Валерий Горшков - Под чужим именем
– Мастер, останови возле ближайшего гастронома. Я на минутку выйду, куплю Семену минеральной воды и бубликов с маком. Он просил. Тебе чего–нибудь захватить?
– Леденцы, мятные, если будут, – довольно растянул пухлые губы водитель и с хрустом провел ладонью по колючему, как наждачка, бритому почти под ноль затылку. Только сейчас Слава заметил, что на правой руке лихо управляющегося с баранкой шофера не хватает двух пальцев – указательного и среднего, от чего обезображенная двумя бугристыми шрамами и следами сильного ожога морщинистая розовая ладонь очень напоминала крабью клешню. Или трехпалую лапу птицы, журавля–стерха.
С такой грабкой можно вести автомобиль, но нельзя жать на спусковой крючок пистолета. Если только… не принимать во внимание тот факт, что любой из «стерхов» наверняка был виртуозом в плане обращения с оружием и мог свободно стрелять с обеих рук.
«Видимо, в группе Хозяина это, как пить дать, полученное при выполнении задания уродливое увечье и называется «выход на почетную пенсию?»– с давящей теснотой в груди подумал Слава. На мгновение в голове даже промелькнула коварная мысль: а может, подождать, пока Шелестов зайдет в магазин, дать этому пернатому бегемоту хорошенько по затылку, вырубить, выскочить из машины и бегом – куда глаза глядят? К чертям собачьим этот секретный отряд, со всеми его спецзанятиями, поездками по глобусу, блядскими дачами и диверсионными операциями на благо Родины? Но Слава тут же прогнал ее, как не соответствующую ранее поставленной цели. Выбрасывать на ветер два года напряженной подготовки, засветив новое имя и похоронив старательно отшлифованную на воровские деньги легенду, снова ударяться в бега – глупо и не рационально. В конце концов, пока все идет по плану. А загадывать наперед глупо и вредно. Как любят говорить мудрые китайцы, это – веселить дьявола. Кто знает, что произойдет завтра, через час, через минуту? Никто.
Жаль, предупредить Леонида Ивановича не удалось. Хоть мельком. Так, мол, и так, я в порядке. Угодил в спецгруппу. Не беспокойся. Поставив себя на место профессора, легко предположить, что не получивший вовремя весточки сэнсэй теперь наверняка будет думать, что его, Славу, чекисты все–таки разоблачили, арестовали и бросили в застенки Чека, ждать расстрельной стенки.
Держись, Иваныч. Я жив. И я найду способ дать тебе знать о себе.
Глава 19
Приказ от Хозяина пришел вечером, когда их находящийся на суточном дежурстве по отряду первый взвод «стерхов» имел пару часов на безделье после ужина. Кто–то играл в шахматы, кто–то наблюдал за партией в качестве зрителя, громко комментируя ходы и их возможные тяжкие последствия, кто–то читал, кто–то спал, тихо похрапывая, а Лис и Дятел боролись на руках, грозя сломать жалобно скрипящую тумбочку–подставку. Слава же просто лежал на кровати прямо в обуви поверх одеяла, подложив руки под голову и глядя в потолок, размышляя обо всем понемногу и ни о чем конкретно. В голове, как это часто бывает, роился клубок из самых разных мыслей, он дергал первую попавшуюся, пробегался по ней поверхностно и перескакивал на следующую…
Четыре месяца в отряде пролетели как одно мгновение. Скучать, как и обещал подполковник, Охотнику не пришлось. Занятия по топографии и психологии сменялись рукопашным боем, тот, в свою очередь, уступал место языкам, тут же срывались на трехдневный марш–бросок по лесам и болотам, к условной точке и обратно, затем следовал курс огневой подготовки, школа радиста, занятия по минному делу и медицине, плавно перемежающиеся регулярными – трижды в неделю – прыжками с парашютом, плаванием, бегом в полной выкладке по пересеченной местности и варварскими тренировками по выносливости и закаливанию. От последнего деревенели мышцы, сводило судорогой челюсти, а мошонка приобретала размеры грецкого ореха и приходила в нормальное состояние лишь после хорошей пробежки и русской бани с веником, когда вся поверхность тела напоминала покрытый огромными красными пятнами мухомор…
