Сергей Соболев - Чужой
Он отпил глоток кофе, после чего вновь остро посмотрел на агента.
— Ты меня из за этой ерунды на встречу позвал? Или есть что то важное, что то интересное для моего ведомства? Может, кто нибудь из твоих соратников хочет з а м у т у устроить?
— Я о таких планах не слышал, — сказал Бочаров. — Иначе доложил бы первым делом!
— Ну а чего тогда трезвонишь? Или сильно по мне соскучился?
Бочаров едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Он этого жирного мента едва едва переносил! Блин! Ну почему они через одного такие толстые?! Это ж не человек, а туша — в нем кило сто тридцать, как минимум! Жиртрест ходячий! Это про таких как Романенко в народе говорят: «Жрет в три глотки, с…т в две жопы»…
— Тут вот какое дело, — выждав небольшую паузу, сказал Бочаров. — Авторитет мой страдает. Соратники ворчат, что мы в последнее время ни хрена не делаем! Что редко перед прессой стали светиться! Что с весны не было никаких мероприятий в городе и в области… ну почти никаких, потому что мелкие стычки — не в счет! Кавказоиды и е азиаты — распоясались! Людей режут на улицах — в наглую! Вам ли не знать?!
— Знаю… и поболее твоего знаю! — Романенко отпил еще глоток кофе, облизнул толстые губы, ухмыльнулся. — Ты, что ли, со своими игрушечными нациками, со своими гламурными фашистами собираешься мигрантов на место поставить? Вы же сосунки… Вы ни на что не годитесь, кроме как ходить в косухе, берцах и орать «Слава России!» Если вы что то всерьез замутите против тех же кавказцев, если мы по своим каналам вас не поддержим, если не будем вас страховать… то вам будет полный «трындец»!
Бочаров тоже усмехнулся.
— А давайте представим себе другую ситуацию. Несколько десятков соратников, среди которых есть сущие отморозы, выходят из под контроля. Отказываются подчиняться мне… и тому же Антизогу!
— Ну ну. Продолжай…
— Горючего материала вокруг предостаточно. Те же гопники… фанаты, скины из других организаций! Пока нам… мне, в частности, удается их сдерживать, удается им морочить головы! А что будет, если… если мой авторитет упадет настолько, что меня просто пошлют нах! И решат сами — уже без моего и вашего пригляда — устроить з а м у т у! Сами же говорите — выборы на носу! Нужны тишина, покой… стабильность! А тут может начаться такое… Кондопога и Ставрополь покажутся сущей ерундой в сравнении с тем, какая буча может затеяться здесь… особенно — в Подмосковье! Вот тогда реально будет «трындец»!
Романенко какое то время молчал, продолжая сверлить его своими глазами буравчиками.
— Ну что ж, Евгений… сейчас ты дело говоришь! Ты вообще, как я понял в ходе нашего общения — неглупый мужик. Что конкретно ты предлагаешь?
— Я наметил пару тройку акций, — заметив, что Романенко напрягся, услышав слово «акций», он торопливо продолжил. — Особого шума не будет, обещаю! У меня все четко продумано, до деталей!
— Излагай.
— Во первых, я хочу провести сбор! Там же, где и в прошлом году — в Лыткарино! Человек пятнадцать будет там… от силы — двадцать!
— Когда?
— Планирую уже в эти выходные. А саму эту тему мы с соратниками обсуждаем начиная с мая!
— Где будете проживать?
— Палатки поставим, как в прежние разы! Есть там и пара щитовых домов.
— Это на том полигоне, который используется для игры в пейнтбол? Или как там называется эта дурацкая забава, когда взрослые мужики в «войнушку» играются?
— Пейнтбол уже давно не в моде. Страйкбол сейчас практикуется… Но нам это и на хрен не нужно. У нас будут свои забавы! Немного рукопашкой позанимаемся, костры пожгем, поорем свои речевки… Кое кого из новых ребят в свои ряды примем! Вот, собственно, и все по этой части.
— Гм…. Ладно, я созвонюсь с нашими коллегами из Люберцов и Литкарино. Скажу, чтобы не вязались к вам! Но учти: ты лично отвечаешь за то, чтоб на этих ваших сборах был полный порядок! Что еще?
— У меня есть ребята, у которых давно уже руки чешутся… Вы не представляете, что мне стоит сдерживать их…
— Мы можем надеть на них наручники и отправить в камеру! Пятнадцать суток на шконке, в компании бомжей и нариков!! А кто будет зал…ся, тех под статью подведем!
— Не думаю, что это выход… Многих такой поворот только разозлит!
— А что, по твоему — «выход»?! Что ты предлагаешь?
— Надо стравить пар. Иначе, как я уже говорил, может рвануть… и капитально рвануть!
— Ты что, глухой? Я же только что сказал: никаких серьезных акций! Пока не пройдут выборы, вас, фашистов, не должно быть ни слышно, ни видно!
