Михаил Март - Сквозь тусклое стекло
— Хорошая мысль, Леня. Глянь-ка на трюмо. Отличный гарнитурчик из слоновой кости. Вот только шкатулки не хватает. Она лежит в банковской ячейке с номером 824, которую арендовала Оксана. Потом в нее положили побрякушки Анны. Золотишко. И все это зафиксировано на фотографиях, так же как и коробка с «Оком света», которую из того же сейфа забрал Скуратов. Удивительно другое. Сейф арендован в пятницу Оксаной. Она принесла и положила в ячейку только шкатулку. Вопрос. Анна не заметила пропажу? Она ни словом не обмолвилась о шкатулке.
— Этот вопрос мы зададим ей.
В квартире раздался звонок, приехали врач и криминалисты с Петровки.
— Паркет полированный, ребята, начните с него. Убийца не мог не наследить.
Через пятнадцать минут были сделаны первые выводы. Врач определил время смерти банкира — четырнадцать часов, плюс-минус пятнадцать минут. По мнению криминалистов, речь могла идти только о самоубийстве.
— Следов крови на полу нет. Выстрел произведен, когда человек лег на кровать. У виска обожжена кожа и есть следы пороха. У трупа очень тонкая кожа и при насилии остались бы следы. На пистолете нет других отпечатков, на полу нет следов, кроме женских. Домашние тапочки тридцать седьмого размера. Они стоят в коридоре. Очевидно, жены.
— Отправляйте труп на вскрытие. В первую очередь меня интересуют любые примеси, которые могут оказаться в крови.
Через несколько минут появился Степанов с банкиром Шпаликовым.
Полковник отвел майора в сторону:
— Мне нужен список всех жильцов и особенно тех, кто был сегодня дома с одиннадцати до двух. Опроси охрану. Выясни так же, какие квартиры сдаются в наем и кому. Проверь чердачную дверь. Тут есть черный ход. Выход через кухню, но дверь заперта. Вызови на помощь ребят и кинолога.
Разговор со Шпаликовым Кулешов продолжил на кухне. Узнав о случившемся, банкир долго приходил в себя.
— Вы видели его последним, Панкрат Антоныч. После вашего отъезда через два часа Гурьев пустил себе пулю в лоб. В доме не найдено никакой предсмертной записки. Зачем вы приезжали сюда?
— Сегодня проходило совещание, подводились итоги первого полугодия. Ничего утешительного. После такого холодного душа впору застрелиться всем нам.
— Гурьев — один из богатейших людей страны, разве он не мог исправить положение?
— Не смог. У него есть акции алмазного концерна стоимостью в сто миллионов. Это их номинал при покупке, Гурьев соучредитель алмазодобывающей компании в Анголе. Сейчас компания начала получать прибыль в сотни раз больше, чем ожидалось. Мировым монополистом на рынке драгкамней был и остается «Де Бирс». Компания не может вывозить алмазы из Анголы, поэтому были привлечены к работе израильские огранщики. Алмазы стали превращать в бриллианты на территории Анголы. Торговать бриллиантами «Де Бирс» никому запретить не может. Вот почему акции взлетели в цене. Но этот вопрос касается личного капитала Гурьева. Чтобы спасти банк от банкротства, он решил продать акции. Или заложить их. Не знаю точно. Мы убедили его в этом. Решение далось ему нелегко. Но весь фокус в том, что акции он отдал как залог. На несколько дней. За прокат бриллиантов, которые украли, и вы об этом знаете. Ювелир Печерников категорически отказался возвращать акции, пока не получит назад свой гарнитур. И он прав. С юридической стороны к нему не могут возникнуть претензии. Все по закону.
— Теперь акциями может распоряжаться Печерников? Неадекватный обмен, вам не кажется? Они же стоят сто миллионов.
— Хитрость в другом. Печерников лишил Гурьева акций. Я даже не берусь оценивать их стоимость на сегодняшний день. Это может быть миллиард долларов. Но ювелир ничего не получит, акции именные и продать их вправе только хозяин. Для Печерникова акции — лишь бумага, вот почему Гурьев отдал их без особых опасений. Он лишил себя всего, но никого не обогатил.
— А слухи о пяти миллионах?
— Это ставка страховой компании. На эту сумму застрахованы бриллианты.
— Печерников даже страховку не получит?
— Нет. И разумеется, не отдаст акции. У Гурьева не было пяти миллионов для залога. Вы ошибаетесь, считая его богатейшим человеком. И Печерников не отдал бы «Око света» под страховой залог.
— Минуточку, — Федоров поднял руку. — Кто теперь станет официальным владельцем акций после смерти Гурьева? Его жена?