Поблажек новичкам не было. Слава сразу влился в общий режим подготовки, кроме лишь боевых дежурств, вместо которых следовали дополнительные занятия с целью устранения отставания от общего уровня подготовки группы. К некоторым из спецдисциплин, вроде минно–саперного дела, Слава был равнодушен, впитывая необходимый объем знаний уверенно, как губка, но без огонька, другие – например, радиодело и психология – даже нравились. Только здесь, на базе, он узнал, как правильно нужно вести диалог с незнакомым человеком, в зависимости от обстоятельств и конечной цели, будь то сведение «случайного» знакомства, деликатное, незаметное выуживание интересующей тебя информации или грубое психологическое давление, призванное сломать собеседника морально, подавить его волю, подчинить… Последнее в большей степени касалось допросов, и здесь в ход шли все доступные средства – от дозированных ударов «копьем» по болевым точкам, отлично известным Славе еще по ниндзюцу, и угрозы выкалывания глаз до забивания иголок под ногти и отрезания ушей и пальцев. Отдельной строкой шли лекции по технологии сокрытия трупов и использования экстремального рациона питания. Во втором случае проводились практические занятия, на которых «стерхи», под внимательным присмотром инструктора, поедали сырых улиток, грибы, дождевых червей и прочую гадость, пили теплую кровь только что убитых животных и мутную, пахнущую гнилью воду из грязной канавы, предварительно бросая во флягу особую обеззараживающую таблетку. От которой двое суток ныла изнасилованная печень…
Дать весточку Сомову, сообщить, что с ним все в порядке, так и не получилось, о чем Слава, уже окончательно привыкший откликаться на прозвище Охотник, жалел больше всего. Иногда ночами снилась мама. Она пекла пироги с капустой и рассказывала про пестрый город детства – Шанхай…
Текущая неделя была для Славы последней перед окончательным вливанием в боевой состав «стерхов». Послезавтра утром, на политинформации, он должен будет подписать какой–то особый документ и де–юре поставить крест на своей условно–свободной жизни вольного гражданского человека. Отныне он – бездушная боевая машина. Обязанная выполнить любой приказ Хозяина, даже ценой собственной жизни…
Подполковник Шелестов, именуемый в группе просто и без затей – Батя, вошел в просторную комнату–казарму первого взвода, гулко стуча ботинками по полу, и все голоса сразу же стихли. Подполковник щелкнул пальцами, бойцы молча поднялись, вышли на середину, построились в одну шеренгу. Девять пар глаз внимательно следили за выражением лица командира и уже понимали, что сейчас последует приказ на сборы. Они вообще хорошо друг друга понимали, без слов. Достаточно было одного взгляда. Остальное – технические детали.
– Внимание! Командованием поставлена срочная задача, – заложив руки за спину, сухим голосом сообщил Батя. – Прибыть в указаный квадрат, совершить марш–бросок, занять позиции возле дороги и ждать автомобиль с нашим секретным агентом. Срок ожидания – максимум шесть часов. Если контакта не произойдет – отход. В случае встречи принять от агента ценный груз, в целости и сохранности доставить в точку и на том же самом самолете отбыть обратно. Агенту предоставлен выбор по обстоятельствам – или оставаться, или возвращаться вместе с группой… Задача не слишком масштабная, поэтому полетят только три человека. Этого хватит.
Шелестов внимательно обвел строй взглядом и сказал:
– Пойдут Лис…
– Есть. – Вперед вышел высокий, сухопарый, жилистый боец с рыжими волосами. Вечно не унывающий Толик Веригин слыл в отряде весельчаком и балагуром.
– Скрипач…
– Есть. – Вторым оказался молчаливый, невысокий крепыш Жора Меер. Когда–то в детстве, в Одессе, почтенные родители–евреи насильно водили сына в музыкальную школу, где он старательно делал вид, что учится играть на виолончели. И вот что из этого получилось.
– И… Охотник. – Командир повернулся к Славе. – Хватит за партой и в спортзале х. ем «груши» околачивать. Не у тещи на блинах. Пришло время служить Родине. Не слышу ответа, Охотник!
– Есть! Я готов, Максим Никитич.
Слава ощутил, как в висках дробью застучали молоточки. Сделал шаг вперед, вытянулся по стойке «смирно». Ну, вот ты и дождался боевого крещения, рядовой Корнеев. Страшно? Нет. А то что под ребрами сосет и холодит, спасу нет – так это, брат, нормально. Так всегда бывает перед броском в неизвестность. Хоть с крыши сарая в крапиву, хоть из самолета в морозную ночную бездну, с оружием – без разницы.
– Расслабься, не на параде, – чуть заметно растянув уголки губ, вскинул левую руку подполковник. Взглянул на часы. Сообщил: – Время – двадцать два ноль семь. Через тринадцать минут быть готовыми по форме три–один–девять. Самолет на полосе. Через полчаса вылет. Старшим группы назначаю Лиса. Вопросы? – Шелестов, игнорируя гораздо более опытных бойцов, внимательно глянул на Славу, которому предстояло отправиться на свое первое «не слишком масштабное» боевое задание.