— А я ничего криминального и не предлагаю! Идея у меня такая. Наши ребята нарисуются в двух или в трех местах, где собираются «черные», где у них типа биржи, типа «развода»… Дадут в репу какому нибудь таджику или молдаванину… кто под руку подвернется! Поорут там наши лозунги! То есть, слегка порезвятся, попугают пришлых, слегка кровь себе разгонят, а потом — ноги в руки, и айда!
— А если — поножовщина? А если твои фашисты трупы после себя оставят?! Или кого то из ваших п о р е ж у т или пристрелят?!
— Ну… если одного или двух и порежут — пустяки! — Бочаров небрежно махнул рукой.
— Обещаю, что серьезных ЧП по ходу наших м о б о в не будет! Мы и места так отбираем, чтобы не было там слишком большого количества «зверушек». Если одного или двух из наших ваши коллеги с р и с у ю т… я тоже не возражаю. Потом мы с Антизогом эти акции умеренно так… по умному, отпиарим… и будем опять на коне!
Романенко задумчиво потеребил свой двойной подбородок.
— А ты часом, не втираешь мне, партайгеноссе Вольф?
У Бочарова в этот момент екнуло в груди. Но он, хотя и напрягся внутренне, внешне этого никак не выказал.
— Вы о чем? Не понял вопроса.
— А нет ли у тебя здесь… денежного интереса? — сказав это, Романенко подался чуть вперед, навалившись животом на край стола. — Может, какой стройподрядчик тебя подписал… Чтоб ты со своими бритоголовыми наехал… да на тех же строителей таджиков, к примеру! Дал адресок, где они кантуются или где у них «биржа»… Приезжают скины, бьют «черных»! Что дальше?
Бочаров пожал плечами.
— Экономия зарплаты! — Романенко поднял толстый, смахивающий на сардельку, палец.
— Знаем мы такие фокусы. Учти, Евгений, если поймаю на том, что ты занимаешься «левым» бизнеском… И при этом деньги идут мимо к у р а т о р а… Сдеру шкуру и лично порву на фашистские знаки!
— Обожаете, начальник. Я левым бизнесом не занимаюсь…
— Кстати, если уж заговорили про бизнес. Евгений, у меня есть к тебе просьба. Как говорится, не в службу, а в дружбу. Подыщи… для одного моего друга… мерсовский джип. Серия Джи… «гелендваген», короче! Но такой, чтоб с «чистыми» документами! Не старше трех лет и не дороже двадцати штук зеленью! Битую тачку не предлагать, знаю я вас, автодилеров! Вот такие параметры! У тебя, я в курсе, есть хорошие возможности в этом плане. Ты вот что… пока ничего не говори! Ты подумай, хорошенько подумай!
«Сука ментовская… беспредельщик! — выругался про себя Бочаров. — За полцены хочет почти новую тачку заполучить! Хрен вам… отсосете! Потому что меня уже через неделю не будет в вашем вонючем городе и в вашей «Великой России»!
— Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Поспрашиваю у коллег. Но раньше, чем через пару недель вряд ли что получится… Валентин Михалыч, так какое будет ваше решение? Вы даете «добро» на те акции, про которые я вам только что говорил?
— Я эти вопросы сам не решаю, — сказал Романенко, после чего грузно поднялся из за стола. — Жди моего звонка… я должен согласовать. Расплатись по счету! И запомни, Вольф: мне не нужен г е м о р. Так что держи своих фашистов на коротком поводке — за «энэсовцев» головой отвечаешь!
Метрах в семидесяти от бежевого окраса здания, в котором функционирует кафе «Приют странника», на скамейке сидел парень лет двадцати пяти. С виду — обычный москвич, какой нибудь офисный сотрудник, представитель племени наемных людей, которых в последнее время презрительно называют «офисным планктоном».
На коленях у него лежит разложенный ноутбук. Рядом, на скамье, портфель. В ушной раковине у парня микродинамик, который подсоединен к одному из выходов обычного с виду лэптопа марки Dell. Хотя от красных зонтов с рекламой ненавистного любому русскому патриоту американского напитка его отделяло несколько десятков шагов, каждое слово из разговора двух мужчин, беседующих за одним из столиков, был слышан так же ясно и четко, как если бы они разговаривали сидя рядом с ним, на этой лавочке. И это неудивительно: в лацкан пиджака Бочарова вживлен крохотный «жучок»…
Еще один мужчина, правда, возрастом постарше, лет сорока с хвостиком, одетый, как турист, снимал на свою цифровую камеру «Sony» местные архитектурные достопримечательности.
Случайно или нет, но в объектив его аппаратуры попали как само строение номер 334, расположенное неподалеку от хованской проходной ВВЦ, так и фигуры двух сидящих за столиком мужчин.
