Валерий Рощин - Готовность №1
Внутри в одиночестве на правом переднем кресле восседал молодой чеченец и со скучающим видом жевал какую-то сочную кавказскую выпечку. Очумело глянув на незнакомого мужчину в дорогом костюме, появившегося вместо отошедшего «по нужде» товарища и наставившего ему в лоб непонятную хреновину типа израильского «Узи», он безропотно подчинился — привстав положил масляные ладони на кожаное сиденье и снова сел. Обыскав его, шеф спецназовцев бросил назад пистолет с парой запасных обойм, укороченный «Калаш», что стоял у него между ног, а сотовый телефон положил на приборную доску со словами:
— Твой хозяин звонит перед тем, как спуститься?
Немного придя в себя и очищая языком зубы, тот нагло усмехнулся и… мгновенно получил страшный удар мощным кулаком в нижнюю челюсть.
Затылок бедолаги припечатался к подголовнику приблизительно на минуту. Потом кавказец стал подавать признаки жизни и, кое-как открыв глаза, хотел вытащить из-под себя руки — с подбородка на грудь обильно стекала кровь. Однако резкий удар по внешней стороне левого бицепса, заставил того выдавить стон и прекратить попытки ослушаться приказов сурового мужика со славянской внешностью.
— Твой хозяин звонит перед тем, как спуститься? — невозмутимо прозвучал тот же вопрос в салоне «Джипа».
Парень сломался быстро — куда быстрее, чем прогнозировал подполковник. Слизывая с разбитой нижней губы кровь, он кивнул:
— Звонит. Арсен обязательно звонит…
— Молодец. Как тебя зовут?
— Альберт…
— Так вот, Альберт. Поведешь себя правильно — я больше не стану тебя бить. А вздумаешь брыкаться или спасать шкуру хозяина — пеняй на себя.
С этими словами он перебрался назад и, направив толстый глушитель «Каштана» в левую область спины молодого телохранителя, стал ждать звонка или появления Умаджиева.
Сотовый телефон Альберта ожил в три часа ночи. Тот с вопросительной беспомощностью оглянулся на сорокалетнего мужчину и получил дозволение ответить. При этом ствол бесшумного оружия с явным намеком уперся ему в затылок…
— Да, Арсен, у нас все чисто. Ждем внизу, — монотонно проговорил охранник и, отключив мобильник, снова сунул ладонь под задницу.
Однако столь показная исполнительность была уже ни к чему — нарушитель спокойствия со всего маху огрел его по затылку прикладом «Калаша», и тот, лишившись сознания, тюкнулся лбом в переднюю панель. А Извольский уже занимал позицию сбоку от темневшего подъездного проема…
На его стороне было одно значительное преимущество — внезапность и начало схватки осталось за ним. Сбитый с ног чеченец выронил какой-то пакет и оказался под навалившимся сверху незнакомцем. А уже через секунду у головы Умаджиева маячил ствол «Каштана». Но дальше произошло непредвиденное…
Арсен оказался ловок и силен, к тому же неплохо владел какими-то видами единоборств — со страшными, выкаченными белками он, в миг извернувшись, выбил у противника оружие, поднялся на ноги и сунул руку под пиджак, где, видимо, прятал пистолет. Теперь уж пришлось и сотруднику «Шторма» включать все свои навыки и умения, дабы бездарно не провалить дело, не лишиться жизни самому и не обрекать на верную гибель Северцеву. Небольшой пистолет Умаджиева так же полетел в сторону, едва тот успел выхватить его из-за пояса. Жорж сразу вспомнил о «Гюрзе», но доставать ее не спешил — во-первых, выстрелы мощного пистолета разбудят вех жильцов квартала, а во-вторых, взять помощника начштаба требовалось не просто живым, а еще и невредимым…
Настал черед рукопашного боя, в котором сошлись два отменных спеца…
Умаджиев был на десять лет моложе, а Извольский на десять лет опытнее. Посему явного превосходства не проявлялось ни у того, ни у другого — оба сыпали ударами рук и ног, ставили блоки, уклонялись, ныряли под замахи. Прыжки, шумные выдохи, мельтешение конечностей и резкие возгласы, казалось, не закончатся никогда, но в это равное противостояние неожиданно вмешался случай…
Альберт, чье сознание понемногу возвращалось, приподнял окровавленную голову и привалился плечом к дверце. Он ничего не слышал и не понимал, а лишь хватался руками за что попало, чтоб удержать равновесие и снова не впасть в беспамятство. Правая ладонь нащупала какую-то ручку и потянула ее, а потом все куда-то поплыло, перевернулось и полетело… В голову опять ударило тупым, ужасно твердым, и рассудок окончательно затуманился…