— Вряд ли. Она даже не упоминается в завещании. Этот вопрос будет решаться на совете директоров владельцев алмазодобывающей компании. Если на акции никто не предъявит своих прав, их спишут. Печерников не может стать их владельцем. На него не выписывалась доверенность пользователя с правом продажи. Он лишь хранитель акций, а значит, никто!
Кулешов хлопнул себя ладонями по коленям:
— Убивать Гурьева нет причин. Заинтересованных лиц нет. Однако положение оказалось безвыходным и он решился на самоубийство. О чем вы с ним говорили?
— После совещания он пригласил меня проехать к нему домой. Жаловался на мигрень и усталость, сказал, что хочет поехать на несколько дней на дачу и хорошенько все обдумать в одиночестве, а меня попросил забрать документы, над которым работал дома. Я поехал. Он передал мне папку, мы выпили чаю, и я вернулся в банк.
— Спасибо, Панкрат Антоныч, у нас к вам больше нет вопросов. Возникнут, мы с вами соединимся.
— Похоже, смерть председателя его тоже застала врасплох, — сказал Федоров, когда банкир ушел. — Поедем в больницу, Леня. Мы все время опаздываем, как бы нам на труп Анны не натолкнуться.
— Типун тебе на язык, Федя.
4
К счастью, на труп они не нарвались, но беспрепятственного доступа к больной не получили. Охране закрытого городка было наплевать на полковничьи звания. Посетителей сопроводили в административный корпус в один из коттеджей, утопающих в зелени ухоженного парка. Их принял главврач больницы Игорь Ильич Чваркин, с которым Кулешов говорил по телефону.
— Нам надо задать несколько вопросов больной Гурьевой, — начал с порога Кулешов.
Доктор — пожилой лысеющий мужчина с крупными чертами лица и пронзительным взглядом — указал на стоящие в кабинете кресла. В одно из них сел сам, вероятно, чтобы не выглядеть начальником за своим огромным тяжелым письменным столом, с мордами львов из красного дерева на тумбах. Такого человека невозможно вывести из равновесия, полковники сразу это поняли и утихомирились.
— Объясните цель своего визита, — улыбаясь, сказал врач.
— Сегодня муж вашей подопечной пустил себе пулю в лоб. По веским причинам. Его жена, по всей вероятности, была одной из них. Что с ней?
— Алкогольный психоз. Ничего страшного. Очистим организм от шлаков, восстановим кровь, немного терпения, и через пару недель выпустим. Месяца три продержится. Но если вы приехали к ней с этой новостью, то я вас не пущу, ей стрессы не нужны.
— К убийству она не имеет никакого отношения, — заверил врача Федоров.
— К убийству? — переспросил Чваркин.
— Не цепляйтесь к словам. У нас, как и у вас, своя терминология. Речь пойдет о ее друзьях и вещах. О муже мы не скажем ей ни слова.
— Больше десяти минут я не дам. Согласны?
— Нам хватит.
— Надеюсь. И не вынуждайте санитаров выводить вас силой.
Полковники обалдели от такого заявления, но промолчали.
Доктор сам лично сопровождал посетителей к больной. Трудно себе представить, каких денег стоило лечение в таком пансионе. Назвать больницей мини-город язык не поворачивался. Каждому больному предоставлялся двухэтажный коттедж. Первый этаж занимал медперсонал, второй — пациент. Учитывая специфику заведения, на окнах должны быть решетки, но их не было. Тут стояли пуленепробиваемые стекла.
Анна выглядела вполне здоровым человеком. Впрочем, на фотографиях с ожерельем на шее она казалась более неотразимой. Усталый вид и мешки под глазами не портили девушку. Она лежала в кровати, возле нее стояла капельница.
— А, это вы, полковник. Вечно приходите не вовремя, когда я в постели.
Этими словами она встретила гостей.
Кулешов подошел к кровати, а Федоров и врач остались стоять в дверях просторной светлой комнаты.
— Мы все еще не потеряли надежду найти украденный гарнитур. Я долго вас не задержу, всего пара вопросов. Где ваша шкатулка из слоновой кости?
Она не сразу сообразила, о чем идет речь, но потом вспомнила:
— А… шкатулка. Я ее уронила, и от нее откололся кусочек. Жаль. Память. Оксана отнесла ее в мастерскую, чтобы отремонтировать.
— Давно?
— Кажется, в пятницу. В тот день у меня все из рук падало.
— А где же содержимое шкатулки?
— Спросите у Оксаны… Ах, да, уже слышала. Она перекладывала мое золотишко, найдется где-нибудь.
— Вы ей доверяли?
