Это уже решит Синьков, на месте. А нам нужно срочно связаться с Дагестаном и предупредить коллег об этом отчаянном прорыве. И, товарищ полковник, – покачал головой Липатников, обращаясь к Талипову, – я вас очень прошу, проследите, чтобы ничего из этого не узнали журналисты.
– Могли бы не учить, – огрызнулся Талипов, понимая, что инициатива фактически перешла к полковнику ГРУ.
Однако на сей раз он не стал возражать и спорить, поскольку прекрасно понимал, что отвечал за проваленную операцию, унесшую жизни десятков солдат. Теперь важно было, чтобы не провалилась его операция по ликвидации Филатова и Мининой. Он приказал своим бойцам вести их на протяжении всего времени и убрать без лишнего шума. Но теперь, когда все пошло кувырком, смогут ли они выполнить приказ? На этот вопрос могло ответить только время.
Бой в горах понемногу угас. От трехсот человек из батальона десантников осталось не больше двадцати. Израненные, с честью выдержавшие этот бой, бойцы перевязывали раны. Среди них не осталось ни одного офицера и прапорщика.
Синьков лично подошел к каждому из них, спросил о здоровье, помог перевязать раны.
– Что теперь с ними будем делать? – спросил подошедший начальник штаба майор Сухарев.
– Все, эти ребята уже отвоевались, – заметил комбат. – Оставим с ними сержанта. Я уже вызвал машины, их скоро подберут.
– А нам теперь что? – продолжал расспрос Сухарев.
– Нам? – переспросил Синьков. – Нам приказано провести разведку и преследовать группу боевиков.
– Одновременно?! – вскричал Сухарев.
– Одновременно, – подтвердил комбат.
– Да они там с ума посходили! Духов свыше тысячи, а нас двести–триста человек!
– Нам же не предлагают их ликвидировать, – разумно заметил комбат, – пойдем по следу, и, как только они отойдут на безопасное от ПВО расстояние, сообщим координаты...
– А если нам придется самим действовать? – спросил начальник штаба.
– Вот поэтому и посылают основную массу за ними. Один хрен триста человек ситуацию возле базы не разнюхают. Тут аккуратный подход нужен.
– Хорошо, командир, а кто куда пойдет и в каких количествах?
– Хороший вопрос. Я думаю, в сторону базы больше тридцати человек посылать нет смысла. Как обычно, разбиваются на три группы по десять и нюхают подступы. Я думаю, сейчас там усилена охрана, но они наверняка рассчитывают на массовую атаку: бронетехника, пехота, авиация... Что ж, превратим идиотский замысел командования в наш плюс. Пошлем снайперов, три пулемета, метких стрелков и двух толковых командиров. Они снимут артиллерийские и пулеметные расчеты, уберут растяжки. Главное – попасть на территорию базы.
– И кто пойдет из командиров? – снова спросил Сухарев.
– А вот ты и пойдешь, с ребятами из твоей бывшей роты. Наберем взвод, усилим его чуть-чуть...
– А второй кто пойдет? – невозмутимо спросил майор.
– Ну, второго боевого офицера я уж точно могу определить, – улыбнулся Синьков, глядя на Филатова. – Сам понимаешь, Юра, – обратился он к другу, – приказывать я тебе не могу. Но думаю, ты и сам с удовольствием пойдешь на базу. В конце концов, бегающих по лесам духов мы сами поймаем, а вот в лицо твою Лену опознать сможешь только ты.
– Я согласен, – улыбнулся Юрий, вскидывая на плечо автомат.
– Ну тогда через пять минут выдвигаемся. И помни, действовать... Впрочем, кого я учу.
Филатов развернулся и отправился ко взводу, с которым должен был проводить разведку.
– Да, Юра! – окликнул его Синьков, – у меня ведь с Мирабовым тоже старые счеты. Я все хотел тебе это сказать... – Синьков подошел к Филатову поближе. – Тогда, под Алхан-Чуртом. Я ведь прекрасно помню. Помню ребят, тебя и бойцов, выбравшихся тогда. Лица каждого помню. Ты как про Минина сказал, у меня в памяти его лицо всплыло. Бежит радостный, живым выбрался, салага... И ты, с окурком в руках... – Синьков вздохнул. – Я не часто позволяю себе сантименты, но... Я уже больше десяти лет на это дерьмо смотрю. Тут таких случаев, как этот... – он обвел руками поляну, где зелень растительности настолько смешалась с кровью, что место издалека напоминало осенний лес. – Вон в прессу одна информация о 6-й роте псковских десантников просочилась, так историю раздули на всю страну, генерала судили, кино сняли... Представляешь, если бы говорили о каждой? И, что самое интересное, ведь не из-за предательства мы ребят теряем, а по дурости. Я понимаю, что и тогда, под Алхан-Чуртом, и сейчас, ребята погибли по вине нашего командования. Но от рук боевика Аслана Мирабова. Так я думаю, если мы уничтожим с тобой эту мразь, одними погаными руками станет меньше...