Секундой позже Жорж, сумевший таки достать Арсена несколькими увесистыми ударами, грамотно уходил от его сумбурной атаки. Он уже был убежден в скором, победном окончании поединка, как вдруг запнувшись о что-то мягкое, распластавшееся возле открытой дверцы «Джипа», тоже упал на спину…
Сидя на поверженном сопернике, Умаджиев яростно сжимал руками его шею, обрамленную бинтовой повязкой. Чеченцу удалось прижать коленом к земле правую руку русского, левой же тот, как ни пытался — ничего с ним поделать не мог…
Силы подполковника быстро таяли — сдавливая цепкие ладони на горле, кавказец почти полностью лишил его возможности дышать. Свою голову бандитский главарь удачно прикрывал плечом, удары же, наносимые неверным по корпусу большого проку не приносили, к тому же становились все реже и слабее…
Наконец левая рука Извольского обессилено упала на асфальт…
В этот предсмертный миг его охватило дикое отчаяние. Но отчаяние не по поводу приближавшейся смерти. Сначала в сознании неистово мелькали кадры хроники с изуродованными от взрывов телами мирных сограждан; потом, плавно умиротворяя темп, проплыли образы десятков убитых товарищей; а завершила память свое представление медленно проявившимся, да так и застывшим лицом умирающей от пыток напарницы. Красивым, но лишенным жизненных красок лицом Арины…
Часть шестая
Виртуоз от психологии
Глава первая
Горная Чечня
В комнате «беженки» долго никто не появлялся.
Когда настала пора вколоть следующую порцию наркотиков, к ней подошла Амаль, повертела в руках шприц, оставленный мужем; вспомнила его наставления относительно укола, склонилась над расслабленной рукой и с минуту отыскивала на сгибе вену. Затем, не имея даже простейших навыков обращения с медицинскими приспособлениями, что-то сердито прошептала и с силой вогнала иголку в живую плоть, промахнувшись мимо цели. Не дождавшись, когда кубик сильного наркотического вещества целиком окажется в теле «Наджии», выдернула иголку и, так же тихо ворча, ушла восвояси.
Спустя минут пять веки Арины задрожали и приоткрылись — предыдущая доза свое действие завершала, а новая, введенная не полностью, да к тому же не в вену, а внутримышечно, должна была возыметь влияние на организм позже. Девушка лежала с открытыми глазами пока в раскалывающейся от жуткой боли голове не восстановилась хронология произошедших с ней событий. Потом она ощупала саднившие грудь и щеку, куда наносил удары Умаджиев, и закрыла ладонями лицо…
Северцева не имела представления, сколько времени прошло с момента провала и что творилось потом, пока она находилась в страшном наркотическом опьянении. Но одно сотрудница службы безопасности понимала с достаточной вразумительностью — если Георгий Павлович до сих пор не сумел вызволить ее из этого ада, следовательно, либо спасение невозможно в принципе, либо с ним самим случилось нечто ужасное. Третьего варианта не существовало априори, а первые два сулили леденящий душу позор с изощренными истязаниями и мучительную смерть.
Она шевельнулась; опираясь на дрожащие, слабые руки, села на кровати, машинально подтянула чулок, расправила юбку. Обведя по-прежнему расплывчатым, затуманенным взором комнату, заметила свисавшую с подоконника веревку. Собравшись с силами, встала на ноги и, покачиваясь, подошла к окну. Да это была веревка, которой ее связывала Амаль перед допросом Арсена…
Прежде чем осуществить задуманное, потерявшая последнюю надежду и уже не верившая в благополучный исход девушка подняла голову в поисках предмета, за который удалось бы закрепить конец веревки. Но такого предмета в комнате со скудной обстановкой не нашлось… Тогда она выпустила из рук ставший ненужным капроновый шнур; медленно, по стене добралась до низенького столика с зеркалом, где лежал ее маленький узелок. Неторопливо доставая из пакетика сухари, Арина бездумно, как могло бы показаться со стороны, разламывала их, а половинки тут же бросала на полированную столешницу. Так продолжалось до тех пор, пока в одном из сухарей не оказалась тонкая рукоятка, а меж двух половинок другого не сверкнуло узкое лезвие…
Сочленив детали разборного ножа, она вернулась к кровати, надела порванную кофточку, аккуратно прикрыв ее полами грудь и, легла поверх все того же ослепительно белого парчового покрывала.
Уже ощутимо начинала действовать последняя доза наркотиков, введенная женой Умаджиева, потому, спеша довести замысел до логического завершения, пока, сызнова не одолела вязкая слабость, а мысли не помутились, Северцева нащупала вены на левом запястье…
